Российский рынок труда имеет свои особенности, среди которых — традиционно слабая реакция занятости на негативные макроэкономические шоки. Казалось бы, это неплохое достижение, ведь благодаря ему уровень безработицы в России крайне невысокий.
Однако высоко оценивать рынок труда можно лишь в том случае, когда качественные рабочие места представляют собой массовое явление.
Качественное рабочее место отличается зарплатой, достаточно высокой для того, чтобы можно было позволить себе неплохой уровень потребления и сбережений, а также безопасными и благоприятными условиями труда и хорошими возможностями для развития карьеры.
Между полной занятостью и массовыми качественными рабочими местами может располагаться огромная дистанция. И эту дистанцию, увы, часто можно наблюдать в России.
Как нам кажется, это расстояние становится результатом действия, по крайней мере, трех ограничений. Первое заключается в низкой диверсификации и недостаточной сложности российской экономики.
Российская экономика является сравнительно простой по своей структуре и занимает 64-е место в 2018 году по оценке Атласа экономической сложности.
Причем прогресса в усложнении нет уже четверть века. Поэтому фактор экономической сложности не действует в интересах работника.
Когда в экономике функционируют тысячи производств самых разных товаров и услуг, рынок труда дробится на множество сегментов. Для производства некоторого сложного товара требуются специальные инженерные навыки, которые сложно заменить другими. В результате работодатель сталкивается с ограниченным выбором кандидатов на выполнение соответствующей работы и вынужден предлагать лучшие условия труда для своих сотрудников.
В экономике с более простой структурой, как в России, разнообразие востребованных специальностей меньше, труд более однороден и менее сложен. Поэтому выбор кандидатов у работодателя значительно шире, что снижает его стимулы к созданию благоприятных условий труда для работника.
Но даже при несложной структуре экономики положение работников может быть неплохим, если в стране сформированы эффективные институты, отстаивающие интересы наемных сотрудников. Речь, в частности, идет о независимых профсоюзах и системе социального страхования. То, что институты защиты интересов работников в России не развиты, — второе ограничение, из-за которого качество рабочих мест здесь остается невысоким.
Независимые профсоюзы, защищающие права работников, не достигают в России масштабов, при которых их можно было бы считать значимыми игроками на рынке труда. Национальная система социального страхования также слабо защищает индивидов от утраты рабочего места.
Если не принимать во внимание рост размера пособия по безработице во время пандемии COVID-19, который, скорее всего, окажется временным, то в
большинстве случаев при потере работы человек может рассчитывать на пособие в размере от 1,5 до 8 тыс. руб.
Эти обстоятельства часто вынуждают многие российские домохозяйства сохранять занятость при почти любых личных затруднениях и почти любом качестве рабочих мест.
Наконец, важную роль во взаимодействии между работником и нанимателем играют культурные особенности. Те приемы, которые используют российские работодатели, указывают на крайне низкое доверие к подчиненным. Это часто выражается в непосильной отчетности — например, учителя тратят 15 часов в неделю из 46 на формирование отчетов.
Кроме того, на собеседованиях наниматели часто выясняют у кандидата, есть ли у него семья и дети, а также ипотечный кредит. Во время благоприятного состояния рынка труда кандидаты с подобными свойствами не очень выгодны работодателю: они, скорее всего, будут требовать повышения зарплаты и искать другую работу в случае получения отказа. Однако тогда, когда поменять работу становится сложно, личные обстоятельства, связанные с регулярными затратами, указывают работодателю на то, что подчиненный может стать более сговорчивым.
Потеря систематических заработков становится крайне чувствительной для индивида, обремененного заботой о детях и выплатой ипотеки. Во времена, когда возможности найти работу лучше настоящей крайне низки, сложная жизненная ситуация сотрудника служит работодателю сигналом. Этот сигнал компенсирует дефицит доверия по отношению к сотруднику.
Используя эту ситуацию, наниматель может получать за счет работника максимальный результат — часто не только для компании, но и для себя лично.
Простота экономики, слабость институциональных решений, защищающих права работников, а также культурные особенности, которые способствуют не кооперации с сотрудником, а извлечению из него ренты, приводят к тому, что значительная часть рабочих мест в России не соответствует критериям, позволяющим назвать их качественными.
Без исправления сложившегося положения во всех трех перечисленных сферах работникам в России не удастся изменить ситуацию в свою пользу — по крайней мере созидательным образом.
Крупнейшее исследование криминальной России, книга Марка Галеотти «Воры. История организованной преступности в России», показывает, что
коррупция часто является традиционным ответом работников на неоправдавшиеся карьерные ожидания и представляющуюся им несправедливость, с которой те сталкиваются на рабочем месте.
Во времена Российской империи крестьяне не считали за грех присвоить себе часть казенного леса. При позднем СССР коррупция стала повальной: работники, пользуясь служебным положением, присваивали и использовали по своему усмотрению самые разные ресурсы. Сегодня нередко можно столкнуться с тем, что банковские служащие или работники телекоммуникационных компаний занимаются торговлей персональными данными клиентов. Часто зарождаясь в качестве ответа на эксплуатацию и искусственно созданный дефицит возможностей, коррупция становится частью культуры, приобретая устойчивость.
Для того чтобы о рынке труда можно было говорить с удовлетворением, российской экономике и обществу предстоит пройти сложный путь. Однако некоторые из необходимых шагов можно сделать уже в ближайшее время.
Иван Любимов, Дмитрий Карасев,
специально для «Новой»
