Всем доброго дня, дорогие друзья!
Ранее я уже касался как отдельных страниц истории Китая, см. Подавление восстания ихэтуаней: как это было 120 лет назад? (пост вызвал некоторые бурления в данном сообществе), так и его современной идейно-политической жизни, см. Отличия китайской мечты от мечты американской. Сегодня в занимательной форме поговорим о традиционной китайской литературе, самой что ни на есть классической. Попалась тут нам с дочкой на глаза одна любопытная книжица (ага, случайно в кустах оказалось огромное пианино). Иллюстрации явно выполнены современным художником, но речь идет про какую-то седую старину. Стали разбираться — так это же знаменитая пьеса «Западный флигель» в самом кратком изложении и с картинками, почти как комикс!
Произведение написано в начале XIV века, при монгольской династии Юань (1271/1280 -1368). Монголы разгромили на севере Китая государство чжурчжэней, а потом обрушили удары на юг, где правила династия Сун. Они объединили под своей властью весь Китай; внук Чингис-хана Хубилай стал императором. Монголы много полезного заимствовали у китайцев, но, конечно же, управляли Поднебесной с помощью военной силы. Для вооружения войска им требовались ремесленники, изготовлявшие оружие. Крайне необходимым было расширение торговли для поставок всего необходимого войску и двору. Множество ремесленников из покоренных стран завоеватели переселили на территории Монголии и Китая. На обширных пространствах Монгольской империи от Волги до Желтого моря купцы могли вести беспошлинную торговлю. Вот почему китайские города в эпоху Юань переживали период развития и даже цвета. Но вот сельское хозяйство приходило в упадок. Кочевники-монголы плохо понимали, какое значение для Поднебесной имело земледелие. Монгольские властители приказали часть пахотных земель превратить в пастбища. Крестьян насильно сгоняли с земель, и им оставалось либо нищенствовать, либо вливаться в повстанческие отряды, либо пополнять собой низы городского населения. Кризис в сельском хозяйстве рано или поздно сказался бы и на городах, однако мощное крестьянское движение — восстание Красных повязок — привело к падению Юань и установлению ханьской (китайской) династии Мин (1368-1644).
В Китае веками существовала система государственных экзаменов для отбора на государственную службу образованных и талантливых людей. Экзамены требовали от будущих чиновников обширных знаний по литературе и истории страны, умения самому написать сочинение в высоком классическом стиле на заданную тему. Поэтому большинство литераторов были одновременно чиновниками на государственной службе и пренебрежительно относились к театральным представлениям, к поэзии.
При Юань положение образованных людей резко изменилось. Монголы не доверяли представителям китайской служилой прослойки, поэтому китайцам было запрещено занимать государственные посты. Все население страны разбили на десять категорий. Выше всех стояли монголы, далее следовали народы северной части страны, покоренные ранее и казавшиеся завоевателям более надежными. Собственно же китайцы были приписаны к низшим категориям. Особенно были унижены конфуцианцы (последователи Конфуция, Учителя десяти тысяч поколений), то есть литературно образованные люди, из которых раньше и выходили чиновники. Теперь этот некогда привилегированный слой был поставлен на низшую ступень социальной лестницы.
Понятно, что конфуцианцы стали искать пути и средства сближения с «простонародьем». Одним из таких средств и стал театр: драматическое искусство зародилось еще в XII веке на городских площадях. Однако в то время драматические произведения были еще крайне примитивны и являлись скорее либретто постановки, чем пьесой в полном смысле этого слова. Многочисленная прослойка актеров при Юань была поставлена всего на одну ступеньку выше конфуцианцев, что помогло сближению образованных людей с актерами. Литераторы начали изучать законы сцены и драматургии. В результате появилось новое, блестящее литературное явление, известное в истории китайской литературы под именем юаньской драмы. Одна из них — пьеса «Западный флигель»; речь в ней идет не о современных автору событиях, а о глубокой тогда уже старине (примерно конец VIII — начало IX века, но по китайским меркам — почти «позавчера»). К сожалению, мы мало что достоверно знаем о ее авторе Ван Шифу, кроме того, что он родом из района Даду (ныне Пекин); настоящее его имя — Дэсинь, а Шифу — псевдоним.
