"Поездка в Грозный всю жизнь перевернула". Правозащитник Станислав Дмитриевский - о войне и мире
Станислав Дмитриевский – директор запрещенного в России и вновь учрежденного уже в Финляндии "Общества российско-чеченской дружбы". Во время двух войн он приезжал в Чечню с гуманитарными миссиями и организовывал реабилитацию пострадавших детей.
После публикации обращения президента сепаратистской Ичкерии Аслана Масхадова и вице-премьера Ахмеда Закаева с призывами к мирному разрешению конфликта в 2006 году Дмитриевский был осужден по статье о возбуждении расовой вражды и приговорен к двум годам условно.
В интервью редакции Кавказ.Реалии Дмитриевский рассказал о том, как во времена войны в Чечне он и его коллеги противостояли пропаганде Кремля и учили других видеть в людях людей.
– Станислав, кому пришла в голову идея в разгар второй чеченской войны создать организацию, да еще и назвать ее "Общество российско-чеченской дружбы"?
– Я в первую войну ездил в Чечню как правозащитник, как журналист. Честно скажу, январская поездка в Грозный в 95-м мне всю жизнь перевернула. Я до этого был начинающим ученым, археологом. С тех пор все настолько круто поменялось... Это такое свидание с войной, когда ты видишь не просто какое-то зло, а вопиющую несправедливость и понимаешь, что либо ты с этим чего-то делаешь, либо ты не совсем человек.
Потому что видеть все это и не пытаться помочь просто невозможно. Это значит лишиться человеческого достоинства.
Когда началась вторая чеченская война, я уже более-менее себе представлял, что это такое, в отличие, наверное, от большинства моих сограждан. И я просто в какой-то момент спать перестал и понял: нужно что-то делать. Тогда надо было хотя бы что-то громко заявить, крикнуть, что мы в эту истерию не хотим впадать. И возникла идея "Общества российско-чеченской дружбы".
Тогда противопоставление русских и чеченцев настолько вдалбливалось пропагандой, что это просто был такой крик. И мы, конечно, не ожидали, что из этого крика вырастет какая-то организация, которая сумеет помогать детям и наладить работу информационного агентства.
Мы нашли людей из Чечни, единомышленников среди беженцев, тогда появился Имран Эжиев (общественный деятель из Чечни, занимающийся правозащитными вопросами в лагерях размещения беженцев. – Прим. ред.), Руслан Кутаев (чеченский правозащитник. – Прим. ред.).
Мы вдруг увидели, как эта идея сразу же нашла огромное количество сторонников. Я даже не знаю, как сказать – тогда говорили "с другой стороны", хотя никаких сторон не было. Люди сами придумали себе эти стороны.
– Кто еще стоял у истоков общества?
– В Нижнем Новгороде это был Игорь Каляпин, сейчас он руководитель "Комитета против пыток". Было много людей из технической и творческой интеллигенции. В общем, это очень разные люди, которым просто было стыдно, и они не могли молчать.
– Весной 2000 года в разгар боевых действий в Чечне в ингушской станице Слепцовская прошел учредительный съезд "Чеченского комитета национального спасения", который возглавил спортсмен Руслан Бадалов. Когда на трибуну вышел ваш товарищ и сказал, что он представитель "Общества российско-чеченской дружбы", весь зал разразился сперва хохотом, а затем бурными аплодисментами. Словосочетание "российско-чеченская дружба" звучало как издевательство, когда кремлевская пропагандистская машина успешно рисовала чеченцев как непременных бандитов и террористов. Как тогда отнеслись к вашей деятельности друзья и знакомые?
– Люди относились по-разному, конечно. Было очень тяжело, но все-таки человеческие отношения всегда противостоят пропаганде.
Весной 2000 года мы первый раз решили привезти группу детей из Чечни на реабилитацию. И первая реакция была настолько злобной, причем и в журналистской среде в Нижнем Новгороде. В то время все-таки журналистика была еще более или менее независимой, и списать все на какие-то сигналы невозможно. Тогда шли передачи, в которых говорили, что "вы привезете сюда детей террористов, они здесь взорвут автозавод…" Ну, бред какой-то полный.
Несмотря на это, детей привезли. Мэр Иван Скляров, друг покойного Бориса Немцова, кулаком по столу ударил и сказал, что дети ни при чём, дети вне войны, детей мы привезем, более того, пусть себе живут в одной из лучших баз отдыха.
