Его отец, Иосиф Ефимович Хейфиц — прославленный режиссер-классик, вошедший в историю советского кинематографа такими фильмами, как «Депутат Балтики», «Член правительства», «Большая семья», «Дело Румянцева», «Дорогой мой человек», «Дама с собачкой», «Впервые замужем...» Сыну, также занявшемуся режиссурой, легко было затеряться в тени отца, однако ему удалось заявить о себе, создав свой собственный кинематографический стиль.
Начав в 80-х годах со спортивной драмы «Скорость», он и дальше снимал фильмы, резко отличавшиеся от общего спектра кино эпохи застоя. Жесткие картины, такие как фильм-катастрофа «Прорыв», или первый триллер в советском кинематографе «Псы», или детектив «Арифметика убийства», или кровавая сказка «Четырнадцать цветов радуги», — закрепили за ним репутацию режиссера-новатора с авторским стилем, исследующего самые затаенные, наихудшие свойства души человека, и были отмечены разными фестивальными жюри ... Сериалы «Улицы разбитых фонарей» («Менты»), которому Светозаров дал старт, или «Агент национальной безопасности», где он выступил в качестве не только режиссера, но и автора идеи, а также художественного руководителя, или гангстерская сага «По имени Барон», — стали абсолютными рекордсменами в рейтинге зрительского признания ... А экранизация классики, в частности «Преступления и наказания» Достоевского, определенного режиссером, как «роман о жизни человека, загнанного в тараканью щель», окончательно убедили всех в том, что ему подвластны самые разнообразные киножанры...
Местом общения с корреспондентами «ТН» Дмитрий Иосифович выбрал свою дачу, которая расположена в Комарово — легендарном дачном поселке, созданном еще в середине прошлого века, как место уединения ленинградской гуманитарной и научной элиты.
— Дмитрий Иосифович, вы в Комарово постоянно живете или так, «на недельку, до второго» заскочили?
— Я здесь почти безвылазно. Вообще моя жизнь есть пример редкой ныне стабильности, поскольку существует всего два места прописки моего пребывания на этой земле. Ленинградская квартира, куда меня доставили новорожденным, и Комарово, где я обитаю ровно 60 лет. Так вышло, что в 57-м году классики советского кинематографа Григорий Михайлович Козинцев, один из «братьев» Васильевых — Сергей, бывший в ту пору директором «Ленфильма», и мой папа, получили от правительства в этом поселке три участка.
На гонорар папы за фильм «Дело Румянцева», родители смогли соорудить скромный дом, который папа любовно называл «стандарашка». Объясню, почему. В то время появился стандартный финский проект сборного щитового загородного дома. И по правилам, введенным советской властью, в Комарово можно было строить дачи только по нему — трехкомнатными домиками. Представить себе утлость того строения, созданного моими родителями, современным людям будет сложно, но по тем временам сам факт того, что у нас есть дача в Комарово, потрясал воображение окружающих. Это было за гранью фантастики.
История заселения такова. В жизни дачевладельцев был такой важный момент, как прием постройки комиссией, в которую входили три советских чиновника какого-то ничтожного ранга, допустим, пожарный, землемер и еще кто-то — в общем, чеховские типажи. Маму друзья научили: чтобы все прошло гладко, нужно накрыть стол и гостей угостить. Ну, разумеется, была организована закуска с водкой. И вот официальные лица расселись за столом. Когда рюмки были наполнены, папа провозгласил какой-то проникновенный тост. Толстопузый пожарный, перед тем, как выпить, снял фуражку, обнажив багровый затылок, и спросил отца: «Скажите, Иосиф Ефимович, вы довольны вашей дачей? Нравится она вам?» Отец, пряча глаза, стал что-то говорить о том, что вот на склоне лет он наконец-то.., и конечно же безмерно рад ... И тогда тот человек произнес фразу, которую я помню шесть десятков лет. Он сказал: «А, по-моему, это не дача, а собачья конура!..» И залпом влил в себя штоф...
Вот в такой «собачьей конуре» мы поселились и прожили в ней до 2005-го года, когда я, наконец, понял, что в жизни все меняется, дом обветшал и необходимо строить новый, более комфортабельный и пригодный для нормальной жизни. Удивительно, но каким-то непостижимым образом эта дачная постройка все равно словно бы пропитана энергетикой моих родителей.
— Ваша мама тоже была причастна к кинематографу?
— Мама, Светозарова Ирина Владимировна, с гордостью называла себя домохозяйкой. Она окончила Московский педагогический институт, где училась со многими известными людьми, большая часть которых впоследствии были репрессированы. Помню, к нам в гости приезжал один из чудом выживших ее однокурсников — очень благородного вида седовласый господин по фамилии Ляндрес, отец Юлиана Семенова. Он был в корсете, потому что во время пыток на Лубянке ему сломали позвоночник ... А в начале 70-х приехал погостить негр из Чикаго, Джин Барроуз — директор чикагского музея афроамериканской культуры, который был сыном дикторши «Коминтерна», тоже учившейся с мамой. Он говорил на прекрасном русском московском языке, матюгался и сильно выпивал... Вот такие были остатки маминых институтских друзей.
Иосиф Ефимович Хейфиц с женой Ириной Владимировной. Фото: Из личного архива Дмитрия Светозарова
Юрий Герман и Иосиф Хейфиц (1962). Фото: Из личного архива Дмитрия Светозарова
С отцом и Алексеем Баталовым (1958). Из личного архива Дмитрия Светозарова
— Я слышал, как актеры говорили: «Работать с Хейфицем — все равно что отдыхать в санатории». Фото Андрей Федечко
С отцом во время съемок фильма «Плохой хороший человек» (1967). Фото: Из личного архива Дмитрия Светозарова
— Одна из последних фотографий отца в Комарово. С женой Ниной и сыном Алексеем. Фото: Из личного архива Дмитрия Светозарова
— Существует лишь два места моего пребывания на этой земле: ленинградская квартира, куда меня доставили новорожденным, и этот дом в Комарово. Фото: Андрей Федечко
Алексей Герман-старший и Алексей Герман-младший. Фото: Global Look Press
Сергей Бондарчук, старшая дочь Наталья и Федор Бондарчук. Фото: Global Look Press
Андрей Смирнов и его дочь Дуня Смирнова. Фото: Global Look Press | Юлия Ханина
Григорий Чухрай и его сын Павел Чухрай. Фото: Валентин Мастюков/ТАСС | Global Look Press