О ней писали Фазиль Искандер и Борис Поршнев. Она была героиней газетных сенсаций 1970-х годов, время от времени о ней вспоминали и позже, вплоть до настоящего времени. Но кем она была на самом деле? Спросим у популяционных генетиков.Современная часть истории начинается с
Бориса Федоровича Поршнева (1905–1972), известного советского историка и социолога, исследователя Фронды и французского абсолютизма. Поршнев всю жизнь интересовался началом человеческой истории: антропогенезом, тем таинственным моментом, когда крупная обезьяна становится человеком.
В 1955 году Поршнев исследовал знаменитую пещеру Тешик-Таш в горах Узбекистана, где жили палеоантропы (так называли неандертальцев в советской научной литературе). Он пытался выяснить, чем эти древние люди могли питаться, предположил, в частности, что они доедали остатки туш горных козлов, которые не съедал снежный барс. Эта работа привела его к мысли о том, что сообщения о «снежном человеке» тоже привязаны к определенным биотопам — горы, пещеры, хищники, их добыча… То есть Гималаи, Памир, Кавказ. А что, если «снежные люди» — это и есть неандертальцы, реликты, чудом дожившие до наших дней?
Сейчас нам это кажется смешным, тему опошлила желтая пресса. Но идея была отличная: найти предка человека (тогда неандертальцы еще считались нашими прямыми предками). Не какие-то там фрагменты черепов, а живого гоминида в шерсти и с камнем в руке. Недостающее звено как оно есть. Сколько тайн антропогенеза удалось бы раскрыть одним махом!
В январе 1958 года Академия наук рассмотрела вопрос о поисках снежного человека. Поршнев заявил, что «общественность вправе потребовать, чтобы на взволновавший ее вопрос наука дала ясный ответ». Возможно, наиболее здравый комментарий дал П.Л. Капица: «Самое важное — люди, которые с энтузиазмом, с интересом пошли бы на поиски в тяжелых условиях. Если даже они не найдут “снежного человека”, они найдут что-либо другое». Была создана комиссия, на Памир отправилась экспедиция с зоологической, ботанической и этнографической группами.
Вышло так, как и предвидел Капица: снежного человека не нашли, однако напрасной экспедиция не была. Ученые обнаружили новую стоянку неолитических людей, собрали ботанический и этнографический материал (этнографический включал, среди прочего, множество историй о «диких людях»).
Поршнев был страшно разочарован, критиковал организаторов и участников и, когда комиссию распустили, продолжил исследования самостоятельно, с группой единомышленников. Они издали четыре малотиражных сборника «Информационных материалов комиссии по изучению снежного человека» в 1958–1959 гг. Еще четыре, по словам Поршнева, остались неопубликованными. Сборники содержали сведения, собранные этнографической группой экспедиции, а также истории, присланные энтузиастами, и выдержки из книг и статей зарубежных ученых.
Свои соображения о реликтовых гоминидах Поршнев публиковал в научно-популярных журналах. В 1968 году в казахстанском журнале «Простор» (№ 4–7) вышла документальная повесть «Борьба за троглодитов», и там, по-видимому, впервые в ХХ веке публике представляют Зану.
Совсем дикаяЭту историю Поршневу рассказал доктор биологических наук А.А. Машковцев, знаток кавказских легенд и, подобно самому Поршневу, энтузиаст реликтовых гоминидов. В 1962 году он узнал от абхазских стариков, что во второй половине XIX века охотники князя Ачбы поймали «лесную женщину» — абнаую. Изловили с трудом, когда она заинтересовалась штанами одного из охотников, разложенными на траве. Лесовичка дралась как бешеная, ее пришлось крепко связать. После поимки ее несколько раз перепродавали и передаривали, пока она не оказалась в усадьбе дворянина Эдги Генаба в селении Тхина (78 км от Сухуми).
