"Давайте, ребят, смелее! Угощайтесь! Такой полевой кухни вы, наверное, не пробовали", — повар в эмчеэсовской форме большим половником вываливает порцию гречки с тушёнкой в пластиковую тарелку и протягивает её Мухаммеду.
"Нас предупредили, что ребята из Сирии тоже будут участвовать в операции — поэтому мы сегодня тушёнку из говядины заказали, всё — халяльное, не переживайте", — с подчёркнутой деликатностью объясняет кок гастрономические тонкости полевого блюда гостям-волонтёрам.
Семь ребят-сирийцев приехали из Сухума в Старую Гагру, чтобы присоединиться к поисковым отрядам абхазского МЧС, которые прочёсывают береговую линию в районе крушения Ту-154.
У лагеря спасателей парни скромно выгрузились из синего "бусика" с экстравагантными номерами, на которых отпечатаны сразу три флага — абхазский, сирийский и российский.
Сирийцами волонтёров нужно называть с оговоркой. Да, они родились, выросли и жили в Сирии, но корни у них — отсюда, с Кавказа.
Их предков выслали с родных земель на Ближний Восток двести лет назад. В Абхазии это называют махаджирством. Трагичное, в общем, время в истории их народа.
Завоевав в 19 веке Кавказ, Российская империя отправляла (насильственным, если честно, путём) несогласных с государственной линией мусульман-горцев в Турцию и в другие исламские страны.
Был такой жестокий период. Но теперь он в прошлом.
Потомки махаджиров возвращаются на родину — при содействии российских дипломатов. Вот, например, погибший в Турции посол Андрей Карлов — лично помогал турецким абхазам воспользоваться правом на репатриацию.
В Сирии тоже проживает большая кавказская диаспора. По меньшей мере 17 генералов сирийской армии — это черкесы, абхазы, адыги (там их не разделяют). Цифра — довоенная, но внушительная.
Брат волонтёра Надира Саид — до сих пор служит в правительственных войсках, несмотря на то что вся семья перебралась в Сухум.
Надиру тридцать. Высокий парнишка с аккуратной арабской бородкой в тинейджерской толстовке уже три года живёт в Абхазии, недавно устроился барменом в местный ресторан.
В Сирии он занимался продажей мёда. В провинции Эль-Кунейтра, в горах — у него стояли улья, это было семейным бизнесом. Когда туда пришли террористы — сожгли всё.
Семья Надира бежала в Дамаск. Там он пошёл работать санитаром в скорую помощь Красного Полумесяца. Два года кошмаров. "В голове до сих пор крутятся картины с окровавленными детьми", — рассказывает он.
Надир уже неплохо разговаривает на русском (профессия бармена располагает к быстрому изучению языков), не стесняясь знакомится с поисковиками из МЧС, у костра стреляет у ребят сигаретку и с деловым видом расспрашивает о том, по какому плану будет происходить операция.
После того как в новостях прогремело сообщение о крушении Ту-154, направлявшегося в Сирию, репатрианты (так их называют в Абхазии) бросили клич среди своих и собрали группу добровольцев, чтобы помочь в поисках.
"Трагедия никого не оставила равнодушным", — объясняет сорокашестилетний Фадель Лушба, самый старший из волонтёров-сирийцев: профессорские очки, солидная залысина, седая борода.
"Мы сразу же выразили соболезнования от всей нашей диаспоры, но главное — мы хотели поддержать не только словами, но и делом. Власти пошли навстречу и определили для нас фронт работ", — подытоживает Фадель.
Руководство абхазского МЧС привлекло волонтёров к обследованию береговой линии.
"Делимся на группы по три-четыре человека, длина маршрута — пять километров, связь каждые полчаса", — сводный поисковый отряд из спасателей-профессионалов и сирийцев-добровольцев получает инструкции от руководителя операции.
Только группы собрались выдвигаться — зарядил назойливый абхазский дождь, характерный для субтропического климата. В декабре такие осадки на море переносятся тяжелее любого снегопада с морозом в средней полосе.
Субтропическая сырость продирает до костей.
Фадель Лушба приехал в Гагру подготовленным. Непромокаемые галоши советской закалки, плотный камуфляжный тулуп. Те сирийские парни, что помоложе, в трикотажных кофтах и кедах с завистью посматривают на старшего.
От гарантированной простуды сирийских земляков спасают абхазские эмчеэсовцы. Они опытные, запаслись дождевиками.
Прочёсывать берег дело нехитрое. Но Умар Ульги чуть ли не под каждый камень заглядывает. Парнишке двадцать четыре, беженцем себя не считает, уже точно решил: остаётся в Абхазии навсегда.
"Я хочу устроиться на госслужбу, это моя цель. Я мог бы, например, работать в силовых структурах, надеюсь, что меня возьмут в охрану президента, — делится своими планами Умар, — но работа спасателя мне тоже нравится. Участие в такой операции — это возможность доказать, на что я способен".
Времени для того, чтобы проявить себя, у Умара будет достаточно.
"Мы не собираемся останавливать поисковые работы. Пока необходима наша помощь, на нас можно смело рассчитывать", — уверенно констатирует глава абхазского МЧС Лев Квициния.
Сирийские волонтёры тоже сдаваться не собираются.
