Случайный президент

Жизнь и смерть Звиада Гамсахурдиа

Ровно 30 лет назад – 26 мая 1991 года – на первых всенародных выборах президентом Грузии был избран Звиад Гамсахурдиа. К тому моменту он уже был президентом больше месяца. Еще 14 апреля на чрезвычайной сессии Верховного Совета Грузии он был избран на этот пост. При этом Грузия – за исключением Абхазии и Южной Осетии – игнорировала референдум 17 марта о сохранении СССР. Вместо этого Грузия провела собственный референдум 31 марта о независимости, а 9 апреля – провозгласила Акт о восстановлении государственной независимости.

При этом последние две даты были явно говорящие. 31 марта было еще и днем рождения председателя Верховного Совета Звиада Гамсахурдиа. А 9 апреля – второй годовщиной апрельских событий 1989 года, когда в Тбилиси была разогнана антисоветская демонстрация, одним из лидеров которой был все тот же Гамсахурдиа.

26 мая за Гамсахурдиа проголосовали 86,5% избирателей. То есть лидер грузинских демократов получил результат, достойный какого-нибудь азиатского автократа. И этот результат не был фальсификацией. За Гамсахурдиа действительно искренне голосовало большинство. Однако пройдет всего лишь 7 месяцев и 22 декабря на проспекте Руставели зазвучат выстрелы. Вчерашний союзник Гамсахурдиа, глава его вооруженной опоры и одноклассник Тенгиз Китовани поднимет мятеж, который увенчается в ночь с 6 на 7 января 1992 года успехом. Гамсахурдиа бежит из страны, развяжет гражданскую войну, которую осенью 1993 года он сначала почти выиграет, а потом с треском проиграет.

Конец Гамсахурдиа был трагичен и ужасен. Вчерашний любимец толпы будет скрываться от всех в далеком мингрельском селе. 31 декабря 1993 года в комнате, где он находился, прогремел выстрел. Официальная версия – самоубийство. Хотя многие говорили тогда об убийстве. Не менее трагична и судьба захоронения Гамсахурдиа. Сначала – в январе 1993 года – тело бывшего президента захоронили в Грозном. Однако уже в декабре того же года столица Чечни стала ареной боев. Место захоронения Гамсахурдиа было разрушено. В 1999 году во время Второй чеченской войны перед взятием Грозного федеральными войсками сторонники Аслана Масхадова укрыли останки Гамсахурдиа в тайном месте. Долгое время считалось, что могила бывшего грузинского лидера вообще утрачена.

И лишь в 2007 году останки Гамсахурдиа были обнаружены и перезахоронены в пантеоне государственных и общественных деятелей Грузии у церкви Святого Давида на горе Мтацминда.

Как же так получилось, что кумир толпы в считанные месяцы стал врагом всех и был свергнут?

СЫН КЛАССИКА

Звиад Гамсахурдиа родился в 1939 году в семье классика грузинской литературы Константина Гамсахурдиа. И уже с детства в его характере и поведении было две отличительных черты.

Первая – это амбициозность, доходящая до каких-то патологических форм. Один из современников вспоминал следующий курьезный случай:

«Это было много лет назад, кажется, в первый или второй год после окончания войны. На балконе загородного дома тогдашнего председателя Верховного Совета Грузии сидели хозяин и его гости – великий грузинский романист со своей семьей: прекрасной, как кинцвисская мадонна, женой и детьми, красивыми, словно вынутыми из глазницы, как принято говорить у нас на Родине. Особенно выделялся младший ребенок, мальчик пяти-шести лет в черкеске, на которого я с братом смотрел с нескрываемой завистью, хотя мы были значительно старше его и, конечно же, не осмелились бы щеголять в черкеске. И тем не менее...

– Знаешь, Георгий, – обратился романист к хозяину дома, – ты уже должен начать подготовительную работу в ЦК по избранию моего сына патриархом всея Грузии.

Романист отнюдь не шутил, но хозяин дома постарался обратить его просьбу в шутку:

– Ну, во-первых, это не дело ЦК (здесь романист многозначительно взглянул на говорившего). А, во-вторых, твой отпрыск еще слишком мал для роли пастыря.

Здесь «отпрыск» поднял на хозяина дома свои огромные выразительные глаза и голосом, в котором зазвучала абсолютно недетская уверенность, сказал:

– Иисус Христос стал нашим Спасителем, как только родился.

Раздался смех. Мальчик обвел удивленным взглядом смеявшихся, и смех тотчас же оборвался.

Романиста звали Константинэ Гамсахурдиа, сына его – Звиад...»

Главой Верховного Совета Грузии, к которому обращался Гамсахурдиа-отец, был грузинский государственный деятель и один из первых грузинских большевиков Георгий Стуруа. А автором столь экстравагантных мемуаров является сын Георгия Стуруа – известный журналист-международник Мэлор Стуруа. Сами же эти воспоминания приведены, что называется, «по свежим следам»: в статье-некрологе «Триумф и трагедия Звиада Гамсахурдиа» в «Известиях» от 12 января 1994 года.

