Мы публикуем отклик на
интервью с Нинелем и
Виктором Муроговыми, присланный давним активным участником нашего
форума. По его просьбе, в авторстве указывается только его ник на форуме
Dobryak.
Напомним, что в интервью с Муроговыми была затронута тема учёбы в Обнинске
детей немецких специалистов.
По возрасту я не мог быть знаком с самими "трофейными" немцами, а вот с их
детьми с вполне интересными судьбами довелось достаточно тесно
пересечься. Это будут совершенно бытовые зарисовки, далёкие от тематики
Атоминфо.
Вольфрам фон Эртцен
Начну с неординарного случая Вольфрама фон Эртцена
(Oertzen), сына
Г.-Ю. фон Эртцена, специалиста по циклотронам и высоковольтной технике.
Вольфрам фон Эртцен.
Фото предоставлено автором.
Познакомился с Вольфрамом в ИЯФ Токийского университета в апреле 1985
года. Кофепитие теоротдела, вдруг заходит белокурая бестия, наливает кофе и
через полминуты представляется мне на блестящем русском с лёгким акцентом:
"Вольфрам фон Эртцен, институт Гана-Майтнер в Западном Берлине. Кстати, я
провёл девять лет в СССР".
Я тоже представился, тут же зацепился за эти двеять лет и сообразил спросить:
"В Обнинске, Сухуми, Челябинске?". И получил ответ в правильных терминах: "У
отца объекты были и там и там, но вначале он работал в лаборатории В в
Обнинске, а с начала 50-ых в Сухуми".
Я продолжил вопросом "А Дитриха Позе знаете?" и в ответ: "Да с его братом
Руди я в одну школу ходил". Ну и понеслось.
Японцы были поражены происходящим: Вольфрам был там уже два месяца, они
знали, что он один из директоров в институте в Западном Берлине, и вдруг
такое братание с советским на их глазах, причем разговор идёт не на
английском и, скорее всего, даже не на немецком (ядерный теоретик Иманиши,
соавтор Вольфрама, был в Западном Берлине неоднократно).
В общем, было с кем душу отвести последующий месяц.
В 1988 году посетил его в Берлине (будучи в Институте Макса Планка в Мюнхене
узнал, что с визой ФРГ и советским паспортом могу сесть на поезд и спокойно
проехать через ГДР в Западный Берлин, что и сделал). Его жена Марианна с
ГДР-овскими корнями говорила на столь же хорошем русском, и в квартире были
полки и полки книг ни русском языке.
В 90-ые Вольфрам, как директор по нейтронной физике в институте Гана-
Майтнер, на редкость активно помогал выживать коллегам в ЛИЯФ (ПИЯФ) и
Ленинградском политехе, так что там о нём хорошая память.
В начале 2000-ых снова занесло на конференцию в Берлине и само собой
посетил Вольфрама.
У него была новая русскоговорящая жена (немка из Молдавии) и я за столом
пошутил: "Ты на русскоговорящих специализируешься?". Тут Вольфрам выправил
спину и без тени улыбки выдал: "А ты как это себе представлял? Немецкий у
меня для работы, а дома я говорю только по-русски".
Видя моё недоумение, пояснил: "Когда в начале 50-ых отца перевели в Сухуми,
то он сказал, что это верный признак того, что в Германию нас уже никогда не
отпустят. Поэтому мы должны стать русскими, и с сегодняшнего дня все
разговоры дома только на русском".
Немец сказал -- немец сделал. К тому времени они все русский уже знали.
Кстати, Вольфрам говорил об отце как гуманитарно высочайше образованном.
Отпустили их в 1955 году, гимназию он заканчивал уже в Германии, затем учился
в Гейдельбергском университете. Чем в лаборатории В занимался его отец, я
так и не знаю, может обнинцы напомнят об этом. И, для аудитории Атоминфо,
последние годы, уже в возрасте под 80 лет, Вольфрам активно публикуется по
теории тройного деления ядер (когда осколков три).
Братья Позе
Вышеупомянутые Рудольф и Дитрих Позе были дети Гейнца (Хайнца) Позе -
научного руководителя лаборатории "В" в будущем Обнинске с 1946 по 1949
годы. После 1955 года Гейнц Позе был одним из немногих немцев, пожелавших
ещё поработать в СССР, он стал сотрудником Лаборатории ядерных проблем
будущего ОИЯИ.
Рудольф Позе в ОИЯИ.
Фото предоставлено автором.
Рудольф, старший из братьев, успел окончить школу ещё в Обнинске. Тогда в
"столичные" институты таких не брали, так что он стал студентом в Саратове.
Когда его отец перешёл в ЛЯП, Руди смог закончить МГУ, после чего также стал
сотрудником ЛЯП, а потом ОИЯИ.
С ним на совещаниях в ОИЯИ пересекался часто, но без особого личного
контакта. Руди был не столько физиком, как первоклассным спецом по
важнейшей компьютерной обработке треков на фотографиях с пузырьковых и
искровых камер.
Дитрих ещё студентом МГУ женился на русской (Ада), оба стали сотрудниками
Института физики высоких энергий в Цойтене, но работали практически
постоянно в ОИЯИ.
Их дочь училась на биофаке МГУ. Лохматый Дитрих был душой застолий, и на
одном из них в слезах рассказал, что его дочь ещё студенткой только что вышла
замуж за аспиранта МГУ. На замечание, чему он этому не радуется, последовал
ответ: "Но он немец! Для того ли она окончила школу в Дубне и поступила на
биофак МГУ, чтобы за какого-то немца замуж выходить". Мы были поражены!
