Ася Шулбаева, В туалет - со справкой
Конечно, понимаю, что вчерашний эпизод на вокзале РЖД крошечный по сравнению с тем, что в этом году происходит в моей словно сошедшей с ума стране. Однако в нем, как в капле воды...
Моей маме - восемьдесят лет. У нее распухшее, деформированное артрозом колено. Ну и другие сопутствующие возрасту болячки. По лестнице поднимается с трудом. Если нет перил, ее надо вести под руку. Присесть, в том числе, простите, по нужде - не может.
Мы с ней три часа просидели в ожидании поезда на железнодорожном вокзале Красноярск-главный. Я, проведя разведку, сразу показала маме: "Вот здесь, рядом с залом ожидания, туалет для лиц с ограниченными возможностями. По лестницам в общий тебе спускаться не надо". "Хорошо", - кивнула она, продолжая общаться с подругами. Родители прожили в Красноярске 27 лет, мама там выходила на пенсию, и сейчас постаревшие друзья подъехали с ней повидаться.
Когда объявили посадку, я заспешила к ней. Взяв сумку, спросила: "Ты сходила?"
- Фиг тебе! - сердито ответила мама и даже подкрепила свои слова соответствующим жестом. - Он, во-первых, закрыт. Во-вторых, чтобы попасть, требуют справку или удостоверение!
И захромала вниз по ступеням в заведение общее, где не унитазы, а невозможные для стариков устройства, черт знает, почему носящие название "чаша Генуя".
Я, несмотря на спешку, все же тормознулась возле серьезной дамы в красном фирменном жилете - дежурной то ли по вокзалу, то ли по его залу.
- Что за порядки?! Почему вы бабушку не пустили? У вас же написано: "Людям с ограниченными возможностями!"
- А как же? Надо показать удостоверение, мы в реестр занесем, и тогда...
- Ну, знаете! - закипела я, и... махнув рукой, ушла: до отправления поезда оставалось всего 15 минут.
"Пенсии выдать не велено - сердце насквозь не прострелено", - уже в вагоне, успокоившись, процитировала Твардовского мама, филолог по образованию и призванию.
А для меня, как под лупой увеличились все "прелести" российских железных дорог, которыми я давно не ездила: и объявления-окрики, увиденные в пресловутом вокзальном туалете: "Ноги, голову и обувь в раковине мыть запрещено!", "Розеткой пользоваться без оплаты – запрещено!" (об электро-розетке рядом с умывальником). И углы с застарелой грязью в вагонах - что в плацкарте по дороге сюда, что в купейном, в который мы сейчас сели - за 2200 с человека, между прочим. И неимоверную духоту при полном отсутствии кондиционеров. А впереди еще предстоял семичасовой "отстой" прицепных вагонов в Тайге, когда туалет будет закрыт, и надо будет ночью как-то снимать матушку с высоченной подножки и вести ее по щебенке через три пары рельсов в здание вокзала. На мой вопрос в Тайге мне ответят, что заветная кабина у них есть, но «это только для колясочников».
Но нет! Ведь когда ехали сюда, добравшись автобусом из Томска до станции Анжерская, и пять часов провели на приличном чистеньком вокзале провинциального Анжеро-Судженска, было по-другому. И орущий телевизор по просьбе нас, немногочисленных пассажиров, приглушили. И кабинку для инвалидов мама посещала – кассир даже слова не сказала.
А какая красота была в апреле в аэропорту Домодедово! Мои родители, делая пересадку, должны были провести в нем 11 часов. При регистрации девушки из авиакомпании (кажется, это был «Аэрофлот»), видя, кто перед ними, сами предложили: «А давайте, мы вас проведем как инвалида? Удостоверения нет? – Это неважно».
И после этого престарелым сибирякам было все: и удобный небольшой зальчик, из которого проворные юноши только успевали развозить людей в колясках. И заверения персонала: «Не волнуйтесь, не беспокойтесь, мы все организуем!». И спецавтомобиль, к которому маму повезли в коляске, а отец шагал рядом (вот он у нас, действительно, с удостоверением инвалида второй группы). И подъемник, на котором подняли на борт – ни одной ступени преодолевать не понадобилось. С почетом встретили и в Томске.
А в РЖД спустили с небес на землю.