Депортация и штраф: почему американца выдворяют из Забайкалья
Чуть больше трёх месяцев назад американец из Техаса Пол Фидлер стал читинской знаменитостью. Каждый день жители города узнавали его по татуировке с гербом Читы на предплечье, фотографировались и пытались вспомнить ходовые английские фразы.
Он приехал в Забайкалье в качестве добровольного пожарного, но нарушил российский закон. Депортация без права претендовать на получение визы в течение 5 лет и штраф 2 тысячи рублей – таково решение Центрального районного суда Читы. Журналист «МК» Наталья Аршинская, которая подружилась с Фидлером с первого дня его пребывания в Забайкалье, за чашкой чая узнала подробности произошедшего.
– Даже федеральные СМИ и паблики-миллионники пишут о твоей депортации. Что случилось?
– Мой друг Коля Субботин, с которым мы вместе снимали жильё, 18 июля написал мне сообщение. Он сказал, что сотрудники УФМС по Забайкальскому краю хотят меня видеть. Я сразу отправился туда и узнал, что уже на следующий день в 12:00 состоится суд, где решится вопрос о моём пребывании в Чите. У меня было право подключить адвоката, но не хватило времени на его поиск. В миграционной службе с коммуникацией помогла моя подруга, а на самом заседании суда пришлось обходиться без переводчика.
– Так в чём же причина?
– Обвинения предъявлены за нарушение визового режима. Во-первых, место временной регистрации не совпадает с местом фактического проживания. По документам я должен был жить в доме Колиных родителей. Но там не нашлось комнаты для меня. Вот почему мы решили снять квартиру на Ангарской. Зарегистрироваться в ней нельзя, она же просто арендованная. Сотрудники миграционной службы устраивают для иностранцев проверки – приходят и стучат в дверь, чтобы убедиться, что человек действительно там живёт. А я пару раз пил чай у родителей Коли, но никогда не оставался ночевать. И признал это в УФМС.
– Но это ещё не всё?
– Другой спорный момент – медицинское страхование. На сайте Генерального консульства Российской Федерации в Хьюстоне сказано, что страховка нужна только во время первого визита в Россию. Я уже приезжал сюда в 2017 году, поэтому не стал делать её снова. Но в суде выяснилось, что федеральное законодательство обязывает оформлять страховку каждый раз.
– А что не так с самой визой?
– У меня деловая виза. Я оформлял её с помощью российской компании в Хьюстоне, которая неофициально связана с посольством. Объяснил там, что собираюсь читать лекции о пожаротушении. Меня проинструктировали на оформление бизнес-визы. А теперь оказалось, что с этим типом документа я мог бы читать, к примеру, лекции по экономике. Но если взглянуть на описание деловой визы на сайте, там говорится лишь о намерении вести коммерческую деятельность в стране пребывания, но не об обязанности делать это. Интерпретировать формулировку можно по-разному. В УМФС и суде сказали, что надо было делать гуманитарную.
– Ты не стал оспаривать решение суда?
– Нет, потому что действительно нарушил закон из-за неправильного понимания правил. Судья была исключительно снисходительна и любезна. Она могла назначить мне максимальный штраф и принудительную депортацию, но приняла во внимание мои добрые намерения относительно Забайкальского края. Мне присудили минимальный штраф 2 тысячи рублей и лишили права приезжать в Россию в течение 5 лет. Но зато не отменили текущую визу и разрешили самодепортироваться в запланированную дату. Я уже купил билет на 30 июля. Полечу по маршруту: Москва-Киев-Стамбул-Техас. Благодарю суд за милосердие и считаю его решение справедливым.
– Но это же целых 5 лет!
– Я формально нарушил закон – непреднамеренно, и тем не менее. Мы все должны уважать его, даже когда он нам не нравится. Если я начну просить благосклонности у местных властей, чтобы изменить ситуацию, то встану на один уровень с коррумпированными политиками. Конечно, было бы здорово вернуться к вам уже в следующем году. С другой стороны, изгнание поможет мне лучше подготовиться к созданию противопожарной академии в Чите, размеренно и без спешки. В долгосрочной перспективе мы получим одобрение и поддержку от разных бюрократических организаций, что облегчит будущую работу.
– Кстати, а что с академией? Ты же подавал заявку на грант.
– Мы не выиграли грант. Но подавать заявку можно каждые 6 месяцев. Проблема оказалась во взаимной выгоде двух стран. Мы предложили достаточно преимуществ для российской стороны, но слишком мало – для американской. Теперь у меня много времени, чтобы сделать сотрудничество полезным для всех. В Чите я встречался с сотрудниками Управления лесничествами Забайкальского края. Его директор Игорь Фаренык меня поддержал и дал некое направление, в котором нужно двигаться. Он сказал, что если мы хотим работать с ними, то сначала должны обратиться в забайкальское отделение «Всероссийского добровольного пожарного общества» и получить одобрение. Возможно, это займёт несколько лет.
– Как ты чувствуешь себя из-за всей этой истории?