Далее предоставляю слово моей дочери Лиде, которая и перевела текст этого «комикса», за исключением стихов, они даны в классическом переводе Льва Меньшикова. (За мной оставались только сканирование иллюстраций и общая редактура).
Автор оригинала — Ван Шифу.
Адаптировано — Цзинь Сяо.
Художник — Ван Шухуэй.
Перевод мой, но так как мои знания китайского далеки от идеального, на абсолютную достоверность он не претендует, в нём могут быть ошибки. Некоторые фразы и стихи взяты из перевода пьесы Л. Н. Меньшикова. Все сноски (обозначены цифрами в квадратных скобках) и всё, выделенное курсивом — мои комментарии.
Страницы 6-7
Во время правления династии Тан под девизом Чжэньюань [1], после смерти первого министра по фамилии Цуй, его жена, госпожа Цуй и дочь Ин-ин сопровождали гроб с покойником на его родину, чтобы похоронить его. Они остановились в округе Хэчжун, в монастыре Пуцзюсы [2]. Студент Чжан Цзюньжуй (он же Чжан Гун, он же Чжан Шэн) направлялся в Чанъан [3] сдавать экзамены, проезжая через Пуцзюсы, встретил Ин-ин и её служанку Хун-нян. Увидев красоту Ин-ин, он сразу же в неё влюбился.
[1] Т. е. во времена правления императора Дэ-цзуна (правил в 785-804 годах). [2] Согласно словам госпожи Цуй в начале пьесы, её муж некогда восстановил этот монастырь, и постриг в монахи настоятеля. Именно поэтому возле западного флигеля монастыря у них есть домик. [3] Древняя столица Китая.
Страницы 8-9
Увидев Ин-ин, Чжан Шэн решил остановиться в храме и поискать возможности встретиться с ней. Тогда Чжан Шэн пошёл искать настоятеля, попросить разрешения снять на время комнату в храме, чтобы в спокойствии подготовиться к экзаменам (дословно там написано: «повторять канонические книги и исторические сочинения (цзинши [4])»). Настоятель согласился сдать ему в аренду комнату в западном флигеле.
[4] 经史 [jīngshǐ] — канонические книги и исторические сочинения (первые два раздела в старой китайской библиографии).
Страницы 10-11
Чжан Шэн вышел из комнаты настоятеля и как раз наткнулся на служанку Хун-нян. Обменявшись с ней приветствиями, он сразу же сообщил: «Моё детское имя (сяо мин) — Шэн, фамилия — Чжан, имя (просто мин — официальное имя, данное при рождении) — Гун, второе имя (цзы) — Цзюньжуй [5], мне двадцать два года, не женат. Интересно, ваша барышня не помолвлена ещё?..». Хун-нян не стала ждать, пока он договорит, она осадила юношу несколькими фразами (там целый монолог), развернулась и ушла.
[5] В Китае на протяжении многих тысячелетий существовала традиция смены имён в связи с достижением определенного возраста или смены занятия. Здесь Чжан Шэн называет три своих имени: детское (сяомин, 小名), т.е. имя, использующееся только в кругу семьи, личное, «истинное имя» мин (名) и второе, взрослое имя — цзы (字), которое давалось по достижении совершеннолетия (в 20 лет). Именно по нему впредь следовало обращаться посторонним людям. Помимо этого существовало ученическое имя — сюэмин (学名), которое давали при поступлении в школу, дамин (大名, «большое имя») или гуаньмин («официальное имя»), которое человек получал при успешной сдаче экзаменов, и прозвание «хао» (号), которое представитель знати мог получить за особые заслуги.
Страницы 12-13
Вечером Ин-ин и Хун-нян как обычно пошли в сад возжечь курения. Чжан Шэн заметил их, и стал без подготовки декламировать стихотворение, рассчитывая этим вызвать интерес Ин-ин:
Сиянье луны струится, струится в ночи,
Темнеют цветы, спокойна, спокойна весна.
Но как я могу смотреть на сиянье и тень, —
Не вижу я той, что сходна с луною одна.
(Перевод Л. Н. Меньшикова.)
Ин-ин, послушав, похвалила стихи, тихо и мягко сказала:
Я в женских покоях давно одиноко грущу,
Без пользы проходит душистая эта весна.
И вот я внимаю тому, кто читает стихи.
Меня пожалей ты, я тяжко вздыхаю одна.
(Перевод Л. Н. Меньшикова.)
