Альминская прелюдия севастопольской драмы
Солдаты второго батальона британской Стрелковой бригады переходят реку Альма во время Альминского сражения. Картина художника Луи Джонса
20 сентября 1854 года в тридцати километрах от главной базы Черноморского флота развернулось сражение, определившее весь ход войны в Крыму
В трех десятках километров от Севастополя, в окрестностях села Вилино Бахчисарайского района Крыма есть небольшой мемориал. Над склоном холма на берегах реки Альма возвышаются два памятника и стоят несколько надгробий, окруженных низкой каменной стеной. Это – мемориал «Поле Альминского сражения». В Крымской войне, столь несчастливой для русской короны, эта битва стала прологом к героической 349-дневной обороне Севастополя. И хотя поле сражения осталось за войсками англо-франко-турецкой коалиции, русские войска, даже отступив, добились главного: дали время защитникам черноморской твердыни на подготовку к отражению первых штурмов.
Колдстримский гвардейский полк в Альминском сражении (картина художника Ричарда Катона Вудвилля). Это подразделение стало главным противником Владимирского мушкетерского полка
Беззащитный Крым
Восточная война, которую в нашей стране привычно называют Крымской (хотя сражения ее происходили и на Балтике, и на Дальнем Востоке, и на берегах Дуная), в качестве одной из самых главных преследовала цель ослабить русское могущество на Черном море. Именно поэтому, когда Россия отказалась вывести свои войска из дунайских княжеств и сесть за стол переговоров с Османской Портой, а поддерживавшие Стамбул Великобритания и Франция объявили войну Российской империи, их основные силы отправились именно к черноморским берегам.
Попытки высадиться в русском Причерноморье потерпели неудачи, но вот Крым оказался беззащитен перед англо-франко-турецким нашествием. Несмотря на то, что все действия союзников однозначно указывали на подготовку десантной операции на крымских берегах и неизбежную атаку на главную базу Черноморского флота — Севастополь, командующий русской армией на полуострове генерал-адъютант князь Александр Меншиков не сделал практически ничего, чтобы противостоять этому. В результате, когда в ночь на 14 (2 по ст. ст.) сентября 1854 года силы коалиции начали высадку в Евпатории, им удалось не только занять город без боя, но и беспрепятственно доставить на берег колоссальные силы. В евпаторийской бухте на крымскую землю сошли свыше 60 тысяч человек, которые вскоре двинулись маршем на Севастополь.
Командующий русской армией в Крыму генерал-адъютант князь Александр Меньшиков. Портрет работы художника Франца Крюгера, 1851 год
Город, великолепно укрепленный с моря, оказался совершенно беззащитен против угрозы с суши — и это хорошо понимали не только союзники, но и русское командование. Понимая, что англо-франко-турецкие силы могут атаковать флотскую базу с ходу, а той нечего будет противопоставить атакующему противнику, генерал-адъютант Меншиков принял единственно возможное и верное в той ситуации решение: остановить противника на подступах. И выбрал для этого самое, пожалуй, удобное место на пути от Евпатории до Севастополя: долину реки Альма неподалеку от села Бурлюк (нынешнее Вилино). Здесь у него был шанс задать противнику серьезную трепку. Даже с учетом преимущества противника в живой силе и артиллерии: 62 тысячи человек при 144 орудиях у союзников против 36 тысяч русских при 84 орудиях.
Позиция, которой не сумели воспользоваться
Позиция, на которой суждено было состояться первому крупному сухопутному сражению между русскими войсками и силами коалиции в ходе Восточной войны, имела все условия для того, чтобы обороняющиеся могли надолго задержать, а то и вовсе остановить здесь атакующих. Левый берег, на котором располагались русские войска, был существенно выше правого, что давало силам Меньшикова преимущество в обороне, а в тылу располагались высоты, куда можно было в случае необходимости отступить, заняв там новый рубеж обороны. Но одного этого было недостаточно для того, чтобы добиться успеха в битве.
Командующий французской Восточной армией маршал Арман де Сент-Арно
Начать с того, что левый фланг русской позиции оказался плохо защищенным, поскольку примыкал к берегу Черного моря, на котором в это время уже господствовали корабли союзников. Поэтому, чтобы не подвергать свои войска артиллерийскому обстрелу с моря (который все равно состоялся, но имел менее катастрофические последствия, чем мог бы), князь Александр Меншиков вынужден был отвести силы на левом фланге от берега — и тем самым создал условия для обхода позиции. Кроме того, возвышавшийся в том месте Телеграфный холм мог стать настоящим бастионом, если бы был соответствующим образом укреплен и подготовлен к обороне. Но и этого не было сделано. Точно так же не были подготовлены к обороне и позиции русских войск в центре и на правом фланге. Там успели выкопать лишь отдельные траншеи и построить так называемый Большой редут, но не более того. Весь расчет Меншикова строился на том, что наступающие войска коалиции упрутся в естественные преграды и будут атаковать высокий правый берег в лоб, что даст преимущество русской армии.
