Муфтий Москвы: В России нужно продвигать ценности ислама
Т. ДВИДАР: Добрый вечер, с вами Таймур Двидар. Одна из главных новостей – возвращение Варвары Карауловой из ИГИЛ на родину, слава богу, повезло одной семье. К исламскому сообществу скопилось много вопросов, поэтому сегодня на допрос приглашён имам Шамиль Аляутдинов. Здравствуйте.
Ш. АЛЯУТДИНОВ: Добрый вечер.
Т. ДВИДАР: Это Ваш первый допрос?
Ш. АЛЯУТДИНОВ: Сложно сказать. Я отношусь не как к допросу, а как к чему-то интересному в жизни.
Т. ДВИДАР: Принимается. Не первый?
Ш. АЛЯУТДИНОВ: Допрос – это когда уже подсудимый, несущее какую-то опасность.
Т. ДВИДАР: Нет, у нас дружественная беседа, но с пристрастием.
Ш. АЛЯУТДИНОВ: На таком впервые.
Т. ДВИДАР: Сколько Вам лет?
Ш. АЛЯУТДИНОВ: Полных 41 год.
Т. ДВИДАР: Вы женаты?
Ш. АЛЯУТДИНОВ: Да, пятеро детей у меня.
Т. ДВИДАР: Образование?
Ш. АЛЯУТДИНОВ: Высшее богословское.
Т. ДВИДАР: Где заканчивали?
Ш. АЛЯУТДИНОВ: В аль-Азхаре в Египте в 90-х.
Т. ДВИДАР: Это длительный период.
Ш. АЛЯУТДИНОВ: Шесть с половиной лет. Я получил общее религиозное образование – это четырёхгодичное обучение, завершил за два года, и высшее – факультет шариата, это четыре года.
Т. ДВИДАР: Прекрасно. А какие годы?
Ш. АЛЯУТДИНОВ: 1992-1998. В 1997 я уже становлюсь имамом Московской мемориальной мечети, и четвёртый курс езжу сдаю экзамены.
Т. ДВИДАР: Были контакты с мухабарат египетским?
Ш. АЛЯУТДИНОВ: Мухабарат – спецслужбы? У меня в Египте каждый год сдаются документы для продления пребывания в Египте, необходимо предоставить документы, которые подтверждают, что вы там делаете. Мы получали с учёбы, было немало студентов, которые приезжали из бывших союзных республик, но не учились. С учёбой у меня всё благополучно было. И один раз, ближе к концу, за год-два до окончания моё разрешение задержалось, сказали, что необходимо в районный мухабатат прийти. Я приехал, мне очень понравилось, была очень спокойная обстановка, просторный кабинет, аквариум, хорошее освещение.
Т. ДВИДАР: Музыка.
Ш. АЛЯУТДИНОВ: Музыку не помню. Очень приятный человек, мы нормально беседовали, допроса не было. И через неделю я получил подтверждение на год.
Т. ДВИДАР: Спасибо. Опять всплеск эмоциональный в медиа-сообществе, в обществе в целом по поводу ИГИЛ, но благодаря новости, которую я озвучил, стало спокойнее, хотя мы знаем, что довольно продолжительное время граждане России находятся в Сирии, Ираке, как сподвижники разных организаций, Джабхат ан-Нусра, ИГИЛ, но тем не менее, всплеск. Как Вы считаете, это потому что девочку удалось спасти, это единичны случай? Вы довольно востребованная личность в СМИ, наверняка, Вы уже что-то комментировали.
Ш. АЛЯУТДИНОВ: Я комментировал, и завтра тоже буду. Я по определённым убеждениям уже лет шесть-семь назад сам для себя сделал выводы. Если брать 1998-2000 годы, в СМИ не пропускали ни одной цитаты, касающейся ислама, цитаты из Аята или Хадиса, никакой положительной мысли. Вырезалось.
Я участвовал в ток-шоу, вырезалось, единственное, был прямой эфир с Дибровым то ли на «Первом канале», то ли на другом, и он хорошо очень прошёл, все мои цитаты прошли. А в последующем я сам видел, что телевидение и СМИ вообще очень лживы, потому что в 90-х я прочёл, в «МК» что ли, что с точки зрения ислама шахид-смертник попадёт в рай.
