Из воспоминаний участника войны 1812 года Н. Е. Митаревского:
Был у нас в роте солдат. Когда мы стояли еще около Лицка, он бежал из роты. Его поймали, судили и прогнали сквозь строй. Он оставался в пренебрежении и на него не обращали внимания. Во время отступления от Вильно, особенно ночью, к нему собирались кучкой солдаты и много смеялись, слушая его рассказы. Мы полюбопытствовали узнать, что он рассказывает. Бывший при этом фельдфебель сказал: «Это наш солдат сказывает сказки, и такие уморительные, что помираешь с смеху». Довольно рано улегшись на ночлеге, офицеры упросили штабс-капитана позвать сказочника. Сначала он стеснялся нас, но стакан водки развязал ему язык. Он сказывал большей частью сказки в смешном роде, и так гладко и с таким юмором, что мы много смеялись. С того времени мы часто его призывали, заставляли ложиться подле бивуака и говорить сказки. Так было и под Тарутино. Сказки его были до того уморительны, что нарочно оставались у нас ночевать сторонние офицеры, чтоб только послушать их. Рассказчик этот поступил в солдаты из духовенства, почему и острил больше над духовенством же. Вот для примера его сказки.
В одном селении молодой и видный парень вздумал жениться. Понравилась ему девка и он ей; посватался он, родители согласились и назначили день свадьбы. Парень готовился к свадьбе, израсходовался, и вдруг получил отказ. Девке приснился сон: когда она выйдет за муж и будет у нее ребенок, то играя в поле, упадет он на жатву, выколет себе глаза и ослепнет. Сколько ни уговаривали отца и мать невесты, они никак не согласились на свадьбу. Парень махнул рукой, назвал их глупыми и сказал: «Пойду по свету шататься, и до тех пор не возвращусь и не женюсь, пока не найду людей глупее этих. Взял он палку, котомку и пошел странствовать. Пришел он в одну деревню; там на дворе стоял до того старенький домик, что соломенная крыша на нем поросла травой. Подле домика сидел старик со старухой и несколько детей и горько плакали над мертвым теленком. «О чем вы плачете, добрые люди?» — спросил он. — «Ах, батюшка, приключилось вот какое несчастье… видишь, на крыше поросла травица, для того, чтобы она не пропала, мы втащили туда теленка попастись, а он упал и ушибся до смерти». — «Вам бы следовало, — сказал парень, — траву сжать и дать ее теленку, а не таскать его на крышу». — «Спасибо тебе, батюшка, за добрый совет, вперед так и будем делать». Парень сказал про себя: «Вот глупые люди», — и пошел дальше. Проходя чрез селение, увидел он подле церкви множество собравшегося народа: мужиков и баб. Спрашивает он их: «Что вы тут, добрые люди, делаете?» — «А вот что, батюшка, — сказали ему, — умер у нас в селении богатый мужик и, умирая, отказал вот эту лошадь на церковь; вот мы ее туда тащим, и никак не умудримся втащить». — «Напрасно вы это делаете. Он отказал ее с тем, чтобы ее продали, а деньги употребили на церковь». — Мужики согласились и поблагодарили его. Парень опять пошел дальше, сказав: «Вот еще глупые люди». Пройдя несколько верст, увидел он новую, только что выстроенную, избу. Несколько человек бегали из избы в избу с решетами в руках. «Что вы делаете, добрые люди?» — спросил он. — «Да вот, родимый, состроили мы избушку, да в ней совсем темно, так мы решетами и захватываем свет и носим туда». — «Это вам не поможет. Вы забыли прорубить окна; прорубите их и будет светло». Мужики его послушались, поблагодарили, а он пошел дальше с мыслью: «Вот и опять глупые люди». Было с ним и еще несколько подобных случаев; нашел он много глупых людей и думал уже возвратиться домой. На обратном пути подходит он к одному