Люди Рыбинска. Герман Дерунов
Сегодня умер Герман Павлович Дерунов.
Повторяем материал о нем, который был опубликован в июле 2013 года к 70-летию почетного гражданина Рыбинска, знаменитого конструктора снегоходов.
В апреле, когда Герман Дерунов разменял восьмой десяток, для него, как водится, возвели юбилейный постамент. В официозной «бронзе» – признание величайших заслуг перед страной, городом и областью. Отец российского снегоходостроения, создатель единственной в России конструкторской школы по проектированию и разработке снегоходной техники. Почетный гражданин Рыбинска Герман Дерунов, сын почетного гражданина Рыбинска Павла Дерунова. Но к постаменту, судя по всему, «Мистер снегоход России» остался равнодушным. Никаких ресторанных банкетов. Просто дача и круг друзей.
Он выглядит прекрасно, как всегда спортивен. Рассказывает – заслушаешься, любимые снегоходы, удивительные люди… Но замечаю – порой замолчит, будто комок в горле. Он снова на распутье, как было в жизни не раз. И снова будет стоять на своем.
Все, кто мне дорог, знают, что их здесь ждут
Оставляю позади себя Рыбинск и мчусь по раздолбанной глебовской дороге в деревню, туда, где… Кирпичный особняк с пафосными колоннами? Защемило — боже мой, неужели это его дом? А он смеется – нет, наш — налево. Ни ворот, ни охраны, ни злобных псов? Проходной гараж с рабочей «начинкой», рядками картошка, капитальные теплицы с помидорами, ершик безупречного газона под старыми яблонями. И небольшой с виду двухэтажный дом, выстроенный в скандинавском стиле. Белые стены, решетчатые ставни на окнах. В том же стиле, что и дом — маленькая бывшая мастерская, после реинкарнации ставшая «банкетным залом». Окна на крыше, деревянный стол с лавками, «плазма» на полке, у входа — еще «теплая» удочка с котелком. На стене — его большой портрет кисти Николая Мухина — подарок на юбилей. И сертификат на новую «Тайгу». Здесь собирались гости в его семидесятый день рождения. Он принципиально не рассылал никаких официальных приглашений на юбилей: «Все, кто мне дорог, знают, что их здесь ждут».
Среди тех, кого ждут всегда, его друзья – одноклассники из школы №2 имени Крупской Рыбинска.
— Наш класс был уникальный. Подошло время – у всех юбилеи. Надежда Андреева, Людмила Козловская, ее отец – Герой Советского Союза Морев; Вера Багудина-Павлова, Вадим Тусов — ученый-биолог, работает в МГУ; Вадим Кувшинников — почетный академик, профессор, доктор наук, живет в Сергиевом Посаде. Алик Шарков, внешняя разведка, КГБ, его уже нет, а его брат Валера был референтом у Лигачева. Каждый год виделись, встречались, много говорили. Евгений Ловцкий – переводчик, родители его были врачи, отец погиб в Киеве. Сейчас он работает на Байконуре с американцами, на строительстве космодрома в Южной Корее. Толя Гришин – его отец был ректором нашего института. Наташа Смоленская вышла замуж за Анатолия Аникиева. Он окончил речное училище, много книг написал. Афганец. Генерал-лейтенант, замминистра МВД СССР. Мы часто собирались на «явочных квартирах» — или у них в Переславле, или здесь, в Коткине. Ждем их у нас на золотую свадьбу – 6 июля. Заодно отпразднуем и все юбилеи.
Посижу, подумаю – и за работу
«Явочная квартира» оказалась изнутри гораздо больше, чем снаружи. Три уровня – подвал и два этажа. Несколько спален, туалетных комнат – чувствуется, что здесь часто бывают гости, друзья, сын с семьей. И всем хватает места. Герман Павлович ведет меня по дому: «Вот здесь – небольшой холл, акварели Виноградова — школьный приятель, биолог, доктор наук в Борке. А эту написал отец Георгий, преемник отца Павла в Верхне-Никульском. Василий Трамзин — я занимался с книгой о нем и попросил сделать мне копию его картины. Изразцы, гравюра из Канады, из эмиграции первой волны. А это — Красная площадь, памятник Александру–освободителю, отпечатано на керамике».