Я думаю, что за ерунда такая! И когда я старался в интервью, на телевидении, в ток-шоу сказать, что это абсолютный бред, что в Коране вот так и вот так сказано, что это люди, занимающиеся разбоем и заслуживают они лишь смертной казни, к сожалению, эти цитаты не проходили в эфир.
Т. ДВИДАР: Мне это знакомо. Когда я пытался также возражать, меня обвиняли в нелюбви к одному очень маленькому государству на Ближнем Востоке.
Ш. АЛЯУТДИНОВ: По этому поводу мне никогда не было намёков. Моё ощущение было, что политики говорили: Россия для русских, Россия православная.
Т. ДВИДАР: Это лет 10 назад.
Ш. АЛЯУТДИНОВ: Этот акцент был. Один из политиков года два-три назад проводил семинар в городе-миллионнике, может Екатеринбург, я не помню. Т. ДВИДАР: Кто этот деятель?
Ш. АЛЯУТДИНОВ: Это неважно, мне с ним периодически приходится пересекаться.
Т. ДВИДАР: Вы сами согласились прийти на допрос.
Ш. АЛЯУТДИНОВ: Жириновский. Я еду по российскому многонациональному, многоконфессиональному государству, по этой территории, и вижу огромные придорожные баннеры, где написано: «Россия для русских. ЛДПР». Я поразился, как так можно? Только человек, который рушит единство России, мощь России может такое говорить.
И какое-то время назад, года два назад, было выступление президента, и он говорит, что ислам является частью культуры Российской Федерации, он это подчеркнул. Три-четыре года назад начали появляться в СМИ, в том числе с подачи тех людей, которые выстраивают политические процессы внутри государства.
Лет 15 назад я общался с одним журналистом, в конце 90-х был накал по Чечне, что мусульмане – все террористы. Я ему сказал, что по его словам складывается ощущение, что мусульмане – инопланетяне, которые спустились на российскую землю. Последние четыре года ситуация изменилась. Но почему люди там оказываются?
Моё наблюдение, как обычного человека, который последние пять-семь лет минимизировал информационные потоки для себя, есть много причин, но в том числе, от 20 до 30 лет молодые люди, которые попали на тот десятилетний период, когда формировался их взгляд на жизнь, и им десятки, сотни, тысячи раз говорилось, что ислам, исламские террористы, что смертник попадёт в рай, они на этом выросли.
И когда они решили проявить свои религиозные чувства, увидели, что довольно сложно пробиться, чего-то достичь в жизни — ты получил высшее образование, но у тебя фамилия не та, имя не то, и начинающему сложно вне зависимости от фамилии. Но под влиянием того периода, когда Россия для русских, человек говорит, что он другой национальности, ему будет сложно, и весь этот комплекс накладывает влияние.
Смотришь, горячие точки. Это как возможность реализоваться, быстро достичь всего. В том числе лицензия на убийство. Ты насмотрелся игр, фильмов про киллеров – а тебе лицензия на убийство и рай. Это всё в общей массе способствовало тому, что такие люди появились. Почему с Варварой так получилось и так резко среагировали СМИ – не знаю.
Т. ДВИДАР: Давайте вернёмся к Варваре попозже. Я обещал рассказать, что такое ИГИЛ, откуда он взялся. Но прежде, чем я начну такой разговор, хочу зачитать цитату.
«Наши силы не в ядерном оружии, а в разоружении трёх сильных государств вокруг нас: Ирак, Сирия, Египет и деление их на мелкие разрозненные государства по религиозному и этническому признаку. И наш успех не должен опираться на наш ум, как на глупость сопредельной стороны», - это сказал Давид Бен-Гурион, первый премьер-министр Израиля.
Вспоминается сразу в голове Кондолиза Райс, новый Ближний Восток, план по этому новому Ближнему Востоку. Фактически получается, один умный человек когда-то изрёк, а другие люди поддержали идею и реализовали её. Правда, где-то очень сильно перестарались. Не дробление, а практически полное уничтожение. В свете последних событий сопредельные территории у нас здесь в России очень напоминают, совпадение или нет, я не знаю. Если продолжать говорить об ИГИЛ, кто это такие, я хочу напомнить, что это было совсем недавно, просто события бурно разворачиваются. Аль-Каида.