большому селению и видит порядочную избу и двор. Заглянув во двор, он увидел там и лошадей, и другую скотинку; вообще приметно было довольство; так как было уже поздно, то он вздумал попроситься туда на ночь. Встретила его старушка и с радостью приняла. «У меня, — сказала она, — старик отлучился на два или на три дня, я осталась одна, так пожалуй, батюшка, мне будет веселее. Пригласила парня за стол и позвала в избу свинью Хаврюшку. Вот поставила она парню щей, а Хаврюшке дала больше чем ему; парню — каши, а Хаврюшке вдвое; потом положила подушку и уложила Хаврюшку спать. Парень смотрел на всё это и удивлялся. — «Что это, — говорит он, — бабушка, ты так возишься со свиньей?» — «Да вот, видишь ли, родимый, бог нас с стариком наделил и достатком, и всем, да не дал нам детей, так мы со стариком и взяли за дочь Хаврюшку. Когда бы нашелся хороший человек, то отдали бы ее за него замуж. Мы приготовили-таки для нее и приданое, и постель, и сундук, дали бы коровку и пару лошадок. Парень смекнул в чем дело. «Что ж, — говорит он, — я из такого-то села, есть и у меня кое-что, есть и дворик, человек я не пьющий — отдайте ее за меня: Хаврюшка мне понравилась». Парень понравился старухе и она с радостью согласилась. — «Где же будешь венчаться, родимый». — «Да уж, конечно, в своем селе, там у меня и родные есть». На другой день рано старушка бегала и суетилась, укладывала на воз постель, сундук, уложила и Хаврюшку; дала пару лошадок и привязала к телеге коровок. Парень взял всё и отправился. «Ну уж, — думает, — больше нечего искать глупых людей; будет, довольно, поеду домой», — с тем и отправился. — «Смотри же, родимый, кричала старуха, после свадьбы приезжай к нам погостить». — «Как же, бабушка, всенепременно». Проезжал он чрез село, около барского дома. Погода была жаркая; на крыльце дома сидела барыня, а на дворе ходила огромная свинья с поросятами. Парень привязал лошадей около двора, подошел к барыне, поклонился ей в ноги и говорит: «Вот, барыня, я из такого-то села, женился на свинке Хаврюшке, взял ее за себя замуж у стариков, живущих подле вашего селения; взял-таки за ней и приданное.» — «Знаю, знаю, — сказала барыня, — это те самые, что взяли ее к себе вместо дочери… Так ты точно на ней женился?.. Ах, как это смешно…» — «Да вот, барыня, свинка-то, что ходит по двору, приходится тетушкой моей Хаврюшке, так прошу у вашей милости отпустить ее на свадьбу». — Барыня еще больше рассмеялась. «Изволь, друг мой, с удовольствием». — «Да уж, если можно, сударыня, так отпустите ее с деточками». — «Изволь, изволь, мой милый, после свадьбы привози тетушку, да приезжай с женой у нее погостить». — Парень поблагодарил барыню, забрал тетушку с детками и был таков. Через час, или через два, возвратился барин. Он куда-то ездил верхом и застал барыню в самом веселом расположении духа. — «Чему ты, душа моя, смеешься?» — спросил барин. — «Как же, друг мой, не смеяться, представь себе: недавно проезжал тут видный парень, из такого-то села, женился он на свинье Хаврюшке нашего соседа, взял за ней довольно в приданое, и как наша большая свинья, говорит он, приходится тетушкой Хаврюшке, то выпросил ее у меня к себе на свадьбу, такой дурак». — «Ах, ты глупая, глупая, — вскричал барин. — Как можно, чтобы человек женился на свинье?.. Это должен быть какой-нибудь мошенник, он тебе наговорил разного вздора, а ты и поверила… По какой он поехал дороге?.. Я тотчас его догоню…» Барыня указала дорогу и он поскакал за ним. Парень, зная за собой грех, ехал и осматривался назад. Подъезжая к лесу, завидел он скакавшего позади барина. Парень