Вторая черта – это политическая двусмысленность. Как известно, Звиад Гамсахурдиа уже с юности демонстрировал свой открытый антисоветизм. Первую свою выходку он осуществил в возрасте 15 лет, когда вместе со своим другом Мерабом Костава создал подпольную группу «Горгаслиани». И в 1956 году принял участие с членами организации в мартовских событиях. В декабре того же года он был арестован. Казалось бы, его должен ждать суровый приговор. Но в апреле 1957 года суд приговорил его к условному сроку.

Имея судимость, Гамсахурдиа поступает на филологический факультет Тбилисского государственного университета (ТГУ). И там новое приключение: в 1958 году его поймали на распространении антисоветской литературы и на полгода посадили в психиатрическую лечебницу. Для кого-нибудь другого такое должно было кончиться полным жизненным фиаско, но не для Гамсахурдиа, который в 1961 году спокойно закончил университет.

После окончания ТГУ наш герой занимается легальной переводческой деятельностью и нелегальной деятельностью в области самиздата. Причем самиздата, как политического, так и культурологического.

В начале 70-х годов прошлого века Гамсахурдиа вступает в Союз писателей Грузии. А в 1974 году принимает участие в создании «Инициативной группы защиты прав человека в Грузии». И все сходит ему с рук. Конечно, можно сказать, что в это время он не раз и не подвергался «профилактике» со стороны КГБ. Но других за подобное просто сажали.

Крупные неприятности наступают у Гамсахурдиа в 1977 году, когда он стал одним из основателей Хельсинкской группы в Грузии. В апреле того года Гамсахурдиа был арестован вместе со своим другом Мерабом Костава. Оба были осуждены: Гамсахурдиа получил два года ссылки, а Костава – реальный тюремный срок, который дополнили две новые судимости. Гамсахурдиа вернулся домой из дагестанской ссылки в 1979 году, а Костава – в 1987 году. При этом после ареста Гамсахурдиа выступил с покаянным заявлением по Центральному телевидению.

Противники Гамсахурдиа интерпретируют эти странности его биографии как признак того, что тот тайно сотрудничал с КГБ. Или что КГБ имело на него какой-то компромат. Возможно, что это так, но здесь есть одно «но».

Такие же двусмысленности сопровождали и жизнь Гамсахурдиа-отца. Как вспоминал главный советский диверсант Павел Судоплатов, Константин Гамсахурдиа был давним агентом НКВД, находился под личным покровительством Лаврентии Берии. Есть люди, которые ставят под сомнение это утверждение. Однако есть много других свидетельств того, что Гамсахурдиа-старший вместе с группой антисоветски настроенных представителей интеллигенции (например, философом Шалвой Нуцубидзе) опекался Лаврентием Павловичем.

Видимо, речь шла о своего рода игре: Берия и его группа заигрывали с этой частью интеллигенции, считая, что могут контролировать националистов. А Гамсахурдиа, Нуцубидзе и Ко считали, что могут переиграть систему. Судя по всему, такая же игра имела место и в отношении Гамсахурдиа-сына. Кто-то из представителей властей считали, что могут использовать его в своих целях. И некоторые факты (например, его участие в скандале вокруг грузинской патриархии, с помощью которого компрометировали семью первого секретаря ЦК КП Грузии Василия Мжаванадзе) говорят в пользу такой версии. Но и сам Звиад Гамсахурдиа считал, что может переиграть систему.

Так продолжалось долго, пока не грянула перестройка.

СВОЙ СРЕДИ ЧУЖИХ, ЧУЖОЙ СРЕДИ СВОИХ

Переход Гамсахурдиа в публичную политику стал возможен благодаря перестройке и тем специфическим условиям, которые имели место в Грузии. Уходя в 1985 году в МИД СССР, Эдуард Шеварднадзе не смог оставить на посту главы республики верного себе преемника. Новый первый секретарь ЦК КПГ Джумбер Патиашвили начал атаку на своего предшественника, организовав преследование его ближайшего окружения. Правая рука Шеварднадзе – секретарь ЦК Солико Хобеишвили – был арестован.

Почему Патиашвили пошел на такой шаг? Почему Горбачёв спокойно смотрел на это все? Эти вопросы – предмет отдельного рассмотрения. Однако факт остается фактом: почти сразу же после этого на официальные власти республики пошли атаки со стороны так называемых неформалов – полулегальных оппозиционных политических групп, большинство которых было сторонниками отделения Грузии от СССР. Неформалы в 1987 году объединились в Общество Ильи Чавчавадзе. Попытки властей республики перехватить у неформалов инициативу с помощью создания Общества им. Шота Руставели только усилило кризис.

ФОТО: WIKIPEDIA.ORG

В конце 1988 – начале 1989 годов Гамсахурдиа становится одним из признанных лидеров неформалов. Возможно, что он еще не полноценный вождь этой среды, но первый среди равных. События 9 апреля 1989 года делают его фактически героем толпы.