Женщину назвали Заной. Она не умела говорить — издавала только нечленораздельные звуки, а иногда вроде бы смеялась. Но, по-видимому, знала свое имя и выполняла простые работы, требующие физической силы. Рассказывают, что Зана любила купаться в реке и пила алкогольные напитки. Ходила голой, одеваться отказывалась. Ее держали в загоне из бревен, потом, когда она привыкла к месту и людям, ее перевели под навес в стороне от дома. Под навесом она вырыла яму, в которой спала. Сначала Зану привязывали, потом перестали — знали, что не уйдет оттуда, где ее кормят.
Описание внешности Заны могло поразить и не только искателей снежного человека. По рассказам стариков, ее кожа была черной или темно-серой, а все тело покрыто черно-рыжеватыми волосами. Волосы на голове были курчавые, поднимались шапкой. Огромного роста, сильная, мускулистая, Зана могла нести 50-килограммовый мешок с мукой, на бегу перегнать лошадь. Еще одна странность, которую трудно выдумать, — ее голени были «без расширения», икры не выступали. Лицо «широкое, скуластое, с крупными чертами. Плоский нос со вздернутыми большими ноздрями. Выдвинутая вперед нижняя часть лица наподобие рыла. Широкий разрез рта, крупные зубы. Как-то неестественно выступающий затылок. На низком лбу волосы начинались от самых бровей… Глаза имели красноватый оттенок. …Выражение этого лица было не человеческим, а животным» (Поршнев, цит. по книге Виталия Танасийчука «Невероятная зоология. Зоологические мифы и мистификации», КМК, 2011).
При всем этом у Заны было четверо детей — два сына и две дочери. Первого ребенка Зана нечаянно то ли утопила, то ли простудила, окунув в холодную воду. Следующих у нее забирали. Самый младший сын, Хвит, умер в 1954 году, в возрасте 65–70 лет. Отцом его назвался один из жителей Тхины — признался родственникам перед смертью, что в молодости был грех. Хвит был дважды женат и оставил троих детей. Он был «могучего сложения, с темноватой кожей и некоторыми другими как бы негроидными признаками». Сохранилась его фотография, которую часто воспроизводят. Поршнев видел его сына и дочь, отмечал их темную кожу и грубые черты лица, но ничего «первобытного», «не человеческого, а животного», в них не было. А вот могилу Заны ему не удалось найти.
Поиски продолжил историк Игорь Дмитриевич Бурцев. В 1971 году он вместе с другими исследователями нашел предполагаемую могилу Заны рядом с могилой Хвита. В ней были останки женщины, причем по штампу на резиновых галошах, в которые она была обута, удалось определить, что она была похоронена не раньше 1888 года. Но возникли сомнения, Зана ли это. Во-первых, галоши. Во-вторых, у женщины были утрачены многие зубы, а о Зане рассказывали, что она до старости была зубастой. В-третьих, череп не имел характерных особенностей, упоминаемых стариками: ни «рыла», ни «неестественно выступающего затылка». Дальнейшие раскопки тогда запретил последний потомок княжеского рода, владевший родовым кладбищем.
Увлечение Поршнева антропогенезом не ограничивалось сенсационными криптозоологическими поисками. Возникновению человека и человеческого сознания, мышления, речи была посвящена его последняя монография «О начале человеческой истории». Соображения Поршнева о роли социума и речи в появлении разума были непривычны для тогдашнего научного сообщества: полагалось говорить, что «человека создал труд», по Фридриху Энгельсу. В сентябре 1972 года набор книги Зана в представлении художника — типичная йети. Набор книги не был подписан в печать. Поршнев тяжело переживал это и через два месяца скончался от обширного инфаркта. Однако в сокращенном виде книга была опубликована в 1974 году и несколько раз переиздавалась полностью, восстановленная по рукописи, уже в 2000–2010 гг. Ее интересно перечитывать даже сейчас, когда мы точно знаем, что неандерталец не был нашим прямым предком, и видим другие неточности, неизбежные для гуманитария середины ХХ века.
Зана и другие афроабхазыВернемся к дикой женщине. В 1975 году еще одну экспедицию организовали журнал «Вокруг света», Институт этнографии и Институт археологии АН СССР. Раскопали много могил, то ли десяток, то ли два. В одной нашли скелет женщины, похороненной на боку, с подогнутыми к животу коленями (для Абхазии это необычно, там, как и в России, покойники лежат на спине). У нее была массивная нижняя челюсть и выступающие зубы — на описания Заны похоже, но у неандертальцев челюсть как раз небольшая и скошенная.