Знаменитая Аль-Каида, всем известно, что это за организация и кем она поддерживалась во время противостояния Советского Союза с афганскими моджахедами в Афганистане, американский оплот на земле. Был Абу Мусаб аз-Заркави в Афганистане. До его гибели в 2006 году ему присягнул второй человек в руководстве ИГИЛ сегодняшнего, его зовут Абу Аля аль-Афри, который стал замом. По факту он сейчас заместитель в Багдаде. Он присягнул на верность Заркави, потом бен Ладену, вернулся в Ирак и возглавил Аль-Каиду. У Абу Бакр аль-Багдади была небольшая ячейка в иракской пустыне, он там отвечал за деятельность Аль-Каиды.
Потом это всё срослось. Потом было объявление Абу Бакром об объединении ИГИЛ с Джабхат ан-Нусра сирийской. Правда, потом сирийское руководство Джабхат ан-Нусра начали отрицать это, но всё знамёна и действия походили в своей идеологии на ИГИЛ. Фактически это единое целое с разрозненным управлением. Если говорить об Абу Бакр аль-Багдаде, то это никакой не военный человек, светский товарищ, даже богословский факультет шариат закончил в Багдадском университете.
Абу Аля аль-Афри – его правая рука, его зам. Это учитель физики, тоже он не относится к каким-то бывшим военным Саддама. Хотя ИГИЛ наполнен многими людьми, которые умеют держать оружие, кто-то за идею, кто-то за деньги. это краткий экскурс, что такое ИГИЛ. И когда мы говорим, что это угроза России, то само военизированное формирование вряд ли может угрожать кому-либо вообще, иначе бы они давным-давно что-то сотворили с Израилем.
Я всегда улыбаюсь, когда слышу, что они могут России навредить. Если вернуться к Варваре, я часто слышу слова вербовка, вербовщики, эмиссары. Я не скрою, у меня в семье тоже случилось такое горе – это идеологическая обработка разума, профессиональная. Никто ни к кому никого не склоняет, будь с нами, люди просто зомбированы, смотришь в глаза, аргументы не принимаются. И когда эта несчастная девочка, она сегодня вернулась домой, бедные родители, конечно. Дай бог им всем терпения, и девочке, и родителям. Она молоденькая, я думаю, скоро это всё пройдёт и забудется.
Но, зная этих людей, которые были одурманены, они годами не выходят из этой зависимости. Что скажете? Из Вашего опыта, что можно вообще делать с такими людьми, принимаются ли ими какие-то аргументы для переубеждения?
Ш. АЛЯУТДИНОВ: Религиозная практика у меня с 1986 года, я сталкивался с разными людьми, видел разные судьбы. Я с 1986 года находился в мусульманской среде, в среде разных национальностей из Кавказа, Средней Азии, арабы, турки, и ты видишь, что временами некоторые молодые люди становились религиозными. Даже когда я был студентом, не было джихада.
Т. ДВИДАР: Что означает джихад в исламе?
Ш. АЛЯУТДИНОВ: Это именно усердие, когда человек все свои силы отдаёт на что-то созидательное. В Коране говорится не помогайте друг другу в грехе и вражде. Если не защита всевышнего одних людей другими, тогда бы разрушились. Перечисляются синагоги, церкви, монастыри и мечети, где часто упоминается имя господа.
По сути дела, когда говорится джихад – это не разрушение с точки зрения мусульманской культуры, поэтому она и процветала многие столетия, распространялась на разные культуры очень быстро, это не монгольское иго, которое выжигало всё и осталось маленькой Монголией, это огромная культура, которая не поглощала другие культуры, а, наоборот, давала им новый расцвет, новый подъём.
Т. ДВИДАР: К сожалению, очень мало в России мы знаем про золотой век ислама с 8 по 12 век.
Ш. АЛЯУТДИНОВ: Примерно так. Даже когда я учился в советский период в школе, основное было – татаро-монгольское иго, об исламе ничего не было. У меня старшая шесть классов закончила, у них я тоже ничего такого не видел. если и ввели, то это нежизнеспособная информация, которая не открывает мозги, не раскрывает взгляд на мир.
Т. ДВИДАР: Давайте вернёмся к Вашим друзьям из Кавказа, других регионов. Мой вопрос был о возможности переубеждения.