подумал, что, верно, это за ним гонятся, скорее въехал в лес и там, в стороне от дороги, в чаще привязал к дереву лошадей со свиньями, а сам вышел на дорогу и стал под наклонившейся березой. Подскакал барин и прямо к нему. «Что, — говорит, — ты делаешь, мужичок, и давно ли здесь?» — «Да вот, барин, приказано мне поддерживать березу, чтобы она не свалилась». — «Не видал ли ты проехавшего мужика на паре лошадей со свиньями». — «Как же, барин. Вот он поехал по этой дороге». — «Мне нужно его догнать», — говорит барин. — «Навряд ли, барин, догонишь его… Лес густой, надо поворотить направо, потом налево, там овраг и болото, а там нужно поворотить опять». — «Как же быть… Ступай со мной, показывай дорогу!» — «С радостью пошел бы, да нельзя, — приказано поддерживать березу, чтоб она не упала». — «Ну так садись на мою лошадь и догоняй его, а я за тебя буду поддерживать березу. Вот еще тебе и на водку». Парень сел на лошадь, потом отвязал своих лошадей и уехал, оставив барина под березой. «Ну, сказал он себе, довольно я насмотрелся на глупых людей, не только из нашего брата — простоты, но и из барей». Потом он возвратился домой и женился.
Другая сказка следующего содержания. В одном селении был священник. К его приходу причислена была деревенька, находившаяся верстах в трех или четырех от села, в лесу. Батюшка поехал туда с дьячком на обед к богатому мужику. Там они подпили порядком: дьячок — хорошо, а батюшка еще лучше. Несмотря на всё то, они отправились домой. Батюшка не успел выехать из деревни, как заснул. Дьячок заметил это, и чтобы не потерять батюшку, встал и привязал его веревкой к телеге. Ехали они потихоньку лесом; батюшка спал, а дьячок дремал. Вдруг вышел из лесу медведь и напал на лошадь. Дьячок, перепугавшись, соскочил с телеги, убежал и спрятался в лесу, оставя спящего батюшку на телеге. Медведь, съев лошадь, зашел как-то в оглобли и облизывал около хомута лошадиный пот, до которого медведи большие охотники. В это время батюшка проснулся и спросонку крикнул: «Ну, что стал, — пошёл!..» Медведь, испугавшись крика, попал головой в хомут и потащил батюшку. Сперва он с испугу бежал, а потом пошел потише. По дороге заметил медведь на огромной сосне улей с пчелами; после сытного обеда вздумалось ему полакомиться медком, он и полез туда с телегой и батюшкой и начал таскать из улья мед. В это время подошел хозяин пчел, и, узнавши батюшку, в удивлении вскричал: «Эге, батюшка, худо делаешь: не только сам полез, да еще с возом подъехал». Всем известно, что медведи боятся крику. Наш медведь, также испугавшись крику, упал с сосны. К счастью, телега с батюшкой зацепилась за ветви, а медведь выпал из хомута и убился. Тогда мужик освободил батюшку. У батюшки уже и хмель прошел, и он рассказал мужику всю правду. Мужик подошел к батюшке под благословение, а с медведя снял шкуру.
Все сказки были у него в подобном роде. Этих сказок у него был, кажется, неисчерпаемый источник. Сказочник этот был ранен под Малоярославцем, и с тех пор мы потеряли его из виду. Глупые эти сказки мы тогда слушали с удовольствием и много смеялись. Надо, однако ж, сказать правду, что хотя сказки его были смешны, но большей частью были очень неблагопристойны. На это тогда не обращали большого внимания, потому что было в обыкновении, не только между солдатами, но даже между офицерами и генералами, браниться неприличными словами и говорить всякие мерзости. Это было до того развито, что между офицерами ходили по рукам скверные стихи известного тогда пьяницы Баркова. Кажется, это была единственная черта, за которую можно было упрекнуть тогдашнее общество.