Фазиль Искандер описывает в красках, как поиски снежного человека «обрушились на Абхазию», как в Тхину приехала «экспедиция с конкурирующими между собой учеными и журналистами», как местные старики разрывались между долгом гостеприимства, страхом перед столичным начальством и нежеланием тревожить мертвых. «По абхазским понятиям, что отчасти совпадает с понятиями других народов, раскапывать могилу – святотатство. Однако старейшины села Тхина в этом вопросе пошли еще дальше, они решили, что раскапывать могилу дикой женщины, раз уж ее приручили, тоже святотатство». Но в конце концов их убедили, старики сказали: «Ройте! Раз это надо правительству…»
А в Москве случился конфуз. Специалисты Института этнографии установили, что череп предполагаемой Заны имеет черты, типичные для африканцев. Галина Вячеславовна Лебединская из лаборатории антропологической реконструкции Института выполнила изображение Заны в профиль. О реконструкции внешности по черепу методом М.М. Герасимова «Химия и жизнь» много раз писала — это абсолютно объективный метод, не оставляющий места фантазиям. Именно таким образом реконструировали и некоторых неандертальцев, черепа которых достаточно хорошо сохранились, в том числе и мальчика из той самой пещеры Тешик-Таш, с которой началось увлечение Поршнева палеоантропами. Но Зана на рисунке Г.В. Лебединской совсем не похожа на неандерталку. Обыкновенная африканская женщина, даже не лишенная привлекательности, хотя нижняя часть лица действительно выступает.
Череп Хвита тоже вывезли в Москву, антропологи нашли в его черепе сходство с аборигенами Австралии (то есть опять-таки с негроидной расой). Мнение современной антропологии по этому поводу не изменилось: как отмечает научный редактор портала «Антропогенез.ру» Станислав Дробышевский, череп Заны имеет ярко выраженные экваториальные (негроидные) черты, и череп ее сына, несмотря на массивность и мощные надбровные дуги, — никоим образом не неандертальский.
Специалистов по абхазской истории этот результат не особенно удивил. Негроидная этническая группа в Абхазии имеется с незапамятных времен: по одним источникам, с XIX века, по другим, с XVII. Эти люди — абхазы по языку и обычаям, африканцы внешне — живут в селении Адзюбжа в устье реки Кодор и окрестных селах. Откуда они там взялись, единого мнения нет. Есть версия, что владетельные князья Абхазского княжества Шервашидзе (Чачба) когда-то купили чернокожих рабов, чтобы те возделывали мандариновые плантации. Есть и другие версии, более или менее фантастические. Афроабхазы — прямые потомки древних колхов, среди которых, по свидетельству Геродота, были эфиопы (и недаром некоторые абхазские топонимы напоминают эфиопские…). Или они потомки рабов, которые спаслись с турецкого корабля, потерпевшего крушение; правда, неясно, куда тот корабль плыл в Черном море. Или их привезли из Африки легендарные абхазские богатыри-нарты. Выдвигалось даже предположение, что это потомки арапов Петра Великого, подаренных абхазским князьям.
Так или иначе, темная кожа и экваториальные черты имеют простое объяснение. Но как же другие особенности Заны? — спрашивали сторонники «неандертальской» версии. «Дикое» поведение, отсутствие членораздельной речи, обильная волосатость?
Про волосатость у Фазиля Искандера тоже есть предположение: «…Не исключено, что старики, рассказывавшие ученым о Зане, могли пойти на хитрость. Заметив страстное желание ученых, чтобы Зана оказалась покрытой шерстью, как и положено снежному человеку, и опасаясь, что в противном случае они переворотят обещанным бульдозером все семейные кладбища, они могли заверить ученых, что Зана была покрыта отличной шерстью, не хуже хорошей овцы».