– Я думаю, это смешанное благословение. Вселенная распорядилась дать мне перерыв, чтобы сделать всё так, как должно быть. В то же время уезжать больно. Чувство, словно меня выгоняют из дома. Было очень трудно попасть сюда в этом году. Киев, Москва, Улан-Удэ – везде настигали постоянные проблемы. Потом неожиданно всё пошло хорошо, а в конце – ещё больше проблем. Не знаю, что случится в ближайшие 3-5 лет, но Чита однозначно навсегда останется в моём сердце. Надеюсь, это будет как с игрой в футбол. Сезон окончен – надо подождать, когда начнётся следующий.
– Ты приехал в Читу в середине апреля. Что успел сделать за 3,5 месяца?
– Я читал лекции для добровольных лесных пожарных Забайкальского края, встречался с сотрудниками местного лесничества. Вместе с представителями «Гринпис России» ездил на базу МЧС, чтобы рассказать о своих методах ликвидации огня. Я также получил поддержку от Забайкальского казачьего войска. Священник русской православной церкви благословил нас на создание противопожарной академии в Чите. Спустя несколько недель я побывал в дацане и мечети, везде получил благословение. Я верю в бога, хоть и не исповедую конкретную религию.
– Как много русских слов ты теперь знаешь?
– Не намного больше, чем раньше. В основном, выучил фразы, которые невежливо употреблять в присутствии женщин. Одна из проблем изучения русского для меня заключается в том, что местные хотят поговорить со мной по-английски. Постепенно начал изучать русские буквы и звуки – могу читать вслух, но понятия не имею, о чём речь. Это довольно забавно. Конечно, часто использую базовые слова – где, куда, когда, что.
– Ты нашёл здесь возлюбленную?
– Я познакомился с Анастасией в читинской лавке специй «Лемонграсс». Когда мы встретились, возникла быстрая химия. У нас были очень интенсивные и страстные отношения, вплоть до мыслей о браке. Целый месяц мы проводили каждый день вместе, за исключением нескольких раз. Большую часть времени Анастасия помогала мне преодолевать языковой барьер. Она нашла для меня информацию о возможных местах расположения академии и создании униформы, помогла наладить отношения с религиозными общинами и казачьим сообществом. Но когда мне позвонили из УФМС и обвинили в нарушении российского административного законодательства, Анастасия пришла ко мне не сразу после работы, а только поздно вечером – после того, как навестила на даче своих друзей. Это было очень необычно для наших отношений.
Я сказал ей, что у меня на следующее утро суд. Она отправилась спать на диван, не пожелав спокойной ночи, а утром ушла, не попрощавшись. Анастасия также оставила на столе кольцо, которое я подарил. С тех пор любая попытка предложить ей возможность восстановить отношения была встречена сарказмом, играми и даже угрозами. Я не знаю, почему у неё произошли такие радикальные изменения в отношении меня. Это также существенно замедлило работу с академией. Теперь, когда я вернусь в Читу, мне придется начинать всё заново. Я буду скучать по ней, её детям и её родителям. Они хорошие люди.
– Ты собираешься купить квартиру на Ангарской, которую арендуешь?
– Да. Сейчас веду переговоры с хозяином. Я планирую ежемесячно отчислять оплату напрямую владельцу, а не банку. Когда получу российское гражданство, смогу зарегистрироваться здесь официально.
– Что думаешь о людях, которых встретил в Чите?
– Они очень дружелюбные, доброжелательные. Я даже выпивал здесь с полицейскими. Конечно, они были не на дежурстве, без униформы. Мои друзья из Москвы говорят: «Пол, будь осторожен с читинскими преступниками». А я им отвечаю: «Чуваки, всё не так страшно, как вы думаете». Ещё ни один бандит не подъехал и не начал в меня палить из автомата Калашникова. Я знаю по новостям, что именно тут происходит. Но это не так опасно по сравнению с тем, к чему я привык. В Детройте и Чикаго тебя могут расстрелять прямо на крыльце твоего дома. Пока здесь не произойдёт подобного, я буду считать Читу безопасной.
– По чему будешь скучать вдали от Читы?
– Самый простой ответ – по всему. Я много гулял по городу, чтобы увидеть людей, понюхать еду, увидеть места. Буду скучать по собакам, которые ведут себя как люди. Они бегут вдоль улицы, останавливаются, пропускают автомобили и осмотрительно пересекают дорогу. Что это, чёрт возьми, такое? Этого никогда не увидишь в Америке. Буду скучать по Дню победы и фейерверкам. По буузам, шашлыку, шаурме. Я даже купил мангал в супермаркете – жаль, ни разу им не воспользовался. Буду скучать по деревянным домам, мимо которых проходил. Когда вернусь сюда, их наверняка заменят каменные высотки. Что я по-настоящему полюбил, так это площадь Ленина с парковой зоной. В Америке тоже есть парки, но нет такого фокуса на социальном взаимодействии. Конечно, буду скучать по людям.
Ещё я очень расстроился, что не смогу дальше наблюдать за ребятами из местной футбольной команды «Локомотив». Я был на последней игре в этом сезоне, и с нетерпением буду ждать возможности снова побывать на их матче. Возможно, они играют не лучше всех. Но мы должны любить местную команду и болеть за неё, даже если она проигрывает. Не всегда же быть чемпионами. Нужно просто приходить на стадион и поддерживать наших спортсменов. Я не фанат футбола, особенно американского. Но когда вернусь в Читу, планирую посетить столько игр «Локомотива», сколько смогу. Потому что Чита – это мой дом.
«МК Чита».