В понедельник в Мосгорсуде — апелляция по делу Константина Котова, получившего 4 года по «дадинской статье» за выход на мирные акции. Это последний шанс Котова выйти на свободу, и последний шанс для российского правосудия показать, что оно имеет какое-то отношение к правосудию. О том, как развивалось дело и почему оно ключевое в ряду московских процессов, рассказывает адвокат Мария Эйсмонт.
Съемка: Виктория Одиссонова, монтаж: Александр Лавренов / Новая газета
— Почему дело Котова является знаковым? Как это на пальцах объяснить обычному человеку?
— Главная опасность в статье 212.1 УК, так называемой «дадинской». Статья предполагает уголовную ответственность за то, что человека несколько раз задержали и осудили за участие или организацию массовых мероприятий («за нарушение установленного порядка организации и участия в массовых мероприятиях»).
Напомню, что наша страна подписала Европейскую конвенцию по правам человека, тем самым обязуясь её соблюдать. Позиция Европейского суда обязательна для России. И Европейский суд говорит, что даже если митинг является незаконным (т.е. был не согласован и т.п.), но сохраняется его мирный характер, вмешательство власти недопустимо и является нарушением прав человека.
Более того, есть решение пленума Верховного суда РФ о применении Конвенции, которое гласит: Россия не просто обязана соблюдать Конвенцию, но Россия доверяет Европейскому суду в трактовке Конвенции. И если Европейский суд в любом деле против Российской Федерации даёт определённую трактовку праву, например, праву на свободу собраний, то все решения ЕСПЧ обязательны для применения российскими судами.
— А что имеется ввиду под вмешательством власти?
— Разгон мирной акции: «космонавты» дубинками разгоняют людей, загоняют их в автозаки. ЕСПЧ говорит: даже если митинг не согласован, вмешательство власти должно быть соразмерным. Одно дело, когда толпа громит витрины, когда протестующие серьезно нарушают права других лиц, другое — когда мирно, без насилия, с плакатами вышли на площадь.
ЕСПЧ говорит: люди имеют право на спонтанные собрания. Люди возмущены каким-то событием, люди хотят выйти на мирную акцию. А что говорит российский закон? Если хочешь выйти на мирное шествие или митинг, то за 10-15 дней до мирного собрания нужно подать заявку. Но событие произошло сегодня, граждане возмущены сегодня, почему они должны ждать пятнадцать дней?
— Когда сборная Россия выиграла у Испании, люди высыпали на улицы Москвы. Получается, это был несанкционированный митинг?
— Да, но поскольку он был не политическим и не против власти, его не разогнали. И хорошо, что не разогнали! Но точно так же не должны были разгонять акцию 12 июня 2019 года, когда люди вышли за Ивана Голунова. Потому что у них не было этих пятнадцати дней на подачу уведомления. С момента задержания Голунова до этого марша прошло лишь несколько дней.
— Когда прозвучал приговор в суде, ты привалилась к стеклянной стене, где стоял Костя, ощущение было, будто на тебя обрушился ураган. Костя старался держаться, но и у него была похожая реакция. Можешь описать чувства, которые ты испытала, когда услышала слова «4 года колонии»?
— Мы заранее понимали, что Костю приговорят к лишению свободы, еще с того момента, когда ему незаконно, немотивированно, вопреки даже устоявшейся судебной практике, была избрана мера пресечения в виде содержания под стражей. Суд шел в ускоренном режиме, даже в туалет нужно было отпрашиваться. Было понятно, что приговор будет связан с лишением свободы.
Мы были готовы к обвинительному приговору, и Костя был готов, мы это обсуждали. Вместе с тем, когда ты, будучи даже готовым, понимаешь, что сейчас решается судьба Кости… Которого я знала еще по акции возле МГУ в защиту Азата Мифтахова. Мы с ним часто виделись, он переживал за другие дела, в которых я участвовала как адвокат, к примеру, за дело «Нового величия».
И когда знаешь его, его друзей, видишь его отца, который совершенно потух и которому очень тяжело. И как любой живой человек ты не можешь без эмоций отреагировать на то, что происходит вокруг. Ты понимаешь, что ты имеешь возможность пойти и выпить с горя, а он даже этого сделать не может и поедет на автозаке в «Матросскую тишину» просто за мирный выход на улицу
Безусловно, мы бились за Костю, мы старались представить все доказательства его невиновности по полной программе.
Я убеждена, что и судья, и прокурор понимали, что перед ними невиновный человек. Дело Котова – одно из тех дел, в которых как в прозрачном кристалле видно, что человек невиновен.
— То есть судья и прокурор понимали, что Котов невиновен?
— Конечно.
— Но тогда какова же логика, когда прокурор требует 4, 5 лет тюрьмы «с учетом всех положительных характеристик», а судья приговаривает к 4?
— Это нельзя понять. И судья Минин и прокурор Мыц знают закон, понимают, что такое постановление Конституционного суда. И я уверена, что они посмотрели все видео по эпизодам с Костей, даже те, которые не были показаны в зале суда. Деталей мы, конечно, не знаем: кто принимает решения, как и почему выносится тот или иной приговор. Я бы очень хотела, когда наступит время «Прекрасной России будущего», узнать, как всё было по Костиному делу.
У меня и тогда, и сейчас нет ни малейшего сомнения, что незаконный приговор Котову будет отменён. В приговоре Тверского суда были допущены нарушения и Европейской конвенции по правам человека, и постановления Конституционного суда РФ, и пленума Верховного суда. Но он может быть отменен сейчас, а может через год или два. В любом случае он будет отменён, и Котов будет реабилитирован.
Костя в юности был очень уравновешенным, спокойным, политика его мало интересовала, он не любил смотреть телевизор. И газет мало читал, жил в своем мире. А тут вдруг бац — и я понял, что Костя начал интересоваться политикой. Стал об этом с нами разговаривать. Я думал, это пройдет и глубоко его не заденет. Но случилось обратное.
Когда его первый раз арестовали, и мы узнали, насколько он серьезно в это вошел, все родственники слегла обалдели. Пытались понять, спрашивали Костю, зачем это ему надо, и как он дальше себя мыслит. Но Костя, в свойственной ему манере, мало что сказал и дело продолжалось. И пришло к такому итогу…
Очень надеюсь, что Костю отпустят. Ему нужно продолжать заниматься любимым делом – программированием, решать новые задачи, продолжать учиться.
В компании DSSL, где он работал до последнего времени, Костя, имея большой опыт программирования, занялся вопросами видеонаблюдения, программами распознавания образов, которые связаны с искусственным интеллектом. Он был в творческой работе постоянно и вдруг… тюрьма.
Наталия Демина, специально для «Новой»
Подпишите петицию за полное освобождение Константина Котово из-под ареста. Более 100 тысяч человек это уже сделали.
А еще есть петиция за прекращение преследования по делу о «массовых беспорядках» на летних акциях в Москве. Ведь их на самом деле не было — и следствие их выдумывает. Более 220 тысяч человек требуют прекратить политическое преследование и запугивание мирных людей. А вы?