Но есть и другая возможность. Врожденный генерализованный гипертрихоз, то есть повышенная волосатость по всему телу, может быть вызван генетическими нарушениями, при этом бывает ассоциирован с отставанием в развитии и грубыми чертами лица. Кроме того, задержка в развитии могла быть вызвана отсутствием общения с другими людьми в раннем возрасте (вспомним детей-маугли), а гипертрихоз — стрессом и нарушением обмена веществ либо гормональными причинами; такие случаи известны. Кто знает, при каких обстоятельствах она оказалась в лесу.
Однако трудно смириться с тем, что потрясающая находка оказалась фикцией. Да и очевидцы утверждали, что Зана не была похожа на черных абхазов — «тех мы видели, она была не такая, совсем дикая». Игорь Бурцев даже высказывал мнение, что найденная женщина — снова не Зана, а некая неизвестная абхазская африканка. А вот Хвит — тот точно сын неандерталки, которая пока не найдена.
Генетика реликтовых гоминидовИгорь Бурцев еще несколько раз приезжал в Абхазию, разыскивал новых потомков Заны. В XXI веке возникла идея исследовать ДНК этих людей, а также ДНК из костей Хвита и предполагаемой Заны. ДНК-идентификация человека развивалась стремительными темпами, появились возможности не только устанавливать родственные связи между людьми, но и определять регионы, откуда происходят предки этих людей.
Первая попытка была странной. Британский генетик и автор научно-популярных книг Брайан Сайкс много сделал для «закрытия» нескольких открытий снежных людей: в 2014 году он с коллегами исследовал «образцы волос снежного человека» и установил, что они принадлежат медведям и еноту, за исключением двух образцов, которые оказались растительным материалом или стекловолокном. А еще до того Сайкс исследовал образцы шести живых потомков Заны и ДНК из зуба Хвита. Эти материалы ему передал московский кинопродюсер Дмитрий Пиркулов, организатор и спонсор одной из абхазских экспедиций.
Сайкс проанализировал митохондриальную ДНК (мтДНК) из образца Хвита. Напомним, что митохондрии — это клеточные органеллы, которые человек получает от матери, из яйцеклетки; у митохондрий есть собственный геном, так что мтДНК Хвита и его матери должны быть идентичны. Сравнение полученной последовательности с характерными вариантами мтДНК из тех или иных регионов (такие варианты называют гаплогруппами) подтвердило: предки Хвита по материнской линии жили в Африке южнее Сахары.
Но тут Сайкс не удержался от фантастической гипотезы: а что, если загадочная «русская йети» была потомком какой-то волны миграции древних людей, вышедших из Африки сто тысяч лет назад, остатком дочеловеческого вида Homo, доживающим свой век в горах Кавказа? То есть гипотеза о реликтовом гоминиде возродилась на новом витке. Эту гипотезу он изложил в своих книгах. Да еще и покритиковал современных генетиков в интервью для «Таймс» за отсутствие амбиций и преклонение перед математическими методами. В общем-то он и о волосах йети писал в том же духе: большинство образцов, конечно, принадлежит животным, но в отношении некоторых остается неопределенность, «там что-то есть, но что?».
Статья в «Таймс» о гипотезах Брайана Сайкса плохо отразилась на его репутации. «Русская женщина-обезьяна могла быть йети, говорит известный генетик… Тестирование ДНК из останков ее сына показало. что она африканка, но не современная африканка…» Удивительное заявление журналиста о том, что «Зана переплывала Москву-реку», основано на недоразумении: речка возле Тхины называется Мокви. Все остальное в этом тексте объяснить гораздо труднее.Научное сообщество отреагировало на спекуляцию жестко и нелицеприятно: такие громкие заявления следует доказывать, укажи сходство с мтДНК древнего человека, а нет у тебя такой ДНК — не говори ничего. (И митохондриальный, и ядерный геном неандертальца к тому времени уже были прочитаны, но кто помешает фантазировать о геномах других древних африканских людей, потенциальных предков Заны?) Зато британская и российская пресса пришли в восторг, не говоря о гоминологах и криптозоологах.