Небольшая печь. Ступеньки из красного дерева. Выбеленная вагонка играет древесной текстурой. Комнаты кажутся просторными и в них совершенно незаметны шкафы и ниши в стенах. Крутая лестница в подвал, где все коммуникации, предбанник с камином, парилка, холодная кладовка, «постирочная»… Эту часть дома хозяин еще доводит до ума. И снова наверх. В маленькой кухне, продуманной до мелочей, есть все, что нужно хозяйке. И все сделано своими руками – от кухонной мебели до сварной печки.
– Но сейчас же все можно купить! Почему вы делаете это сами?
— Ну, потому что, во-первых, «купилка» должна быть, а во-вторых, я это умею и люблю. Сначала каждую досочку строгал вручную — рубанки, фуганки… А теперь – на станочке. Зимой в гараже вечерами точил вот эти балясины.
— Вы и на даче генеральный конструктор…
— Так ничего здесь сложного – посижу, подумаю – и за работу! — смеется Герман Павлович.
Катера и яхты
Жена Наталья Викторовна достает из недр кладовки студеный компот. Сушеные яблоки в тарелке, маленькие эклеры и — слово за слово. Здесь, на веранде, его рабочий кабинет. У продвинутого пользователя компьютера, на самом видном месте – старые подшивки любимых журналов – «Техника молодежи», «Знание-сила», «Наука и жизнь», в которые он нередко заглядывает.
— Иногда взгрустнется, дождь… Вытащишь старые журналы, и такое там найдешь совершенно случайно! Вот тут у меня – большая старая подшивка «Катера и яхты».
Катера и яхты – «подшивка» всей его жизни. Его первое КБ – судомодельный кружок в «Авиаторе». На моторостроительном заводе (тогда еще Почтовый-20) был главный металлург Георгий Дмитриевич Витков, он и пристрастил пацана к рыбалке и парусу.
— Он научил меня делать блесны, клеить катушки, спиннинги. И вместе с ним мы из обычной шлюпки сделали парусник – приделали киль, мачту, парус из обычной простыни. А однажды он нашел около ГЭС выброшенный разбитый швертбот, восстановил его и брал меня с собой в море. Я тогда пацаном был – 2-3 класс. Потом он эту яхту мне доверил, я на ней много ходил. А когда сдал вступительные экзамены в наш авиационный институт, мы отправились с другом в «малую кругосветку» — из Рыбинска до Дубны, по каналу имени Москвы мимо кремля в Южный порт, оттуда — по Оке в Волгу и обратно в Рыбинск.
Это его увлечение вырастет вместе с ним. Из небольшой любительской секции он создал хороший воднолыжный клуб. Организовал переоборудование обычных катеров в быстроходные, изготовление первых в России фигурных и слаломных лыж, трамплина. Пригласил в клуб профессионального тренера, мастера спорта Игоря Лихачева, с которым Рыбинск воспитал 11 мастеров спорта международного класса и многократных чемпионов мира, СССР и России. С легкой руки Германа Дерунова в Рыбинске был создан яхтклуб. Все начиналось с самодельных яхт — сами строили, сами оснащали.
— Когда отшумят праздники (в июле – золотая свадьба у нас с Наташей), пойду в море под парусом…
Рыбинск – пуп земли
Рыбинск. Этот город всегда был для него как пуп земли. Сын генерального директора крупнейшего авиационного предприятия, он с дипломом Уфимского авиационного института мог бы укатить в Москву, где с его-то эрудицией и работоспособностью мог быстро устроить блестящую столичную карьеру. Не укатил. И в мечтах не было. Почему?
— Да сам не знаю, почему. Это родина, здесь знаком каждый уголок. Наш дом на Димитрова, 3. Детство, пироги со снетком, судомодельный кружок — сколько ж тогда в Рыбинске было технических кружков для детей! Друзья, завод, где я нашел свою тему – снегоходы… Мне и сейчас в этом городе хорошо. Такая вот система ценностей.
— Вы однолюб по жизни? Лучшие друзья, жена, творчество, этот город… Старый пес, уже почти слепой.