Ш. АЛЯУТДИНОВ: Видя людей, когда они резко становились религиозными, потом эта резкость спадала. Когда я был помоложе, учился в школе, потом учился в университете, там пакистанская одежда, длинная борода, радикальные слова, мнения, ненависть к другим, неприязнь, я общался с разными, я этого не встречал. Но постепенно в конце 90-х это начало появляться. И в аль-Азхар начали ребята такого рода приезжать, и в Россию.
В своё время меня попросили помочь в конце 90-х в мусульманском лагере, там было несколько учителей из Саудовской Аравии. Я помогал переводить в том числе. И в вечерней беседе с детьми, школьниками один из этих молодых ребят с длинными бородами, в арабской одежде, вид такой, как будто с небес спустился, но когда они начали говорить, что если ваши родители не читают намаз, они кафир, вы имеет право их не слушаться.
Т. ДВИДАР: Какой ужас. Кафир – это неверные.
Ш. АЛЯУТДИНОВ: Неверный, безбожник. Я был в шоке, говорю, как вы можете такие вещи детям говорить?
Т. ДВИДАР: А кто это были?
Ш. АЛЯУТДИНОВ: Это салафистские течения. Это период саудистской идеологии, она старалась за счёт нефтедолларов везде проникнуть.
Т. ДВИДАР: Я могу сказать, здесь проникло. Такого ислама, как в России, я не встречал в исламских странах.
Ш. АЛЯУТДИНОВ: Этот момент есть. У нас в конце 90-х- начале 2000-х процесс пошёл, длинные бороды, короткие штаны, дёрганье пальцами, эти кафиры. Раньше такого не было, и тут вдруг вся эта волна пошла умелым английским подходом, тот же самый Хиз ут-Тахрир, Аль-Каида или ИГИЛ, видно, что богословский базис грамотно встроен.
Т. ДВИДАР: По поводу аргументов давайте продолжим.
Ш. АЛЯУТДИНОВ: Аргументами ничего не поделать. Я недавно побывал в Казахстане, общался с местными специалистами. Там есть фонды, которые занимаются реабилитацией людей. Местные специалисты говорили, что на протяжении долгих месяцев, поэтапно, адресная работа через интернет, общение, проповеди, ночное время. Людям поэтапно внушают то или иное, разворачивают их сознание и подсознание, показывают иную картину мира, готовя к тому, чтобы отречься от родных, от работы. Это харам, это запрещено, это запрещено начинается.
Т. ДВИДАР: Харам – грех.
Ш. АЛЯУТДИНОВ: Грех, запрет. И когда человек на таком уровне общения, если начинаются запреты, нужно сигнал sos у себя в голове включить.
Т. ДВИДАР: Это сложно, когда подвергаешься такой обработке. Должен быть кто-то, кто бы обратил внимание. Мы вернёмся к этому разговору. Есть часть вопросов у меня к Вам по поводу взаимодействия со спецслужбами российскими, есть ли профилактические работы совместные, почему у Вас нет канала – это самый правильный способ говорить о вере с телевидения, радио, дабы не допускать двоякого толкования.
Тем не менее, прежде, чем мы перейдём к этой части, у меня есть другой вопрос. По имеющимся данным, помимо богословской деятельности, Вы много внимания уделяете мирской жизни. Расскажите, что это за семинары?
Ш. АЛЯУТДИНОВ: Мусульманские ценности – это не то, что находится где-то в стенах храма, это то, что находится в семье, в душе, в уме, в профессионализме человека, это проявляется через нашу обязательность, красоту, солидность, опрятность, вежливость, мастерство. Я сам не раз привожу в пример, в том числе на семинарах, что когда мы были студентами, немало было человек, которые говорили о проблемах мира, вере, неверии, но это были ребята, которые не учились, целыми днями спали, когда была возможность проводить время совершенно бессмысленно.
Т. ДВИДАР: Я их называю говорящие головы. Очень осведомлённые люди обо всём.
Ш. АЛЯУТДИНОВ: Да, могут и цитату из Аята процитировать, и цитату из пророка, но в их жизни, в их семье, в их режиме этого нет. Мусульманские ценности с точки зрения ислама, ценности, которые есть в священном Коране, Сунне, в наследии пророка Мухаммада, мы применяем эти ценности, чтобы быть счастливыми в обоих мирах.
