Советская военная промышленность глазами немецкой разведки

Разведывательный отдел группы армий «Центр» систематически опрашивал военнопленных и перебежчиков о различных военных предприятиях и объектах, особо интересуясь их расположением на местности и в городах

Благодаря сохранившимся документам у нас есть возможность посмотреть на советскую военную промышленность глазами абвера. Разведывательный отдел группы армий «Центр» систематически опрашивал военнопленных и перебежчиков о различных военных предприятиях и объектах, особо интересуясь их расположением на местности и в городах. В результате этих усилий среди трофейных документов группы армий «Центр» осталась довольно пухлая папка, в которой были протоколы допросов, обобщающие выписки, а также схемы и карты, составленные на основе рассказов (ЦАМО РФ, ф. 500, оп. 12454, д. 348). Документы были собраны в течение чуть более года, с начала войны и до сентября-октября 1942 года. География интересовавших немцев объектов получалась весьма обширной: Горький, Пенза, Кинешма, Иваново, Златоуст, Коломна, Егорьевск, Челябинск, Рязань, Ярославль, Ульяновск, Куйбышев, Магнитогорск, другие города, даже Хабаровск. Судя по содержанию документов и приложенных к ним схем, абвер больше интересовало расположение военных объектов и предприятий на местности, нежели подробная их характеристика. В схемах обязательно указывались ориентиры на местности, иногда направления и расстояния на них. В принципе, составленные схемы уже можно было использовать для ориентировки пилотов бомбардировщиков и подготовить воздушный налет на них. Вот, к примеру, схема аэродромов у города Иваново с ориентирами, азимутами и расстоянием до целей: ЦАМО РФ, ф. 500, оп. 12454, д. 348, л. 21 Кроме того, часто полученные сведения передавались командованию танковых групп, поскольку в немецкой армии в начале войны существовал порядок, когда наступление танковых частей могло быть направлено на важные военно-хозяйственные объекты. Тогда и танкистам надо было знать, где именно в городе и окрестностях расположены важные объекты, которые нужно взять под контроль. Интересно, что в этом деле нет данных по городам и предприятиям, которые были действительно захвачены в 1941-1942 годах. По всей видимости, эта папка содержала в себе сведения о военной промышленности и объектах тех городов, на которые еще предполагалось наступать, тогда как сведения по уже захваченным городам из нее изымались. Таким образом, перед нами заготовки для будущих наступлений немецких танкистов, которые так и не состоялись. Разведчики из группы армий "Центр" больше всего интересовались Средним и Верхним Поволжьем и Средним Уралом. Пенза Содержание сведений, которые становились достоянием немецкой разведки, сильно зависело от информаторов. Некоторые из них старались выложить все, что знали. Вот один из наиболее ярких документов в этом деле – копия перевода допроса Николая Меньшова, датированного 5 августа 1941 года (ЦАМО РФ, ф. 500, оп. 12454, д. 348, л. 166). Протокол начинается с самого решительного заявления Меньшова: «Da ich tiefen Hass gegen das bestehende jüdisch-sowjetische Regimehege, strebte ich mein ganzes Leben danach, mit der deutschen Abwehr (Gegenspionage) in Verbindung zu treten». То есть он всю свою жизнь (1908 года рождения) стремился вступить в связи с немецким абвером из-за глубокой ненависти к защитникам «иудейско-советского» режима. Вот эта фраза довольно странная, поскольку «иудейско-советский режим» — типичный штамп немецкой антисемитской пропаганды. Вряд ли можно предполагать, что переводчик что-то добавил от себя; скорее он отразил фразеологию перебежчика. Но где Меньшов мог всего этого набраться, если он на фронте побыл всего немного и вскоре после перехода оказался в немецкой разведке? Можно полагать, что у него были связи с немцами еще до войны, и от них он почерпнул антисемитской пропаганды, тем более что содержание его рассказов позволяет так думать. Начало протокола допроса Николая Меньшова, в котором изложены обстоятельства его перехода к немцам: ЦАМО РФ, ф. 500, оп. 12454, д. 348, л. 166 Меньшов жил и работал до войны в Пензе и, видимо, сразу после начала войны был призван в армию. Это неудивительно, ему было 33 года. Он не просто перебежал к немцам, а сделал это на легковом автомобиле, с картами и шифрами командира 61-й стрелковой дивизии генерал-майора Прищепы. Немецкие документы лучше сравнивать с другими источниками по различным упоминаемым в них фактам. 61-я сд действительно была сформирована в Пензе и со 2 июля по 19 сентября 1941 года была в составе действующей армии, в составе 63-го стрелкового корпуса. Командиром дивизии действительно был Н.