— Однолюб? Да нет, наверно, все бывает. Просто какая-то последовательность, правила жизни: друзья есть друзья, семья есть семья…. Собака — так она ж живая.
Поступил бы также
— Ваш конфликт с отцом — о нем и сегодня говорят по-разному…
— Это тяжелый вопрос. От меня многие тогда отвернулись, называли Павликом Морозовым. А суть в чем? Появилась идея — сделать супер-машину, превосходящую намного то, что мы делаем, и уже не тяжелую рабочую лошадку, как «Буран», а для отдыха, для спорта.
Начали делать и сделали. По тем временам это была машина на мировом уровне. Название придумали – «Поиск». Но, видимо, отца кто-то убедил, что он может стать конкурентом «Бурану». Когда начали чинить препятствия, над «Поиском» продолжали работать в гараже. Очень хорошая машина получилась. Провели испытания — прекрасно! Отцу доложили. У Павла Федоровича – твердое решение: только «Буран» и никаких новых машин. Но ведь совсем другая ниша, никакой конкуренции с «Бураном». Почему этого отец не понял?…
Меня сняли с должности главного конструктора, перевели в замы, влепили выговор. Но это все ерунда. Был подписан приказ директора – уничтожить! И машину, и всю документацию. Я пытался биться, доказывать. На заводе – бесполезно. Поехал к Лощенкову, первому секретарю обкома КПСС: так и так, стране нужны новые машины, а мы можем делать лучше зарубежных. Он обещал поговорить с отцом. И снова бесполезно. Я в – министерство. По моему обращению собралась коллегия. Пошли отговорки — ладно, мол, запланируем, что в будущем будем делать подобные машины. Я — в ЦК. Написал письмо, добрался до секретаря ЦК Александра Яковлева. А потом в Рыбинске появились два корреспондента из Москвы. И передовица в «Известиях» о том, как поссорились Деруновы… После этой статьи было решение ЦК и Совмина, которым моторостроительный завод обязали освоить производство одногусеничной машины. Так появился «Икар», неплохая машинка, но это совсем не то, что мы делали тогда в гараже.
— Это сейчас можно было бы выделиться, создать частное предприятие. А тогда…
— Когда директором стал Аникин, меня вызывают в приемную к генеральному, а там Толоконников Валентин Михайлович, наш бывший главный технолог, который руководил подготовкой производства снегоходов, а потом ушел в Министерство. С ним — генеральный директор УМПО. Знаем, говорит, про твои мытарства. Чего ты дурака валяешь в Рыбинске, поехали в Уфу делать новую машину. И я уехал. Многое из того, что было в «Поиске», вложили в снегоход «Рысь».
— Вы говорите — тяжелая тема. А если б все повторилось сейчас – так же поступили бы?
— Так же. Не будешь добиваться – ничего не сделаешь стоящего.
— Так и Уфа была ненадолго.
— Как раз началась перестройка. Все хапали деньги, и производство ушло на второй план. Я убеждал директора – машина доведена, успешно прошла испытания, пора начинать серию. Он все обещал – потерпи, вот на следующий месяц. Я ждал. Он предлагает коттедж – бери и живи, успеем еще с твоей машиной. Я написал заявление — прошу уволить. И уехал в Рыбинск без трудовой.
Еще в Уфе мы подружились с Карлом Потцлбергером, тогда он был доверенным лицом президента Bombardier. Ему было 70 лет, когда он взялся за российский проект компании и выучил русский! Все шло к тому, чтобы в Уфе создать совместное предприятие, их спецы приезжали в Россию, наши ездили в Канаду, уже были подготовлены учредительные документы на подписание, должен был прилететь президент компании в Уфу на своем сверхзвуковом вояджере. А когда мы с Карлом пошли к генеральному, тот — в отказ. А знаете, почему? Он заявил, что завтра уезжает в Италию, его пригласили отдохнуть.
Вернулся в Рыбинск, в никуда. По предложению Карла стал техническим директором российского проекта, Ласточкин выручил – дал комнатушку под офис Bombardier. Так я работал три года, мотался по всем заводам, прорабатывал размещение заказов Bombardier в России, проводил разные согласования. Кстати, зарплату получал в Финляндии, самолет Москва-Хельсинки, пересадка до Рованниемме.