Ин-ин сочиняет стихи в ответ на стих Чжан Шэна, на ту же рифму.
Страницы 14-15
Вскоре полководец Сунь Фэйху услышал о красоте Ин-ин и повел пять тысяч воинов, чтобы напасть на храм (вот это поворот, конечно, «Игра престолов» отдыхает). Госпожа Цуй была беспомощна и сказала, что если кто-то, неважно кто, заставит воинов отступить, то Ин-ин станет его женой. Чжан Шэн, естественно, не мог не выпендриться. Чжан Шэн написал своему близкому другу, генералу Ду Цзюэ, «Полководцу на белом коне», чтобы тот снял осаду с храма Пуцзюсы.
На картинке (стр. 15) — два монаха и сам Чжан Шэн слушают послание от полководца Сунь Фэйху: если ему не выдадут Ин-ин, то он нападет на храм. Позади — госпожа Цуй и Хуаньлан, сын первого министра от наложницы, единокровный брат Ин-ин.
Страницы 16-17
Госпожа Цуй была так рада снятию осады, что пригласила Чжан Шэна переехать в кабинет их дома. На следующий день она велела Хун-нян пригласить Чжан Шэна прийти на пир. Чжан Шэн полагал, что госпожа Цуй хочет обручить его и Ин-ин, и был очень взволнован.
Страницы 18-19
На пиру госпожа Цуй внезапно передумала и попросила Ин-ин и Чжан Шэна называть друг друга братом и сестрой. Когда Чжан Шэн услышал это, он так поразился, будто на него вылили ковш холодной воды. Ин-ин тоже была недовольна решением матери.
Страницы 20-21
С тех пор Чжан Шэн впал в отчаяние и каждую ночь играл на цине [6] под окном, чтобы рассеять тоску. Он играл мелодию «Феникс ищет свою подругу», которую Сыма Сянжу играл для Чжао Вэньцзюнь [7], и говорил: «Твоя матушка забыла, что такое благодарность. Неужели и дочь меня обманет?» (На самом деле там немного по-другому, но я не смогла адекватно перевести и взяла слова из пьесы). Ин-ин слушала за окном и не могла сдержать слёз.
[6] Цинь, цитра — семиструнный щипковый музыкальный инструмент типа настольных гуслей.
[7] Сыма Сянжу (179-117 до н. э.) — известный китайский поэт. В молодости был беден и развлекал вельмож на пирах игрой на цине и пением. Чжао Вэньцзюнь, дочь богача, пленилась его игрой, полюбила Сыма Сянжу, бежала с ним и стала его женой, несмотря на то, что разгневанный отец лишил её приданого.
Страницы 22-23
Из-за этого Чжан Шэн заболел, и Ин-ин отправила Хун-нян навестить его. Чжан Шэн передал ей письмо; Ин-ин написала ответ. В стихах, которые она написала Чжан Шэну скрывался намёк на тайное свидание тем вечером в саду. (На иллюстрации на стр. 23 Чжан Шэн читает письмо от Ин-ин, которое Хун-нян принесла ему).
Страницы 24-25
Хун-нян подумала, что Ин-ин перед ней притворяется, не желая принимать приглашение Чжан Шэна. Она намеренно не сказала ничего плохого, вне зависимости от того, что Ин-ин скрывала от неё (на самом деле, я эту фразу до конца не понимаю). В тот вечер она, как обычно, пошла в сад вместе с Ин-ин, чтобы возжечь курения, но увидела, как Чжан Шэн спрыгнул со стены в сад.
Страницы 26-27
Вдруг Ин-ин повела себя иначе, потому что Хун-нян была рядом. Она упрекнула Чжан Шэна: «Чжан Шэн, я здесь возжигаю курения, а ты что, просто так пришёл сюда? Благодарю господина за спасение жизни, и считаю необходимым отплатить за это, только теперь, так как мы стали братом и сестрой, почему опять ты здесь?»
Странное поведение, правда?
Страницы 28-29
Чжан Шэн не смог вынести этого, со следующего дня был так болен, что был не в состоянии встать с постели.