К несчастью для Меншикова, командовавшие союзными силами французский маршал Арман де Сент-Арно и британский генерал Джеймс Сомерсет, барон Реглан, быстро оценили все достоинства и недостатки оборонительной позиции противника. Они начали наступление одновременно по трем направлениям, начав с того самого левого фланга, на котором имели лучшие шансы совершить обход и выйти в тыл русским войскам…
Французский маршал Арман де Сент-Арно во время Альминского сражения. Картина художника-баталиста Ипполита Белланже
Крымское Бородино
Дальнейший ход Альминского сражения был предрешен, когда французская пехота, а за ней и британская, начали штурм склонов Телеграфного холма и не встретили там никакого сопротивления. Русскими войсками на этом участке обороны командовал командир 17-й пехотной дивизии генерал-лейтенант Василий Кирьяков. Именно он и именно накануне битвы на Альме произнес знаменитые слова о том, что мы, дескать, шапками противника закидаем (благодаря чему и вошел в историю). В действительности, когда генерал Кирьяков и его офицеры увидели в редеющем утреннем тумане, как на них движутся французские войска, это произвело на них настолько сильное впечатление, что был отдан приказ… оставить позиции! В результате в самом начале сражения русская армия потеряла одно из самых выгодных преимуществ и одну из самых удобных для обороны позиций, а союзники, напротив, получили возможность вести оттуда плотный артиллерийский и ружейный огонь.
Подавляющее большинство британских и французских пехотинцев были вооружены нарезными штуцерами с большой дальностью выстрела, и это создало угрозу не только для всего левого фланга нашей обороны, но и для центра. И даже контратака, предпринятая по приказу генерала Меншикова, не сумела изменить сложившуюся расстановку сил. После того как союзникам удалось потеснить русские войска на левом фланге и открыть оттуда огонь по силам, сдерживавшим натиск в центре, стоявшие там полки тоже начали понемногу отходить. Если бы не фланговый огонь, они могли бы достаточно долго сдерживать наступление у единственного на этом участке Альмы моста, — но теперь такой возможности у них не было.
Французские зуавы поднимаются на Телеграфный холм. Этот маневр сыграл роковую роль в развитии Альминского сражения
Дольше и яростнее всех сражались русские войска на правом фланге обороны. Именно там, где сейчас и расположен мемориал «Поле Альминского сражения». После того как британцы сумели ворваться в Большой редут на плечах отступавших солдат Казанского полка, пошли в штыковую атаку их товарищи из Владимирского полка и выбили противника с позиции. Ожесточение битвы было настолько велико, что русские шеренги увлекали за собой командующие правофланговыми частями — генерал-лейтенант Онуфрий Квицинский и генерал от инфантерии Петр Горчаков.
День уже клонился к закату, когда князь Меншиков, видя очевидную угрозу для армии, отдал общий приказ об отступлении. Как вспоминали позднее очевидцы со стороны французов и англичан, несмотря на чудовищные потери (половина личного состава, а то и больше), русские уходили твердым строем, с развевающимися знаменами (ни одного из них, кстати, они не оставили на поле боя), не смешиваясь и не сбиваясь с шага даже под плотным ружейным и артиллерийским огнем.
Пейзаж на следующий день после Альминского сражения. Рисунок современника
Выиграть время для Севастополя
Несмотря на то, что армия генерал-адъютанта Меншикова отступила, Сент-Арно и барон Реглан не решились преследовать противника. Во-первых, потери союзников были сопоставимы, если не превышали потери русских войск. По разным данным, наши войска потеряли в Альминском сражении от 3000 до 5000 человек убитыми и ранеными, и почти столько же (от 4300 до 4500 человек) потеряли союзники. Во-вторых, командующие союзным корпусом были уверены, что встретились в сражении всего лишь с авангардом русской армии.
В принципе, так это и должно было быть, исходя из всей военной логики, но верховное командование так и не позволило перебросить в Крым ни войска, освободившиеся после ухода из дунайских княжеств, ни силы, бесполезно стоявшие на северо-западе страны. Так что армия Меншикова, потерявшая в сражении десятую часть своего состава, была единственной сухопутной русской силой на Крымском полуострове. В этом очень скоро и убедились союзники. Но в тот момент результаты сражения ясно говорили, что дальнейшее продвижение к Севастополю без налаживания тылового снабжения, проведения дальней разведки и накопления сил невозможно.
Памятник солдатам и офицерам Владимирского мушкетерского полка, поставленный на поле Альминского сражения 8 сентября 1902 года, в 48-ю годовщину битвы
Это промедление, в котором Сент-Арно и барон Реглан наверняка вскоре разочаровались, дало защитникам Севастополя столь необходимое время для того, чтобы организовать (насколько это было возможно) сухопутную оборону города и встретить врага на подготовленных рубежах. Именно поэтому Альминское сражение и считается прелюдией к долгой драме под названием «Оборона Севастополя», ставшей одной из самых героических и в то же время трагических страниц отечественной военной истории.
Источник