Тема осталась подвешенной, хотя другие генетики продолжали исследования. Как рассказал член-корреспондент РАН Евгений Рогаев (Институт общей генетики им. Н.И. Вавилова, Москва) в докладе на конференции «Молекулярная диагностика-2021», его лаборатория тоже выделила и исследовала ДНК из останков Заны и Хвита. По анализу мтДНК получили в обоих образцах гаплогруппу L2b1b, характерную для Африки, но публиковать эти данные не стали.
Игорь Бурцев также сообщал в комментарии для «Комсомольской правды» 2015 года, что образцы Хвита исследуют генетик Владимир Ямщиков в Бирмингемском институте (Алабама, США) и директор некой «Лаборатории ДНК диагностики» доктор Мельба Кетчам (Техас, США). Мельба Кетчам, ветеринар по профессии, основала собственную компанию по исследованию ДНК, ее имя в гугле встречается в основном в связи с сасквочем — американским снежным человеком; Мельба якобы секвенировала его полный геном, рассуждает неандертальских и денисовских примесях в этом геноме и требует признать сасквочей коренным американским народом. Ученых эти заявления не впечатляют.
Владимир Ямщиков занимается антивирусными вакцинами и лекарствами. Но вот этим летом в журнале «Advanced Genetics» (2021, т. 2, 2, e10051) вышла статья «Геномное происхождение Заны из Абхазии», среди соавторов которой — Ямщиков, Бурцев, а также несколько человек из Копенгагенского университета (по гранту университета была выполнена работа).
Реконструкция облика Хвита из статьи Елизаветы Веселовской, Ольги Григорьевой и Игоря Бурцева («Вестник антропологии», 2020, № 4 (52). Укрупнение черема и другие необычные черты могут быть вызваны «метисацией далеко отстоящих антропологических типов, к которым принадлежали его родители», пишут авторы. Но в том, что Хвит — человек современного типа, сомнений нет.Конец историиДНК получали из зубов и так называемой каменистой части височной кости — это лучшие источники нуклеиновых кислот. Геномы Хвита и неизвестной женщины, предположительно Заны, с покрытием 3,3 и 3,1 (в среднем столько раз прочитали каждую букву генома). То есть изучали не только митохондриальную ДНК и (в случае мужчины) Y-хромосому, но и полные геномы!
Все лабораторные работы с ДНК проводили в специальных чистых лабораторных помещениях Института GLOBE при Копенгагенском университете в соответствии с международными стандартами. Загрязнение современной ДНК было маловероятно, но тем не менее провели проверку: не примешалась ли к образцам чья-то чужая мтДНК или Y-хромосома? Этого не произошло. Фрагменты ДНК имели характерные признаки древних нуклеиновых кислот (были короткими и по концам несли характерные замены, вызванные деградацией). Так что можно было предполагать, что читается именно ДНК костных образцов, а не кого-то из искателей йети или работников лаборатории. Хромосомный пол в обоих случаях соответствовал мнениям антропологов: Хвит — мужчина, предполагаемая Зана — женщина.
Последовательности мтДНК были идентичны для обоих индивидов, следовательно, женщина и мужчина — родня по материнской линии. Сравнение геномов показало близкое родство типа родитель — потомок, так что последние сомнения исчезли. Неизвестная женщина с африканской внешностью, лежавшая в могиле на боку, — мать Хвита, и если верно, что мать Хвита — Зана, то это она.
Митохондриальная гаплогруппа оказалась той же, которую определила группы Рогаева и, по-видимому, Сайкса: L2b1b — одна из ветвей более широкой группы L2b, которая распространена в Западной Африке, но встречается и в других африканских странах. Авторы отмечают, что тот же результат был получен независимо в другом исследовательском центре. Гаплогруппа Y-хромосомы Хвита ожидаемо оказалась неафриканской.
Авторы вспомнили гипотезу Сайкса о происхождении Заны от древних африканских гоминид и взяли для сравнения последовательности 93-х человеческих мтДНК, принадлежащих к большой группе L2. Получилось дерево с веточками L2a, L2b, L2c и т. д., и на этом дереве Занина последовательность нашла свое законное место на веточке L2b, сходная с другими африканскими мтДНК. Будь Зана древним гоминидом, ее одинокая веточка тянулась бы от корня дерева, но этого не произошло.