В исламе та же цитата: «нет монашества в исламе». Когда я только стал имамом в 1997 году, одна делегация пришла и говорит, что я такой молодой, наверное, у вас тоже запрещено, как у вас семья? Я объяснил, что у нас такого нет. На тот момент мне было 23 года, я ещё не был женат, я в 25 женился. Если говорить о коучинге, которым я занимаюсь последние три года, провожу семинары в СНГ, Казахстане, Кыргызстане, по России, в Турции, но именно для русскоязычных, в Дубае, в конце лета будет в Нью-Йорке.
Вопрос в том, что сегодняшнему верующему человеку, активному, добивающемуся многого в вопросе здоровья, работы, квалификации, необходима гармония между душой и разумом, душой и телом, земным и вечным. Все наелись этой ерундой по поводу исламских государств, эксплуатирования религиозных чувств, все устали от этой тематики, навязываемой Западом, постоянно подогреваемой.
В то же время люди, имеющие душу, интеллект, у них есть это стремление: как мне моя вера, религия, я мусульманин, может помочь стать лучше, более гармоничным с собой и другими? В соответствии с этим подборка соответствующих Аятов из Корана. Семинары, где человек получает конкретные инструменты, в том числе есть книги по тренерской тематике. Человек без вредных привычек, он не пьёт, не курит, не гуляет, не употребляет наркотиков, не несёт опасность для других людей, человек себя находит в том обществе, в котором он живёт в созидательном, конструктивном русле.
У молодёжи часто возникает вопрос: как найти себя? инструменты, которые мы даём на семинарах, помогают найти себя, чтобы они не оказались в опасных группировках. Кстати, по поводу Варвары, те, кто учились вместе с ней, я через родственницу узнал, до того, как интересоваться исламом, она интересовалась неонацизмом.
Т. ДВИДАР: Это поиск.
Ш. АЛЯУТДИНОВ: Поиск того, что быстро и сразу, ярое противоречие, бунт, заявление о себе.
Т. ДВИДАР: Вы после школы сразу в Аль-Азхар отправились?
Ш. АЛЯУТДИНОВ: Религиозная практика у меня была ещё в советский период, я около года ждал приглашения в Аль-Азхар.
Т. ДВИДАР: Вы ещё учась в школе направили? Не по заданию разведки?
Ш. АЛЯУТДИНОВ: Нет. Была одна соборная мечеть в Москве, мои родители договорились в 1996 году о том, чтобы я по воскресеньям туда ходил. Там был круг молодых ребят, были арабы, были местные москвичи. Мы учились по дореволюционным книжкам.
Т. ДВИДАР: С чего нужно начинать при знакомстве с исламом?
Ш. АЛЯУТДИНОВ: В первую очередь, это постулаты веры, постулаты религиозной практики.
Т. ДВИДАР: Где их взять? Куда идти?
Ш. АЛЯУТДИНОВ: Когда появились различного рода радикальные течения, конец 90-х-начало 2000-х, я шаг за шагом писал материалы. Книга «Как увидеть рай» есть, моё авторство. Если человек интересуется исламом, вначале поясняется основа веры. В книге есть все деструктивные моменты, те крючки, на которые может попасться человек, заявления исключительности, которые могут его подвести под то или иное влияние. Там около 500 страниц, антивирус, как я называю.
Т. ДВИДАР: Значение слова ислам?
Ш. АЛЯУТДИНОВ: Покорность, именно покорность перед богом.
Т. ДВИДАР: Женщина в исламе?
Ш. АЛЯУТДИНОВ: Одна из моих книг, у меня их более 30, серьёзные тиражи, называется «Женщины и ислам». Мои книги обычно живые, потому что с 1999 года существует umma.ru – на сайт приходили десятки тысяч вопросов, я лично на них отвечал.
Т. ДВИДАР: Скажите семью словами: женщина в исламе.
Ш. АЛЯУТДИНОВ: Мне пришлось раскрывать в этой книге, потому что я понял из запросов, что все считают, что женщина в исламе – это что-то тёмное, дальнее, мебель, прилагаемая к мужу. Абсолютно не так. С учётом цитаты из Корана, Хадис шаг за шагом пришлось объяснять людям, что с точки зрения ислама и мужчина, и женщина абсолютно одинаковы перед богом. Но у женщины свой путь.
