15 октября стало известно о похищении и инсценировке смерти Олега Козловского — сотрудника всемирно известной правозащитной организации Human Rights Watch. Похитители не скрывали своей принадлежности: назвались сотрудниками центра по противодействию экстремизму. Методы этой организации предельно жестокие, ингушский центр «Э» еще совсем недавно прославился публичным судом над его руководством, где рассказывались о пыточной системе «работы» с подозреваемыми. «Эшники» не задумываются о последствиях, поскольку их деятельность засекречена законом. Пока власти Ингушетии лишь начинают разбираться в скандале, а правозащитники гадают, как можно трактовать беспрецедентный случай с похищением, «Новая газета» попросила известного правозащитника Олега Орлова, главу «Мемориала», а в 2007 году — члена экспертного совета при омбудсмене, рассказать о своем похищении ингушскими силовиками. Оно так и не было раскрыто.
— Меня похитили в ночь с 23 на 24 ноября 2007 года. В те дни в Ингушетии тоже были массовые протесты против режима тогдашнего главы республики Мурата Зязикова. Люди в основном выступали против коррупции, но, в отличие от нынешней ситуации, тогда была другая проблема — беспредел силовиков в республике. Людей похищали и убивали — и были все основания полагать, что это дело рук сотрудников правоохранительных органов. Я лично поехал в Ингушетию, чтобы разобраться, что происходит. Мы оказались в одной гостинице «Асса» в центре Назрани вместе со съемочной группой РЕН ТВ, жили на разных этажах.
23 ноября, в полдвенадцатого ночи, ко мне в номер постучали, и тихий женский голос что-то неразборчиво прошептал. Я открыл дверь, на пороге стояли три здоровых человека в балаклавах и с автоматами. Люди вошли в номер, оттолкнув меня, провели обыск. Меня побили, затем волоком вытащили на улицу, не дав одеться, надели мне на голову черный пакет, затащили в какой-то микроавтобус.
Я услышал, что рядом со мной тоже кого-то посадили. Спросил: кто вы? Мне ответили: мы съемочная группа РЕН ТВ, и мы не понимаем, что происходит. Примерно час машина ехала. Всю дорогу люди допрашивали нас: с какой целью мы приехали в Ингушетию, что мы хотим делать и так далее. Если поначалу я был уверен, что произошла какая-то ошибка, что сейчас разберутся и отпустят, то когда нас повезли, стало понятно, что пришли специально за нами.
Старший из вооруженных людей кому-то сказал: «Все в порядке, зачистка гостиниц завершена»
При себе у меня было удостоверение члена экспертного совета при омбудсмене (тогда омбудсменом был Лукин). Но никакого впечатления мои «регалии» на них не произвели. По дороге нас запугивали психологически. Примерно через час машина остановилась, нас выволокли на проселочную дорогу. В этот момент мой пакет на голове чуть сдвинулся, и я мог видеть.
Нас начали бить, а я понял, что сопротивляться нет смысла — просто лежал. Из съемочной группы РЕН ТВ были оператор и журналист, и им досталось намного больше, потому что они сначала сопротивлялись. «Старший» сказал выводить нас по одному и ликвидировать из пистолета с глушителем. Но после избиений нас бросили.
Когда о произошедшем стало известно и разгорелся скандал, правоохранительные органы никак похищение не комментировали. Потом нам говорили, что якобы в гостинице была заложена бомба, и проверка действительно проводилась, но никого не задерживали. Дело так и не было расследовано. Мы же ни на минуту не сомневались в том, кто именно нас похитил, угрожал и избивал.
В то время беспрепятственно проезжать по блокпостам на территории республики имели право только люди со специальными корочками, которые, очевидно, были у наших похитителей.
Нынешний ужасный случай с Козловским — это очевидная провокация. Ее главный смысл в том, чтобы напугать журналистов, закрыть им доступ к реальной информации о том, что происходит в республике.