А. Прищепа, получивший звание генерал-майора 31 июля 1941 года. То есть Меньшов убежал к немцам в самом начале августа, возможно, 2-3 августа, не позднее и не раньше. Дивизия в это время оборонялась в районе Жлобина, и 14 августа немцы перешли в наступление, уже 16 августа окружили почти весь 63-й стрелковый корпус на западном берегу Днепра и уничтожили его практически полностью. Видимо, Меньшов украл очень важные карты, позволившие немцам подготовить это наступление и разгром. Что перебежчик перечислил из военных объектов в Пензе? Завод № 50 – артиллерийские боеприпасы. Завод № 163 – части самолетов: пропеллеры, крылья, рули. Часовая фабрика – производство механизмов торпед. Фабрика военной формы. Фабрика по производству сухарных гаек для военной техники. Особый секретный завод 5-Б. Артиллерийский склад. Аэродром с подземным складом горючего. Схема расположения объектов в Пензе, составленная по показаниям Николая Меньшова: ЦАМО РФ, ф. 500, оп. 12454, д. 348, л. 170 Перечислив суммарно около 30 военных и важных экономических объектов и даже составив схему их расположения в городе в сравнении с железнодорожными линиями, Меньшов еще предложил свои услуги в качестве вербовщика агентов для организации поджогов и взрывов на заводах, электростанциях и складах в Пензе. Трудно сказать, что из этого вышло; возможно, что в другом месте будут найдены документы о том, как немецкая разведка отнеслась к такому предложению и что потом было с Меньшовым. Почему я думаю, что Меньшов был связан с немцами и до войны? Ну вот простой вопрос. Сможет кто-нибудь навскидку перечислить и нанести на схему три-четыре десятка важных объектов в своем городе? Он же не только перечислил, но и знал об объекте, о котором не болтают на каждом углу – заводе (на самом деле цехе) 5Б, подразделении велосипедного завода, на котором собирали взрыватели. Можно полагать, что он собирал сведения и кто-то мог им руководить, например, немецкий агент. Кинешма Следующая история – протокол допроса политрука Николая Катонаева (3-я рота 2-го батальона 23-й воздушно-десантной бригады). 23-я бригада высадилась ночью на 26 мая 1942 в леса между Дорогобужем и Юхновом, затем захватила деревню Волочек, примерно в 56 км к юго-востоку от Дорогобужа, потом 27-28 мая вела бои в окружении, а в ночь на 29 мая вырвалась и ушла в юго-восточном направлении по глухой лесисто-болотистой местности. Вот где-то между 29 мая и 2 июня политрук Катонаев оказался у немцев, как написано в документе, перебежал в деревне Иванцево, в 34 км западнее Юхнова. Обстоятельства, впрочем, неясны. То ли он отстал от своих и потерял ориентировку, то ли сознательно оторвался, чтобы перейти к немцам; из документа это недостаточно ясно. Сам протокол датирован 31 июля 1942 года, что говорит скорее о том, что в плен Катонаев попал случайно, сотрудничать вовсе не торопился. Оказавшись в плену, политрук Катонаев рассказал многое и подробно, в частности о цехах и производстве Кинешемского химзавода им. Фрунзе (завод № 756 Наркомхимпрома СССР). Довольно подробно перечислил продукцию завода: серная кислота, муравьиная кислота, нитробензол, сахарин, бездымный порох, и, вероятно, нарисовал эскиз расположения цехов, на основе которого немецкий штабист нарисовал тщательно выполненную схему. На этой схеме обозначены также склады зерна и мукомольные предприятия, о которых рассказал другой военнопленный, интендант 2-го ранга Кузнецов (ЦАМО РФ, ф. 500, оп. 12454, д. 348, л. 29-31). Схема размещения цехов химзавода в Кинешме: ЦАМО РФ, ф. 500, оп. 12454, д. 348, л. 31 Без гарантии достоверности В папке документов, посвященных данным о военных заводах, полученным от военнопленных, было еще несколько подобных отчетов. Однако надо все же подчеркнуть, что из многомиллионной массы советских солдат и офицеров, оказавшихся в плену, лишь сотни могли что-то сказать о каком-либо военном предприятии или важном объекте. К примеру, не названный в документе перебежчик из 76-го стрелкового полка 373-й стрелковой дивизии 20 мая 1942 года (в это время дивизия вела бои за Сычевку под Ржевом), рассказал о… Хабаровске. Перечислил железнодорожные станции, мосты, аэродром, через который предполагалось перегонять американские самолеты (ЦАМО РФ, ф. 500, оп. 12454, д. 348, л. 63). Для немцев эти сведения практической значимости не представляли, но они подшили выписку из опроса перебежчика со схемой в папку разведматериалов. Из этих сотен лишь единицы могли охарактеризовать какой-либо военный завод или важный объект развернуто и сообщить о нем детали. Впрочем, даже самый подробный рассказ вовсе не гарантировал от того, что военнопленные и перебежчики рассказывают правдиво и точно. Кое-где в донесениях абвера попадается настоящая фантастика. Например, 23 ноября 1941 года Абвергруппа I составила отчет о том, что военнопленные рассказывали об огромном подземном складе взрывчатых веществ в 50 км к востоку от Калуги, на берегу Оки, между Алексином и Петровским. Будто бы на нем было занято 80 тысяч работников, в том числе 47 тысяч штрафников (ЦАМО РФ, ф. 500, оп. 12454, д. 348, л. 165). И будто бы на этот склад ведет железная дорога, уходящая под землю, и он также соединен с Окой подземным каналом. Немцев это нимало не смутило: они составили выписку, расписались, подставили гриф «Geheim!», видимо, решив, что когда дойдут до этого места, то и посмотрят, есть этот склад на самом деле или нет. Это не абвер, а СД, что видно по нашивке на рукаве обершарфюрера, печатающего на машинке. Подробные протоколы допросов пленных и перебежчиков составлялись, скорее всего, примерно таким образом. Немцев это не смущало, очевидно, по той причине, что перед ними не стояло задачи собрать подробные и детальные данные о работе этих военных предприятий, о выпуске продукции, мощностях или подробные данные о военных объектах. Вполне очевидно, что столь осведомленные лица могут оказаться среди военнопленных случайно и их будут буквально единицы. Они делали акцент на том, чтобы установить расположение военных предприятий и объектов, что пригодилось бы в планируемых боевых действиях.