У мужчины с точки зрения их природы отличия, у женщина – свои отличия. Но как одни, так и другие, если проведут благостно эту жизнь, сделают много хорошего, будут верить, что есть жизнь после смерти, то и те, и другие одинаково перед богом могут претендовать на райскую обитель вечности.
Т. ДВИДАР: У матери особый статус?
Ш. АЛЯУТДИНОВ: У родителей особый статус. У меня самого пятеро детей, я вижу, что такое родители, и что на сегодняшний день выстраивание доверительных отношений с детьми довольно непросто. У меня есть книга «Дети и ислам», тематика детей есть в моих проповедях, я беру своих детей на семинары.
Т. ДВИДАР: Родители святы?
Ш. АЛЯУТДИНОВ: Родители важны, тот же самый Хадис говорит о том, что райская обитель под ногами матерей. Именно из доброго, хорошего, благостного отношения к своей родной матери, выстраивается и благостная перспектива вечности. Тоже самое и в Коране немало Аятов, в которых говорится, что необходимо расстилать крылья перед своими родителями.
Т. ДВИДАР: Вы упомянули из своего опыта, что эти ребята зомбированы. Они забывают своих родителей.
Ш. АЛЯУТДИНОВ: Они отвергают родителей, если они не таких же взглядов, каких сами, они их вычёркивают. Самое главное для родителей детей подростков – находить общий язык, общаться друг с другом.
Т. ДВИДАР: Вы затронули важнейшую тему общения. Следующий немаловажный вопрос: патриотизм в исламе. Это что?
Ш. АЛЯУТДИНОВ: Не мало Яатов и Хадисов, где говорится, что когда человек перед богом, он самоотвержен, он готов свои силы, нужды, иногда собственную жизнь отдать ради родины. В исламе это есть, и, к сожалению, радикальными сектами это эксплуатируется неверно.
Т. ДВИДАР: Из многих СМИ некая волна исламофобии идёт, мол, они, мусульмане, сидят в парке, скоро нас съедят, набросятся на нас. Те, кто приехали из Средней Азии или из других мест – враги что ли?
Ш. АЛЯУТДИНОВ: Лет пять-десять назад говорилось много плохого об исламе, и в умах людей это осталось. Когда люди постоянно слышали про исламский терроризм, исламскую опасность, так просто от этого не избавиться. Только последние три-четыре года мы слышим, что Россия – многонациональное государство. Россия для мусульманина – родное государство.
Те же самые английские спецслужбы уже более двух веков это эксплуатируют, в самых разных точках мира по поводу исламских государств, халифатов, тем самым, разрушая государство, в том числе исламские, мусульманские государства разрушая. С точки зрения ислама, если человек живёт на той или иной земле, в том или ином государстве где учитываются его права и свободы, в том числе вероисповедание, это для него мусульманское государство, и его обязанность перед богом именно конструктивно найти себя в этом обществе и созидать благо, трудится во благо этого общества. Быть преданным этому обществу.
Это абсолютно элементарная истина. Но из-за того, что СМИ постоянно пропагандировали радикальные взгляды, мы получили соответствующий результат.
Т. ДВИДАР: Давайте примем звонок. Здравствуйте.
СЛУШАТЕЛЬ: Добрый вечер. Несколько лет назад я побывала в Стамбуле, окунулась в мусульманскую религию, и только тогда поняла, что она представляет из себя. До этого момента я считала, что это экстремальная религия, которая проповедует совершенно иные ценности. И после поездки я полностью изменила своё мнение и представление о мусульманстве. Не считаете ли Вы, что те проблемы, которые происходят сейчас в мире, в том числе с девушкой, порождены тем, что люди не представляют, что такое мусульманство?
Т. ДВИДАР: Что Вас потрясло в Стамбуле? Что Вы такого увидели?
СЛУШАТЕЛЬ: Я поняла, что мусульманская религия представляет из себя, я увидела, какие ценности у людей.
Т. ДВИДАР: Сидя в ресторане или на берегу Босфора – как у Вас это происходило?
СЛУШАТЕЛЬ: И во время посещения мечети, и во время общения с людьми, я смогла представить, как люди живут.
