Культура: Российское кино потеряло идеального патриота
У Владимира Меньшова было всё – семья, друзья, карьера, талант, народная любовь и академическое признание. Но он же учил: больше всего волком завыть хочется тогда, когда всего добился в жизни. Оскароносный режиссер и тонкий актер мечтал расстаться с кино и посвятить себя стране как политик – и не успел, уйдя в сумрак на 82-м году жизни. Увы, в его лице Россия потеряла не только большого художника. Феномен Владимира Меньшова не в народной любви – с ней как раз всё понятно, раз речь об авторе, чьи хиты времен журнала «Советский экран» живут в XXI веке как хиты YouTube. Его феномен – в отсутствии явной ненависти со стороны коллег по цеху, этого террариума единомышленников. При тех вводных, которые имел, он должен был в этой ненависти купаться, потому что кинематографисты почти во все времена и во всех странах – это фронда, а Меньшов всегда был «товарищем начальником», которому за державу обидно.
Он регулярно оказывался за то, против чего интеллигенция ворчала: за войну в Чечне и за присоединение Крыма, за четвертый срок Путина и за «Единую Россию», за советский патриотизм и за русский Донбасс. До конца дней своих занимал пост председателя Общественного совета при ФСИН РФ – филиала ада на земле, по мнению либеральных правозащитников, но не их одних.
В 2007-м, когда многое еще было можно, Меньшов отказался вручать награду MTV за нахальный боевичок «Сволочи», где дети-диверсанты для товарища Сталина великую войну выигрывали. Сейчас за такой фильм – фальсифицирующий и очерняющий – возбудили бы дело еще на стадии сценария, то есть товарищ начальник все-таки победил.
Помимо прочего, это было его амплуа. Один из трех «Оскаров» в истории русского кино и непререкаемый народный статус как минимум двух картин (про Москву и про голубей) вынуждают считать Меньшова наперво режиссером. Но, если по совести, он был киношником широкого профиля, а прежде всего актером – на пять собственных кинофильмов у него сто двадцать ролей в чужих, и в первой же Меньшов – образцовый председатель колхоза, борющийся за трудовую дисциплину.
Далее – везде. Будучи сыном чекиста, он регулярно играл чекистов, а еще, помимо них, политруков, прокуроров, президентов, канцлеров, отцов-командиров и просто отцов – и так вплоть до верховного мага Гесера, чей совковый по антуражу коллектив воевал с гламуром темной стороны Москвы.
Мультфильмы не для серьезных мужчин, их он озвучивал лишь однажды – и сразу льва, царя зверей («Зверополис»). Начальственный рык, командный гав, грубоватый юмор и резонерство в пиджаке удавались Меньшову столь хорошо, что актера утверждали на роли реальных «шишек», на которых он внешне был ни капли не похож – от маршала Устинова в «Брежневе» до маршала Жукова в «Ликвидации».
Когда народный артист России пересаживался в кресло режиссера, то амплуа не менял и мог показаться невыносимым, проговаривая прописные истины не терпящим возражений тоном. Молодежи он предписывал отвечать за свои поступки («Розыгрыш»), мужчинам – не спиваться и не бегать за курортницами («Любовь и голуби»), женщинам – не быть потребителями и чаще помалкивать, чтобы стало обручальным им Садовое кольцо («Москва слезам не верит»). Патриарх – он во всем патриарх. Теперь таким говорят: «Ок, бумер».
Но «бумер» действительно был «ок», не потому ли ему прощали все и прощали всё: русофобию в «Голубях», сексизм в «Москве», непотизм в режиссуре (три главные роли в пяти фильмах ушли жене, Вере Алентовой) и членство в партии «Справедливая Россия», которую многие политологи считают «днищем» при живой ЛДПР.
Даже те кинокритики, кто чаще обличает режим, чем плохое кино, не предъявляли Меньшову за «ватность», как будто он их близкий родственник. И дело тут не в таланте. Таланты Никиты Михалкова – как актерские, так и режиссерские – тоже никто не оспаривает, что не помешало его фамилии стать синонимом сервильности в устах многочисленных коллег, журналистов и зрителей.
Кстати, Меньшов Михалкова тоже терпеть не мог – со времен «перестройки» и по сию пору. Не в том ли разгадка?
Частично – в том. При всей своей патриархальной державности, столь противной борцам за светлое будущее, Меньшова отличали принципиальность, порядочность и честность – он не льстил ни народу, ни власти, ни эпохе, а потому легко выхватывал из нее самую суть. «Не взорвался старый дом – рухнул новый за углом».
Его герои часто несовершенны, чтоб не сказать ущербны. Их обстоятельства прискорбны, чтоб не сказать унылы. В его мире воздается только праведникам, а приспособленцы живут нелепо и пошло, выигрывая за жизнь всего два раза и только по рублю. «Прежде чем что-то получить, нужно заслужить», «если будешь есть, быстренько почисти лук» – и другие протестантские истины.
Зритель этих нравоучений оставался массовым, пока режиссеру еще были интересны хеппи-энды. Когда он в них разочаровался, то стал достоянием синефилов. Фарс «Ширли-мырли» хотя и вплелся в культурный код россиян, принят ими поначалу не был: соотечественники не сразу уловили, что пляски разномастных чертей с алмазами – лучшее кинематографичное отражение 1990-х, когда вся страна спивалась и сходила с ума.
Последний в карьере фильм «Зависть богов» не понят и не принят до сих пор, поскольку Меньшов насыпал соли на раны бойцов с обеих сторон, показав поздний СССР разлагающимся трупом, а диссидентов – паразитами государственного чрева. С такой правдой о себе не мог смириться уже никто, поэтому страна сделала вид, будто пятого фильма у Меньшова вообще не было.
Он тяжело переживал этот провал, как отрыв от чаяний народа, который, как ему казалось, понимал, с которым никогда не сюсюкал и которого принципиально не предавал, всегда выбирая одну с ним сторону – хоть за «вежливых людей», хоть против Ельцина.
Похожий больше на соседа по даче, чем на известного всей стране актера, и оставаясь универсальным кинематографистом до мозга костей, Меньшов оказался своего рода идеальным (а значит, не настоящим) чиновником, как Булдаков - идеальным генералом, а Ливанов – идеальным сыщиком. Из тех, что не путают родину с Его Превосходительством, соотечественников – с электоратом, ляп – с точкой зрения, а большое кино – с открыткой к патриотическому празднику.
Но, как предупреждал сам Меньшов, если кто вдруг идеальный получился, то жизнь его обязательно поправит. Он умер не как чиновник и не как «звезда», а так, как умирают теперь пожилые родители – от коронавируса. И это тот случай, когда всей страной можно сказать – осиротели, не кривя душой, не соскальзывая в постиронию и накрепко помня, что Москва слезам не верит.
Редакция газеты ВЗГЛЯД выражает соболезнования всем родным и близким народного артиста России Владимира Валентиновича Меньшова.
Смотрите ещё больше видео на YouTube-канале ВЗГЛЯД
Теги: кино , утрата , отечественное кино