Тут подоспело объединение Германии. Как должно быть известно всем,
насаждение демократии всегда начинается с проскрипционных списков тех, кто
не заслужил права насладиться демократией. Поэтому во всех университетах и
институтах ГДР прошла жесточайшая чистка.
В нашем случае Руди остался на своём месте в Дрездене, русская Ада на своём
месте в Цойтене, а вот немец Дитрих был вычищен. Он тоже с Адой переехал в
Цойтен и продолжал работать в ускорительных экспериментах в ДЭЗИ в
Гамбурге, но уже как сотрудник ОИЯИ в командировке (последняя публикация в
2009 году и с аффилиацией ОИЯИ).
Финансово для Дитриха это означало катастрофическую потерю в немецкой
пенсии. Кстати, сын Ады и Дитриха в Германию уезжать не захотел, и работает
в Дубне.
Отступление: чистка в бывшей ГДР
Тема чистки после объединения в сегодняшней Германии практически табу,
хотя по ней можно писать романы. Вся ГДР-овская профессура была фактически
уволена, восстанавливали на старом месте только прошедших чистку.
В том же Цойтене был тихий теоретик средней руки, кто на комиссии по чистке
заявил, что в ГДР подвергался политическим репрессиям, так как ему дважды
отказали в приёме в партию за мелкобуржуазное происхождение. Это зачлось,
он даже возвысился в директора теоротдела, у него тут же появились соавторы
и его научный рейтинг пошёл в гору.
Вдобавок, по закону о реституции после объединения он оказался владельцем
пары доходных домов. Тонкость в том, что он продолжал жить в ГДР, а вот все
бежавшие из ГДР на Запад потеряли права на возвращение реквизированной в
ГДР собственности.
После полного разгрома теоротдела института при Лейпцигском университете
даже в США (!) начался сбор подписей под петицией протеста, а бывшего
директора института взяли на несколько лет ни много ни мало, а в
Стэнфордский университет.
В заштатных университетах США нашло работу заметное число уволенных ГДР-
овских, менее удачливые в больщом числе нашли работу в Бразилии и особенно
в Мексике, немножко в Южной Африке и в Польше. А их освободившиеся в
бывшей ГДР места с восторгом заняли люди, не имевшие в ФРГ никаких шансов
на профессуру.
Владимир фон Шлиппе
Ещё один немец, о котором хочу рассказать, пусть он и без ядерного следа - это
Владимир Борисович фон Шлиппе.
Владимир и Ирина фон Шлиппе в С.-Петербурге.
Фото предоставлено
автором.
Его предки переехали в Россию в XIX веке, после революции бросили своё
имение в Калужской губернии и эмигрировали через Владивосток. Его отец был
инженером на авиазаводе Юнкерса в Дессау, а в 1946 году стал трофейным
немцем на авиазаводе в Подберёзье (это Левобережная Дубна). Есть
вполне интересный фильм о
Подберёзье с Георгом, старшим братом Володи, в качестве главного
рассказчика.
С Володей, ставшим профессором Лондонского университета, знаком по ЦЕРН-у
с примерно 1980 года. Школу он окончил в Дубне, поступил в пединститут в
Куйбышеве, через курс или два перевёлся в не особенно технический вуз в
Горьком и даже почти успел получить диплом.
Физическое образование Володя получил уже после возвращения в Германию,
стал профессором Лондонского университета (его жена Ирина была
сотрудницей Русской секции ВВС), вышел на пенсию, и в 1997 году переехал в
С-Петербург и стал сотрудником ПИЯФ. Одновременно он начал читать лекции
по физике на английском студентам физфака СПбГУ (русский язык у него был
безукоризненным, но немного старорежимным).
Около 2010, под 80 лет, он вернулся в Англию уже в заботе о здоровье, продал
свой огромный дом в Лондоне и переселился в провинцию. Но интересно
совсем другое.
Как-то в интернете я вычитал, что ещё в 1942 году британский Форин офис
решил, что после поражения Германии во Второй Мировой следует запретить в
Германии не только университеты, но и средние школы --- хватит немцам и
семилетки. На очередной Зимней школе ПИЯФ обмолвился об этом и был
немедленно уничтожен своими либеральными коллегами за столом: "Непрвавда,
англичане о таком даже подумать не могли". Ссылки на интернет были признаны
бесстыдным враньём.
И тут в беседу включился Володя, сидевший за соседним столом: "В Дессау
первыми вошли англичане и немедленно разграбили авиазавод и вывезли всю
ценную документацию. Но меня больше всего волновало, смогу ли я окончить
гимназию".
"Назавтра после прихода англичан в городе стало безопасно и я пошёл к
гимназии. На её двери висел указ английских оккупационных властей о запрете
в Германии на гимназии и высшее образование. Я пришёл домой и разрыдался
перед родителями: я не смогу учиться в университете".
"Но Дессау должен был быть в советской зоне, так что англичане ушли, и пришла
советская армия. Кстати, советские вначале пытались производство
восстановить. И через какое-то время мы узнали, что был сбор преподавателей
и что осенью классы откроются в положенное время. Я дядюшке Джо за это
безмерно благодарен".
"Я потом узнавал, что в своей зоне англичане тоже объявили о семилетке, но
узнав про "бесчинства Сталина", планы спешно переиграли, так как все ринулись
бы учиться в советскую зону". Против такого свидетеля возразить было нечего.
В заключение со слов Володи о трофейных немцах: по плану Моргентау
Германии была прописана полная деиндустриализация. Союзники узнали, что в
советской зоне начали создавать совместные институты и предприятия, и в
1946-ом устроили Сталину демарш. Так что было решено всё это перебазировать
в СССР и главный поток трофейных немцев был именно осенью 1946 года.