Но мало что удалось решить. Потому что наши дураки все хотят хапнуть в расчете на то, что капиталисты за так будут платить деньги. А они платят только за то, что сделано, и сделано качественно. А могли бы и до сборки дорасти. Какие заводы? По двигательной группе – Кострома, Тутаев, Нижний Новгород, Заволжье, целая технологическая цепочка. Наш мехзавод тогда еще не входил в состав «Сатурна» и тоже мог заиметь заказы, рассматривался вопрос создания на его базе центрального евросклада деталей снегоходов Bombardier, корпуса уже смотрели. Но все профукали…
Герман Дерунов с внуком Павлом Деруновым
Буду писать
По приглашению Юрия Ласточкина он вернулся на родной завод, в единственный в стране отдел главного конструктора по снегоходной тематике. Главный конструктор по снегоходам и главный менеджер по снегоходостроению взялся за создание снегохода нового поколения «Тайга-500Д», прототипом которого стал Ski-Doo Scandic. Уже планировалось его производство в сотрудничестве с канадской компанией Bombardier Inc. Дефолт 1998 года напугал заокеанских партнеров, и те не решились рисковать своими капиталами в России. Но рыбинский завод к концу 1999 года самостоятельно выдал первую серию новых машин, положив начало современному снегоходному производству.
Его трудовая книжка вместе с институтом уже «перевалила» за полвека. Сейчас он — помощник гендиректора по перспективному развитию на «Русской механике». Казалось бы, чего еще хотеть в 70 лет – есть признание, должность, зарплата, любимая тема. Но он снова на распутье. И… собирается уходить, хотя есть интересные задумки.
— Дело даже не в том, какую машину делают на заводе. Любую машину можно исправить, дефекты устранить. Этим просто надо заниматься, я работал над этим с конструкторами, технологами. Но сегодня у меня нет нормальных условий для серьезной работы. Мне не важно сохранить рабочее место и зарплату. Я хочу РАБОТАТЬ. Решение еще не принято, но если ничего не изменится, я уйду.
Как-то привык я к жизни несколько иной, нежели сейчас. К той, когда специалистов ценили. Когда новая тема дышала, работала: оперативки, обсуждения, мозговой штурм… Был Добрынин, главный конструктор. Михаил Архипович Ганжа, Витков – люди удивительного воспитания, образования, знаний. Георгий Дмитриевич Витков, главный металлург – суровый человек. Но однажды я работал в заводских архивах, искал НИРовские работы в теме повышения качества литься. И сделал открытие. Это что-то невероятное! Оказывается, каждый год 90 процентов объема всех научно-исследовательских работ шло на улучшение качества литься. Так вот, Витков добился снижения брака с 70 до 5 процентов!
Сегодня другие принципы – разделяй и властвуй. Оперативок нет, единоначалие. Никаких обсуждений, просто тупо выполняй то, что тебе сказали. Я собрал большую библиотеку по самым разным темам вокруг снегоходной техники — своего рода пособие для конструкторов, чтобы они знали основы. Но библиотека не востребована — основы никому не интересны.
— Если уйдете, чем будете заниматься?
— Буду работать. Писать.
Он стал соавтором книг «Дерунов» о своем отце, генеральном директоре «Рыбинских моторов», и «Машинная тяга саней», в которой представлена более чем столетняя увлекательная история зимнего моторизованного передвижения за счет машинной тяги саней во всем мире. Сегодня по предложению Юрия Ласточкина он работает над книгой о талантливых людях, с которыми ему довелось работать.
Как удается ему, разменявшему восьмой десяток, поддерживать физическую форму, редкую работоспособность? А он в ответ: «За всю жизнь был только дважды на курорте. Один раз по совету врачей сына повезли на море. В другой раз поздней осенью поехал в Сочи к друзьям. Меня хватило на пляже на полтора дня, а потом до конца отпуска строили другу катер».
Наша беседа была в самом разгаре, когда на минутку зашел Павел Дерунов, и дед Герман засветился улыбкой: внук! Паша не ходит с дедом на яхте, его увлечение — хоккей, который по твердому убеждению станет его профессией. А характер, похоже, дедов…
Форсайт