Во времена всемирного безумия, кто бы ни был его зачинателем, люди, чьей профессиональной обязанностью является «мышление», обязаны задать прецедент разумного действия и внутренней консолидации разума. Это и означает находиться вне политики. Но это «вне политики» и есть особая политика, здоровая политика, которую мы можем противопоставить больной, хотя бы ненамного снизив градус безумия.
Художник Владимир Любаров. Изображение и текст из Fb Владимира Кудрявцева Российское психологическое общество выставили, как провинившегося ученика, из сообщества европейских психологов (об этом здесь и здесь). Я понимаю: это – машина, машина санкций. Но вот, к примеру, скажите, что делать с популярным во всем мире Выготским? По большому счету, он через 88 лет после своей смерти повсеместно создает и поддерживает «русский мир» в мыслящих головах. А другого и не надо. Устроить ему вторые посмертные репрессии (первый раз длились 20 лет)? Помню, как лет 5 назад, в разгар кампании по уличению России в манипуляции результатами американских выборов, интерес к Выготскому на Западе сразу притух. Да еще многие западные коллеги - выготчане. Агенты Кремля? В Москве - о, ужас! - и улица Выготского теперь имеется. И на проспект Вернадского его огромное изображение с фасада здания МПГУ взирает. Как и самого Вернадского - с ним нужно отдельно разбираться, его интеллектуальный подельник Пьер Тейяр де Шарден церковные скрепы под прикрытием одного Понтифика, наверняка генерала КГБ, расшатывал изнутри храма. И что теперь с католицизмом? Самое грустно-парадоксальное в том, что наши психологи относятся к числу наиболее непримиримых протестантов против бойни. И вот получаю в комментариях в своем Fb: «ВСЕ (! - так и набрано было заглавными буквами) российские психологи принимали участие в подготовке спецоперации!»... Василий Иваныч, ты за Выготского или за Яроша? За Ярошевского! Да простит меня покойный Михаил Григорьевич, классик истории психологии, который много написал про «репрессированную» науку, за эту невольную игры созвучиями в фамилиях. Прямо сюжет гегелевского памфлета «Кто мыслит абстрактно?». Мне больно за всех украинских коллег, за всех мирных граждан Украины и обидно за некоторых, тех, с подачи которых праведный гнев был обращен в адрес РПО. Мои друзья Александр Асмолов и Виталий Рубцов в 2014 г. сделали здесь все возможное, чтобы отвести угрозу закрытия Института психологии им. Г.С.Костюка. В советские 60-е задумали что-то против самого основателя и директора Института Григория Силовича. Не в Москве, интригу сплели «на месте» - с московскими психологами А.А. Смирновым, Б.М. Тепловым, А.Н. Леонтьевым, классиками советской психологии, он был в прекрасных отношениях, сам принадлежа к плеяде этих классиков. Но написали, как водится, в Москву. Москва послала на проверку моего отца, тогда еще молодого Товия Васильевича Кудрявцева, влюбленного в Киев и киевлян, друга киевского Института. В общем, нашли, кого послать. Хотя, кто знает, может, потому и послали: тогда такие «спасительные» хитрости практиковали, отбивая своих от партийцев и чиновников. Там была какая-то мелочь, но достаточная для того, чтобы избавиться от Костюка. Отец, разумеется, скрыл и ее в отчете о проверке. От Костюка отвязались, что еще сильнее укрепило отцовскую дружбу с киевлянами, которую он мне передал по наследству. Страдают не только психологи, и не только в России. Один итальянский профессор, к примеру, был вынужден прервать чтение курса о Достоевском. Забыть на время санкции придется и о Льве Толстом, к которому в Ясную Поляну стекались, как в Мекку, думающие, ищущие люди со всего мира, а кто не смог приехать, забрасывал его горой писем с просьбой о совете или напутствии. И об Иване Сергеевиче Тургеневе, которого Мопассан назвал «одним из замечательнейших писателей нашего столетия», произведшем революцию в европейской романистике. Ладно, Толстой и Тургенев переживут и санкции, и нас с вами. Добавим концерты, спектакли, выставки, которые не состоятся по обе стороны санкционного барьера. Вроде бы, очевидно: во времена всемирного безумия, кто бы ни был его зачинателем, люди, чьей профессиональной обязанностью является «мышление», обязаны задать прецедент разумного действия и внутренней консолидации разума. Это и означает находиться вне политики. Но это «вне политики» и есть особая политика, здоровая политика, которую мы можем противопоставить больной, хотя бы ненамного снизив градус безумия. Уже слышатся «симметричные ответы»: ну и что, переживем, давайте придумаем свою наукометрию, без их «скопусов» и «веб оф сайнсов». Видимо, на базе «национальной таблицы умножения», на создание которой получим правительственный грант. Воистину «аршином общим не измеришь». Особенно тех, кому нечего терять, ибо нечего измерять. Нам, нашим коллегам, всему миру есть, что терять. Владимир Кудрявцев