Однако в марте 1990 года между Гамсахурдиа и породившей его средой политических неформалов происходит жесткий раскол. В Тбилисской филармонии открывается Чрезвычайная конференция политических партий и общественных организаций, которая создает Национальный форум. Однако часть политических групп во главе с Гамсахурдиа покинула форум и создала объединение «Круглый стол – Свободная Грузия».

Формально причиной стали расхождения по тактике борьбы. Часть участников форума считали, что нужно добиваться провозглашения через референдум, а другая – что нужно добиваться вывода советских войск, а затем провозглашать независимость. Гамсахурдиа называет оба эти плана антинациональными. Однако реальная причина была в другом: Гамсахурдиа не хотел быть первым среди равных других лидеров неформалов, а хотел быть вождем. А лидеры неформалов (среди которых была сложная смесь интеллектуалов, интеллигентов и полуинтеллигентов) не хотела иметь над собой вождя.

В итоге «Круглый стол» пошел своим путем, а сторонники форума избрали в мае Национальный конгресс. В ноябре 1990 года «Круглый стол» победил на выборах в Верховный Совет. Сторонники конгресса частично бойкотировали эти выборы, а частично – не прошли в парламент. Гамсахурдиа становится спикером.

Однако возникает вопрос о его политической опоре. Для партийно-хозяйственной номенклатуры, которая спешно переодевалась в патриотические одежды, он оставался чужим. Причем, несмотря на свой политический флирт с первым секретарем Компартии Грузии Гиви Гумбаридзе. Для теневиков, кооператоров, представителей криминальных и субкриминальных кругов, которые хотели быть бенефициарами политических процессов, он также был не совсем своим. Конечно, Гамсахурдиа выбрал себе в качестве премьера директора Института металлургии АН ГССР Тенгиза Сигуа, у которого хорошо было и с частью номенклатуры, и с теневиками. Однако это не решило проблему.

Теневики и номенклатура хотели приватизации и «дербана» бывшей социалистической собственности. А Гамсахурдиа всячески этому сопротивлялся, отстаивая какой-то странный квази-социалистический тип хозяйствования.

Опорой Гамсахурдиа стала деревенская масса (в основном, мингрельская), падкая до простых формул решения сложных вопросов. Однако именно эту массу презирали вчерашние союзники Гамсахурдиа, ставшие его оппонентами.

Помимо внутренних проблем, вскоре появились и внешние проблемы. Для западника Гамсахурдиа было большим удивлением, что никто из серьезных западных политиков не хочет иметь с ним дело. В порыве гнева он говорил, что это результат усилий Шеварднадзе, который, мол, поработал с западными лидерами. Отчасти, видимо, так и было. Однако реальные причины, похоже, были глубже.

Запад в представлении Гамсахурдиа и реальный Запад – это разные вещи. Курс на построение в Грузии странного гибрида из националистических идей и квази-социализма в экономике был непонятен на Западе. Считается, что перелом наступил в дни ГКЧП, когда Гамсахурдиа сначала отказался сопротивляться московским властям, а потом объявил о выходе из состава СССР. Однако реальный конфликт начался за два дня до ГКЧП – 17 августа, когда в отставку подал премьер Тенгиз Сигуа, выразитель мнения номенклатурных и теневых «хозяев жизни». На его сторону перешел и командующий Национальной гвардией Тенгиз Китовани, одноклассник Гамсахурдиа.

Таким образом, Гамсахурдиа остался один. Поссорившийся с неформалами, не нашедший общий язык с номенклатурой и теневиками, он оказался окружен весьма незатейливыми людьми из окружения своей жены Мананы (ее считали своего рода грузинской Раисой Горбачёвой) и ее сестры (влияние последней на Гамсахурдиа, говорят, было больше, чем жены) и сложными, но своеобразными людьми типа Гурама Абсандзе и Мурмана Оманидзе.

Ситуацию усугубило то обстоятельство, что после августа 1991 года все надежды Эдуарда Шеварднадзе играть важную роль в общесоюзной иерархии сведены к нулю (две недели на посту министра внешних сношений в декабре 1991 года не в счет), а идеи перейти в какие-нибудь международные структуры типа ООН – утопия. В этой ситуации уход в грузинскую политику был логичным выходом для Шеварднадзе. Однако в Грузии сидел его антагонист Гамсахурдиа. Именно это обстоятельство делало Шеварднадзе естественным союзником и даже отчасти политической «крышей» всех антизвиадистских сил.

Дальнейшие события известны. Личная трагедия Звиада Гамсахурдиа стала началом трагедии ее страны. Его свержение в начале 1992 года также не стало началом расцвета страны. Достоин ли Гамсахурдиа простого человеческого сочувствия? Ответ на этот вопрос может быть однозначен – нет.

Та политическая и историческая роль, на которую претендовал Звиад Гамсахурдиа, была велика. По аналогии с известной формулой Достоевского можно сказать, что Гамсахурдиа пытался ответить на вопрос «Просто ли я интеллигент-диссидент или отец-основатель государства?» История дала ответ на этот вопрос, и он был явно не в пользу Звиада Константиновича.