Т. ДВИДАР: Спасибо Вам за звонок.
Ш. АЛЯУТДИНОВ: Я много об этом говорю, что последние года три пошёл процесс, когда начали запускать в эфир какие-то цитаты о мусульманских ценностях. Недавно был в Казахстане, давал интервью одному из центральных каналов. Я говорю: вот такое-то Аят, в Коране сказано: «Господь сотворил такие два громадные понятия, такие как смерть и жизнь, дабы испытать вас, кто из вас будет лучший делами, профессионализмом, мастерством, реализацией себя, своих талантов».
Я у журналистки спрашиваю, слышала ли она по телевидению когда-то эту цитату? Нет. У нас тоже самое в России. За исключением последних трёх лет было ощущение, что у нас табу, что об исламе хорошо говорить нельзя. И девушка, только когда оказалась в Стамбуле, увидела, что это не дикари, что у них хорошие ценности, у них хорошая атмосфера дома, это обычно люди без вредных привычек.
В своём большинстве это порядочные, добрые, хорошие, честные люди. Ситуация с Варварой должна быть для многих серьёзным импульсом. Мусульманские ценности, отдельные цитаты из Корана должны появиться в русскоязычном пространстве, не только в моих книгах, на моём сайте, а вообще.
Т. ДВИДАР: Вы вели беседу в правительстве? Чтобы полчаса-час на каком-нибудь центральном канале выделяли? На мой взгляд, это должно быть не с точки зрения пропаганды, а с точки зрения донесения истины.
Ш. АЛЯУТДИНОВ: Разговоры о мусульманском канале были давно, но так этот вопрос и не был решён.
Т. ДВИДАР: Кто это решает? Вы с кем говорили?
Ш. АЛЯУТДИНОВ: Люди, которые имеют отношение к внутренней политике государства.
Т. ДВИДАР: Кто?
Ш. АЛЯУТДИНОВ: Я сейчас имён не припомню. И от моего руководителя, Равиля Гайнутдина, исходила эта инициатива. Но такого серьёзного решения сверху на правительственном уровне не было.
Т. ДВИДАР: Может, не канал, а хотя бы час на госканале? В один час будет одно про ислам, а в другой час – другое.
Ш. АЛЯУТДИНОВ: Посмотрим. Но я думаю, что-то положительное всё-таки будет.
Т. ДВИДАР: Вы пробовали объединяться с коллегами, иудеями, православными христианами с такой целью? Я про канал.
Ш. АЛЯУТДИНОВ: У православных есть свой канал. По поводу часа в своё время была передача в конце 90-х, я тоже постоянно в ей участвовал, 15 минут в неделю. Но результативного сотрудничества не было.
Т. ДВИДАР: Мы с Вами за час не смогли охватить.
Ш. АЛЯУТДИНОВ: Но у мусульман и с иудеями, и с христианами всегда был хороший диалог.
Т. ДВИДАР: Как уберечься от попадания в секту? Я называю ИГИЛ сектой. Кто стоит за созданием ИГИЛ?
Ш. АЛЯУТДИНОВ: Я не буду много говорить. Я считаю, что это спецслужбы Англии и Америки.
Т. ДВИДАР: Вы специально обходите спецслужбы маленького государства?
Ш. АЛЯУТДИНОВ: Не то, чтобы специально, но я считаю, что Англия и Америка играют главную роль.
Т. ДВИДАР: А Иордания и Сирия на подтанцовке. Возвращаемся: как уберечься от попадания в секту? Практические советы.
Ш. АЛЯУТДИНОВ: Если человеку начинают говорить об избранности, что они самые правильные, избранные, об апокалипсисе, что конец света, и нам надо успеть это сделать, на работу запрет с точки зрения религии, родители плохие, его выключают из социума. В этом случае человек должен для себя понять, что здесь присутствует опасность, и это может для него плохо кончиться.
Т. ДВИДАР: Я могу только Вас поблагодарить. Напоследок Вы мне не ответили на один вопрос: Ваше взаимодействие со спецслужбами в противодействие подобным вещам?
Ш. АЛЯУТДИНОВ: Мне приходится консультировать, общаться, это нужно, и моя обязанность перед богом и обществом, чтобы не виновные люди не пострадали.
Т. ДВИДАР: Спасибо, допрос окончен.