А как сейчас работают с полными геномами из древних образцов? С чем их сравнить, чтобы понять, кем были эти люди? Во-первых, есть готовые панели генотипирования — информация о сотнях тысячах сайтов в геномах людей, где существуют различия в одну букву — однонуклеотидные полиморфизмы (SNP, или снипы), и о том, какие наборы вариантов снипов характерны для какой человеческой популяции. (Не путаем снипы с мутациями: всякий снип начинается с мутации, но не всякая мутация становится снипом, то есть закрепляется в популяции и встречается у многих людей.) Кроме того, авторы взяли для сравнения геномные данные двух неандертальцев, одного денисовца и — гулять так гулять — шимпанзе, а также геномы двух кавказских охотников-собирателей, живших около 13 300 и 9700 лет назад.
Для сравнения геномов используют математические методы, которые наглядно показывают сходство и несходство: например, располагают геномы в виде точек на плоскости, так что этнически близкие люди образуют скопления, или представляют геном человека как смесь геномов предполагаемых предковых популяций. Оба метода дали сходный результат. Геном Заны уютно расположился в одной группке с геномами современных африканских народов, где-то между масаями, банту и дамара, рядом с динка (Южный Судан) и йоруба (Западная Африка). Геном Хвита занял промежуточное положение между европейскими или кавказскими и африканскими популяциями. Древние кавказские охотники-собиратели оказались далеко. Денисовцев, неандертальцев и шимпанзе прицепить к Зане никак не удалось. Как известно, неандертальская примесь больше характерна для нас, европейцев, чем для жителей Африки южнее Сахары.
Детальное сравнение геномов Заны и представителей современных африканских популяций продемонстрировало, что примерно две трети ее предков происходили из Восточной Африки и треть — из Западной. Кстати, большинство африканских рабов в Османской империи было вывезено из районов Великих Африканских озер и современного Судана.
Таким образом, загадка себя исчерпала. «Кавказская йети» была африканкой, вероятно, потомком рабов, привезенных в Абхазию, возможно (но необязательно) страдала от генетического заболевания. Зана была человеком, и вся дикость в ее судьбе исходила от других людей.
В заключении авторы благодарят не только этнографов и антропологов, но и жителей Тхины и потомков Заны за помощь. И делают «этическое примечание». «Зана была лишена основных прав человека, с ней обращались как с рабыней: ее держали в неволе, вероятно, заставляли вступать в половые отношения с местными мужчинами и принуждали работать. После того как она скончалась, рассказы о ее мифической фигуре привлекли нескольких ученых к раскрытию ее истории, кости ее сына были эксгумированы. Наше исследование призвано раскрыть истинную человеческую природу Заны, подарить ей и ее потомкам достоинство, которого они заслуживают».
Можно себе представить, как натерпелось семейство, которое полвека атаковали журналисты, чтобы выяснить, обезьяна ли их прабабушка. Примерно так же оценил ситуацию и Фазиль Искандер: «…Было бы крайне неэтично привлекать к исследованию этой темы живых правнуков Заны, все еще сохранивших ниточку связи с родным селом и даже имевших трогательную неосторожность присылать туда свои фотокарточки. (…). И мы не можем травмировать человека назойливыми поисками гоминидного сходства со своей прабабкой, если сам он по каким-либо причинам не желает признаваться в своих родственных связях. У нас человек имеет полное право скрывать от окружающих свое происхождение, если это его происхождение в классовом смысле не представляет для общества ни малейшего интереса». В научном смысле, как выяснилось, тоже не представляет. Разве что мы захотим уточнить, кому из абхазских африканцев родственна Зана и откуда же, наконец, попали на Кавказ эти африканцы.
Ну а искателей реликтового гоминида можем утешить таким соображением: да, мы не поймали его, но теперь у нас есть палеогеномика! Множество геномов неандертальцев и даже денисовцев, а будет еще больше. Это тоже добрая охота, и впереди у нас новые открытия".
Е. Клещенко, "Химия и жизнь", № 12, 2021
