Обыденные речевые штампы часто выдают тайны нашего самосознания.
Владимир Кудрявцев Елена Кравцова приводила удивительно простой и диагностически точный пример бессубъектности. Семиклассник сетует на учительницу: «Я ей все сделал, а она опять недовольна». Понятно, что мальчик учится для учительницы, а не для себя. Не ради знаний, даже не ради отметки или ради того, чтобы побыстрее «сдать и забыть», посвятив себя чему-то более интересному… Может, просто сорвал досаду, потому что думал, что делает «на пять», а ему влепили тройку, или просто хотелось скорее погонять мяч или героев квеста, а надо садиться и заново учить. Так или иначе, источник и замковое звено этого зла – она, учительница. Нельзя винить в этом ученика – знания в массовой школе проверяются в форме отчета. Пристрастному учителю или беспристрастной машине (которую программируют не беспристрастные люди) – сути дела не меняет, ключевое слово – отчет. По ученическим отчетам составляются учительские. Качество образования выявляется на основании отчетности. А ведь перед нами - разные градации утраты субъектности в порочном кругу всеобщей отчетности. Но где субъектность приобретается? Знания самоценны и вызывают интерес сами по себе. Это – замечательно, но о субъектности ничего или почти ничего не говорит. Все же, при всей своей самоценности знание в какой-то момент превращается в нечто инструментальное. Не в смысле формального «применения на практике». А когда я осознаю, что знание является для меня инструментом, так сказать, «расширения сознания» и «углубления мышления». В этом осознании уже различим голос субъекта. Тем более – когда я начинаю совершенствовать свой когнитивный инструментарий по этим параметрам. Конструируя иную предметность знания в сравнении с той, что вписывается в сферу «чистого интереса», которому противостоит кантовский «чистый разум» (die reine Vernunft). Тут уже не свалишь Марьванну – она от тебя этого не требовала. Как, по большому счету, и на тех, кто добыл знание не для того, чтобы ты, вооруженный им, раздвигал свои шири и раскапывал свои глуби. Это – побочный эффект, который становится основным. Как только ты стал субъектом. И потому «валить» можешь только на себя. …Обыденные речевые штампы часто выдают тайны нашего самосознания. Школьник жалуется маме на привередливую учительницу. Но тут заходит папа и гордо сообщает жене: «Я тебе ввернул лампочку в туалете». Видимо, пользоваться туалетом в доме – ее исключительное право. А может, она просто «дожала» мужа своими призывами хозяина в дом. Точно так же, как их сына могла просто раздосадовать не сама по себе учительница, а необходимость исполнять ее «капризы», когда в мире столько удивительного и заманчивого. Интересного - без всякого «принуждения» к субъектности.
