«Центр русской эмиграции» театральной компании «Невозвращенцы»Свободная программа фестиваля «Точка доступа», Санкт-Петербург.У меня есть подруга, которая уже второй десяток лет говорит об эмиграции, но при этом не сделала ни одного шага для осуществления своего плана. То одно мешало, то другое. Даже звонок адвокату она сделала не так давно и с моей подачи, после того как я рассказала ей о своем опыте такого разговора. Я уверена теперь, что она не эмигрирует, потому что ей нужны эти «мечты» как пожизненный запасной вариант, как то, чем можно поднимать свой дофамин, когда тяжело, занимать свое время, мозг. Признаюсь, я периодически заражалась от нее мыслями об эмиграции, но довольно быстро поняла, что мне на данном этапе просто неинтересно тратить свою жизнь на решение такого трудоемкого и затратного вопроса (сколько там осталось этой жизни).
Тем не менее, на показе «Центра русской эмиграции» (ЦРЭ) компании «Невозвращенцы» (Михаил Мещеряков, Андрей Быков, Анастасия Мощенко и Егор Татаренко), где нужно было выбрать: уехать я хочу из страны или въехать — я выбрала первое, как раз чтобы проверить свои намерения, а заодно — механику этого представления. Зрители могли выступать от лица любого персонажа, но я отвечала максимально честно — иначе на синхронию и прочие приходы рассчитывать не приходится (каждый наркоманит по-своему).
Заполнили все необходимые анкеты, прошли внутрь и оказались внутри то ли МФЦ, то ли консульского центра, где надо было бегать по кабинетам и стоять в очередях. В нашей компании оказался писатель Дмитрий Быков, и он намеревался вернуться в страну. Проверка психического здоровья, экономического положения, трудового опыта — несмотря на большое число людей сотрудники (то есть актеры) проводили опросы подробно и тщательно заполняли наши документы. Тестирование на всех уровнях затем должно было рассматриваться комиссией.
Самым приятным и неожиданным оказался бар, где нужно было выбрать себе коктейль. Тут и стали проявляться мои истинные интересы: рука непроизвольно потянулась к «Русскому» — и мне его налили: стопка водки и «Любэ» в наушниках. Добрая проверенная смесь. Пахнуло второй малой родиной: Подмосковьем, девяностыми, сельским клубом и «Жигули» «семеркой». Это было сильно. А главное — после «Русского» все собеседования прошли как по маслу.
В «Будке гласности» я, придвинув лицо близко к камере и, не снимая маску, отчего на экране были видны только глаза, рассказала на запись, что именно вынудит меня уехать из страны. В «Тренажере социальных связей» проникновенно поведала о своей детской травме — убийстве любимой коровы (привет Платонову) — и получила за это «Барбариску». Через стенку пожилая женщина сражалась с «социологом» за право не отвечать: «Почему вы вынуждаете меня чувствовать себя, как на допросе?» Там же внимательная девушка предложила мне попрактиковать активное воображение: я должна была представить моего мужа и его реакцию на то, что я уезжаю навсегда. Вот это было ту мач, еще немного, и «Русский» вылился бы из меня слезами. Снова предложили «Барбариску».
Забавно было также оказаться в одном кабинете с девушкой-китаянкой и проходить с ней один и тот же тест: нам показывали фото разных мест, и мы должны были угадать, Россия это или нет. Я угадала пять из десяти, китаянка — чуть хуже. «Куда вы уехать хотите, вы знаете, — прокомментировала сотрудница ЦРЭ, — а вот откуда, плохо представляете. Попутешествуйте по России, узнайте ее получше».
В коридоре, чтобы время в очередях текло быстрее, перформеры проводили опросы. Удалось подслушать Быкова и китаянку: оба верили в мировое правительство. Впрочем, помним, что зрители могли выступать от любых персонажей.
Наконец, заходим в кабинет комиссии, и там оказывается, что в роли членов комиссии выступают сами зрители. Нам предложили анкеты и заключения участников, и группой из трех человек нужно было решить, отказать человеку или разрешить. Относительно других решение принимать оказалось проще: вот женщина без особого опыта работы и сбережений хочет переехать, но при этом у нее завышенные требования по зарплате — отказать; вот сорокалетняя искусствоведка с зарплатой 30 тыс руб без семьи и детей хочет уехать во Францию — конечно, разрешить, пусть встретит там своего француза или араба. Среди прочих анкет нам кладут быковскую. Он тоже угадал всего пять российских мест, а в Россию хочет вернуться, чтобы сделать тут революцию. «Давайте о нем позаботимся, — закричал один из зрителей. — Давайте его не пустим! Его же посадят тут!» Впустили.
В самом финале в тесном закутке кандидатам объявляют о решении, вручают папку с делом и цитируют классика. Обязательно садятся на дорожку. Фоном играет «Слышу голос из прекрасного далека…» Наши граждане разрешили мне эмиграцию, но, проходя ЦРЭ, я поняла, что ранее принятое решение меня не обмануло — меня не привлекает эта история, и я готова тут «сгинуть». Отличный симулятор политической осознанности придумала команда: даже по тем немногим анкетам, что я успела увидеть, стало ясно, что большинство слабо представляет себе трудности эмиграции и чем они будут заниматься после переезда. Пусть она останется их сладкой мечтой, позволяющей не решать проблемы прямо тут, под носом.
На выходе с одним из зрителей пошутили, что, если нас отправляют в эмиграцию, то за дверьми нас должна ждать Росгвардия. А она, и правда, ждала. Три больших автозака — Питер готовился ко Дню ВМФ.
