Наш научный уголок: из “падонков” – в “патриоты”

Из “падонков” – в “патриоты”: Восход и закат одной интернет-субкультуры в “силовом поле” современного российского политического режима

...события 2014–2015 годов требуют поставить еще один вопрос: почему трансформация общества от “повседневного” положения к экстраординарному, с его “подвешиванием” моральных норм, произошла столь легко? Какова была природа этого перехода?
...
В 2000-х годах близкие к российским властям (и тогдашним, и нынешним) политтехнологи разработали новую стратегию, направленную на то, чтобы мобилизовать на поддержку имперского национализма молодежь, увлекшуюся новыми медиа: эксплуатацию в политических целях русского интернетного жаргона и особого рода коверкания языка. Эта стратегия была успешно реализована. В Интернете распространилась субкультура “падонков”. Ее основой стало сообщество блогеров, в чьих записях не обязательно, но часто сочетались агрессивный национализм, критика существующих культурных норм и намеренное нарушение правил русского языка.
...
Новое речевое поведение, распространившееся в русскоязычных социальных сетях, соединило два культурно-психологических элемента, до этого существовавших в культуре 1990-х годов – но по отдельности:
1) циничное восприятие любых моральных норм как условных и лицемерных и
2) культ трансгрессии, то есть нарушения границ привычного и допустимого.
Отчасти благодаря этому соединению, как я предполагаю, стала возможной нетривиально высокая поддержка российских властей со стороны пользователей Интернета, которые могли воспользоваться в 2008 (война с Грузией) и 2014–2015 годах независимыми источниками информации.
...
“Язык падонкаф” обсуждался в российских медиа середины и второй половины 2000-х годов как главный тренд языковых изменений в Интернете – консерваторы резко его осуждали как “порчу русского языка”, у либеральных обозревателей он вызывал скорее снисходительно-ироническое отношение.
...
Гасан Гусейнов и Вера Зверева указывали, что орфографические нарушения в текстах “падонкаф” были соединены с демонстративно циничными оценками политических событий, но, кажется, и эти, и другие исследователи уделили мало внимания очень характерным для “падонкафских” текстов мотивам ресентимента и стоящей за ними националистической идеологии.
...
Легитимация “падонкафского” языка в публичном поле позволяла словно бы взять в кавычки речевую агрессию и превратить ее в постоянный метод высказывания.
...
В 2000–2010-е годы на российском телевидении распространилась характерная манера выступлений на ток-шоу – резкая, развязная, максимально агрессивная, с прямыми оскорблениями оппонентов. В неполитических ток-шоу позволяется демонстративное игнорирование границы между частным и публичным пространством (передача “Пусть говорят”). Все это показывает, что политическое использование “олбанского” языка стало общей частью логики развития медиа и публичного пространства в современной России.
...
Идеологи “падонкафской” субкультуры соединили мотивы социопатии и трансгрессии с программным цинизмом, предполагающим, что у человека не может быть бескорыстных мотивов и что современным миром правит грубая сила. Так как средством для выражения этого идеологического “микса” стала система языковых нарушений, сам “микс” выглядел особенно выразительно.
...
Как “падонки” стали лоялистами
Авторы и пропагандисты “падонкафского” языка первоначально представляли себя как деятели контркультуры и подчеркивали, что они – люди высокообразованные, а подобный метод письма для них – сознательный прием. Центром распространения этого идиолекта стали развлекательно-политические сайты fuckru.com и udaff.com, администраторами которых были соответственно Константин Рыков и Дмитрий Соколовский (“Удафф” – интернетный никнэйм Соколовского). В начале 2000-х годов авторы, связанные с этими сайтами, довольно быстро перешли на позиции восторженных сторонников Владимира Путина и современного государственного строя России в целом.
Второй, менее распространенный вариант эволюции пропонентов “падонкафского” языка – превращение их в радикальных националистов, критикующих власти “справа”. Впрочем, националистический тренд был характерен для “падонкафских” сайтов уже в начале 2000-х годов.
Администратор fuckru.com Константин Рыков в 1990-е годы был преуспевающим деятелем рекламного бизнеса. С 2005 года Рыков – руководитель и владелец проправительственной интернет-газеты “Взгляд”. Сегодня он известен как неустанный обличитель либеральной оппозиции.