И мы поселили их с обычными нашими детьми. Они увидели друг друга, не было никаких проблем, хотя пропаганда просто нагнетала эту ненависть.
Я тогда очень хорошо понял, что можно сколько угодно говорить пропагандистскими штампами как с той, так и с другой стороны. Но самое важное – это помочь людям встретиться, увидеть друг друга, посмотреть в глаза.
Поэтому мы старались это делать именно на таком уровне, наряду с информационным агентством, которое у нас работало, наряду с газетой, из-за которой потом меня пытались посадить. Мы всегда старались действовать именно через человеческие контакты.
– Вы упомянули, что в России вас пытались посадить. Что конкретно вам вменяли?
– Формально это было обвинение в возбуждении вражды – такая универсальная формулировка, которая потом использовалась много раз, против людей, которые свободно высказывались против системы.
Там было две публикации. Было письмо Аслана Масхадова в Европарламент, где он просил о содействии в переговорном процессе, но и одновременно, конечно, высказывал свою позицию по политике России вообще и Путина в частности.
Там были формулировки типа "кровавый преступный путинский режим" и так далее. И было ещё письмо Ахмеда Закаева, который выступил в духе кота Леопольда... У него фраза была такая: "Я протягиваю российскому народу руку дружбы через голову его правительства". Там был призыв не голосовать за Путина на выборах, потому что он представлял партию войны, а не мира.
Это мне вменили как возбуждение расовой, национальной и религиозной вражды. В экспертизе утверждалось, что во фразе "кровавый преступный путинский режим" слово "путинский" нужно писать с большой буквы, иначе это оскорбление Путина. Много глупостей там было.
– Что спасло вас от реального тюремного срока?
– Я думаю, что меня посадили бы, если бы не солидарность коллег. Честно говоря, такого уровня поддержки вообще в жизни не припомню.
Мы тут недавно с Каляпиным вспоминали и смеялись немножко по этому поводу. Я говорю, какой суд был замечательный, ведь ни одна из международных конференций таких людей не собирала: Аня Политковская (журналистка "Новой газеты", убита в 2006 году. – Прим. ред.), правозащитники Людмила Алексеева, Сергей Ковалёв, Светлана Ганнушкина.
Эти люди по вечерам сидели, спорили о правах человека, о пределах допустимого сотрудничества с властью. Представители иностранных посольств были постоянно, огромное количество друзей, коллеги из Чечни приехали. Это был такой мощный пример солидарности, и они тогда просто, видимо, не решились дать мне реальный срок.
Справка: В октябре 2006 года прокуратура Нижегородской области подала иск о закрытии "Общества российско-чеченской дружбы", суд его удовлетворил. Это решение подверглось критике со стороны ряда журналистов, российских и международных правозащитных организаций, в том числе Amnesty International. По словам Дмитриевского, после решения суда в общество в знак поддержки вступили около 20 депутатов Европарламента.
– После этого была война с Грузией и антигрузинская кампания, затем Украина – и вдруг в российской пропаганде украинцы превратились в "фашистов"…
– Мне почему-то с самого начала было ясно, что примерно чем-то таким все кончится. Это же не предел, на самом деле. Я помню, когда мы с Каляпиным в 1995 году поехали в Чечню в дырявых ботинках и с полуработающим диктофоном, без денег и без всего. Тогда было чувство, что происходит что-то, что радикально изменит всю ситуацию в России. Было понятно, что это не просто очередной конфликт на территории бывшего СССР. Это не просто человеческое горе. Это ещё и что-то очень важное вообще для судьбы всего постсоветского пространства.
Начав силовую операцию в Чечне, Ельцин и его команда предали все те идеалы, на которых они пришли к власти. Было понятно, что это разворот, который не может остаться безнаказанным для общества и для государства.
Невозможно на одной небольшой территории установить диктатуру, совершать массовые систематические преступления и остаться при этом демократической страной. Так не бывает!
***
В 2006 году "Русско-чеченскому информационному агентству", которое основал Дмитриевский, в Гамбурге вручили премию имени Герда Буцериуса "Свободная пресса Восточной Европы – 2006". В том же году самому Дмитриевскому и его коллеге Оксане Челышевой в Лондоне вручили специальную награду Amnesty International за правозащитную журналистику в опасных условиях.
30 октября 2007 года "Общество российско-чеченской дружбы" было официально зарегистрировано в Финляндии. Председателем избран Станислав Дмитриевский, его заместителем – финская правозащитница Ева Мартинсон.