Страницы 30-31
Ин-ин беспокоилась о болезни Чжан Шэна, написала ещё одно письмо и попросила Хун-нян отнести его. Чжан Шэн прочёл письмо, и внезапно от радости вскочил на ноги — оказывается, барышня боялась, что госпожа не спала, страшилась, что Хун-нян ненадёжна (видимо, имеется ввиду, что Ин-ин боялась, что Хун-нян настучит на неё матери). Ин-ин сегодня вечером хочет самолично прийти в кабинет посетить его.
Страницы 32-33
Вечером Чжан Шэн вдруг услышал стук в дверь, спешно открыл её, и в этот момент Хун-нян легонько втолкнула Ин-ин внутрь. Эта влюблённая пара испытала немало невзгод, тоски и огорчений, в конце концов, прорвалась через все препятствия, вступив в отношения на всю жизнь.
Страницы 34-35
Какое-то время спустя госпожа Цуй, разузнав об этом, побила служанку Хун-нян. Хун-нян пришлось рассказать всю правду и поведать госпоже Цуй об её ошибках и о том, что именно она виновата в случившемся [8]. У госпожи Цуй не было другого выбора, кроме как позволить им жениться, но она выдвинула новое условие, а именно: Чжан Шэн должен поехать в Чанъан, чтобы сдать экзамен, и только после этого он сможет жениться на Ин-ин.
(Ребенок на картинке позади госпожи Цуй — Хуаньлан, держится за спинку кресла).
[8] Хун-нян прямо говорит госпоже Цуй, что та поступила неправильно, пообещав свою дочь в жёны тому, кто прогонит солдат от монастыря, а потом пыталась откупиться от Чжана деньгами, да и зачем-то поселила его в кабинете собственного дома.
Страницы 36-37
Чжан Шэну пришлось отправиться в Чанъан, сдавать экзамены. Ин-ин и Чжан Шэн плакали, дали тысячу наставлений, десять тысяч повелений (понятия не имею, что тут имеется в виду). Один должен беречь себя, пока едет, чтобы не простудиться из-за осеннего ветра [9], другая должна беречь себя в уединённых покоях [10]. Впоследствии Чжан Шэн победил на экзаменах, получив звание чжуанъюань [11], и наконец женился на Ин-ин.
Happy end!
[9] «Осенью всадника
ветер в седле беспокоит, —
Легче всего заболеть в эту пору,
Тщательней нужно следить за собою».
(Перевод Л. Н.Меньшикова.)
[10] Дословно там — «женская часть дома».
[11] Государственные экзамены кэцзюй в императорском Китае состояли из трех ступеней, но имели дополнительные градации. На начало истории Чжан Шэн носит первое звание, шэнъюань или сюцай — нечто вроде бакалавра. Чжуанъюань — «образец для подражания во всём государстве», цзиньши (высшая, первая степень, присваивалась в столице) — обладатель лучшего результата среди получивших первую степень (эту самую цзиньши).
P. S.
Пьеса Ван Шифу «Западный флигель» оказала огромное влияние на развитие китайской драматургии и всей китайской литературы. Она уже семьсот лет не сходит со сцены китайского театра (!), показывая редкий пример сценического долголетия. Нельзя назвать сколько-нибудь удачных попыток дальнейшей разработки сюжета в позднейшей литературе. Обычно эту пьесу лишь слегка перерабатывали, чтобы приспособить к новым сценическим условиям, но основа ее оставалась неизменной. Уже одно это показывает, что драматурги последующих веков молчаливо признавали совершенство пьесы.
Мотивы «Западного флигеля» Ван Шифу использованы во многих произведениях китайской литературы. Но несмотря на это за пьесой долгое время сохранялась репутация произведения, нарушающего моральные нормы, которое не следует давать читать молодежи. Демократической (или, скажем так, не догматической) критике пришлось бороться с этим ложным мнением в течение нескольких столетий.
Сколько раз переиздавался «Западный флигель», подсчитать проблематично. Одних критических изданий, то есть тех, где текст подвергался тщательной редактуре и подробно комментировался, имелось не менее двадцати пяти. В КНР были предприняты новые критические издания Ван Цзи сы и У Сяолина. Эти исследователи постарались восстановить подлинный текст пьесы, освободив его от тех наслоений, что были введены редакторами прежних времен и значительно исказили произведение Ван Шифу. У Сяолин и Ван Цзисы снабдили свои издания подробным комментарием, который сделал текст пьесы доступным современному им читателю, объяснил многие места, прежде остававшиеся непонятными.