Дмитрий Соколовский (Udaff) в своем блоге выражает энергичную поддержку политическим элитам нынешнего российского режима и агрессивно критикует деятелей российской либеральной оппозиции.
Раздел “полит.сру” (ироническая отсылка к названию либерального политического ресурса polit.ru) на сайте udaff.com – написанные “падонкафским” (чаще) или нормативным (реже) языком комментарии к событиям в России и за ее пределами в радикально-государственническом духе. Психологическая основа этих комментариев заключается в том, что говорящий присваивает себе право на искажение языковых норм и использование ненормативной лексики во имя упрочения утерянного мирового авторитета России как “великой державы”.
...
“Падонкафский” язык создали не политтехнологи, а блогеры, экспериментировавшие с языком в начале 2000-х. Однако политтехнологи – такие, как Рыков – придали новой системе эрративов политическое значение и вовлекли ряд блогеров в работу по ее “переприсвоению”.
“Падонкафский” язык, уже приобретший значение “искреннего”, “неофициального” и “специфически интернетного” (что только усиливало его “неофициальность”: социальные медиа в начале 2000-х воспринимались в России как средство, в первую очередь, приватного общения), был представлен как выражение имперски-националистических и ксенофобских эмоций, столь сильных, что ради них позволительно нарушать любые принятые правила коммуникации. Кроме того, в новом дискурсе нашлись средства, чтобы блокировать дискуссии на сколько-нибудь сложные темы – например, демонстративный отказ читать рассуждения оппонента: “многобукаф, ниасилил” (“[слишком] много букв, не осилил”). В исполнении ресурсов вроде “полит.сру” и ряда деятелей эпохи “Живого журнала” (первая половина 2000-х) “падонкафский” язык стал репрезентацией “теневой”, неофициальной ксенофобии, столь резкой, что она должна была выйти за рамки публичного поля коммуникации: политизированные “падонки” разыгрывали говорение “правды”, которую, как предполагалось, не могут позволить себе власти и публичные политики.
...
Авторы разоблачительных статей о Константине Рыкове (например, журналист Андрей Мальгин) предполагают, что распространение “падонкафского” языка и стоящих за ним националистических идей и цинического мировоззрения, а также вовлечение “падонкафской” субкультуры в политические элиты – все это стало возможным именно благодаря хитроумной менеджерской деятельности и откровенному конформизму Рыкова, который вербовал за деньги авторов “первой волны” русского Интернета. Однако следует заметить, что значительная часть писателей, получивших известность на ранних этапах развития Рунета (Евгений Горный, Дмитрий Коваленин, Линор Горалик, Алекс Экслер и др.), в организованной Рыковым политической мобилизации не участвовала. Не интернет-активисты “первой волны”, а именно адепты “падонкафской” субкультуры демонстрировали – и сегодня демонстрируют – откровенно этатистские, а иногда и ксенофобские взгляды и декларативную ненависть к политической оппозиции.
...
“Падонкафский” язык, при всей его социальной агрессивности, не предполагает никакого будущего преобразования общества. Значительная часть текстов на “полит.сру” с их нападками на “жопозицию” (то есть оппозицию режиму Владимира Путина) исходили в интерпретации политических событий из сочетания идей Realpolitik и конспирологии, которые часто выражались на “падонкафском” языке...
...
Важнейшей психологической основой “падонкафского” языка был специфически постсоветский ресентимент, напоминающий настроения в Веймарской республике, описанные в книге Питера Слотердайка “Критика цинического разума”, но иной по психологической структуре.
Крах прежнего порядка жизни, в котором человек зависел от патерналистской власти, воспринимался во многих группах населения постсоветской России не просто как невосполнимая утрата, но как унижение от символического поражения в “холодной войне” – Германия же в 1918 году потерпела реальное военное поражение. И “падонкафский” язык, и использование его в модальностях “внешней критики” исходят из очень распространенного в околоинтеллигентской, особенно молодежной, среде 1990-х эмоционального состояния, для обозначения которого уместно было бы использовать термин Слотердайка “нигилистический антинигилизм”. Наиболее концентрированным эстетическим выражением этого состояния является фильм Алексея Балабанова “Брат-2” с его идеей мести США и демонстративной неполиткорректностью (отказ главного героя говорить “афроамериканцы” вместо “негры” и др. эпизоды).

Скачать pdf можно по патриотической ссылке

Исследовал падонков-патриотов наш товарищ Кукулин, Илья Владимирович

Источник