Виктор МараховскийВначале — занятный факт. Пулеметная очередь идей, выданная за прошедшую неделю политикумом Украины в ответ на встречу в Хельсинки (вплоть до идеи заминировать Азовское море), резко контрастирует с гробовым молчанием остальной восточной Европы.
Пока в Киеве тучи официальных лиц соревновались в перекрикивании саммита
Путин —
Трамп и попытках «закидать» его собственной креативной повесткой, в соседней Польше СМИ даже жаловались на невозможность найти хоть одно официальное лицо, которое могло бы высказать комментарий не на условиях анонимности.
Типичный пример из польской прессы: «О Трампе ничего не скажу! — сообщил нам один из министров. И добавил: — Подождём, подождём…»
В неофициальном порядке лидеры восточноевропейской политики говорят, что «в сущности, ничего страшного пока не произошло — Трамп не признал Крым российским, не согласился на референдум о статусе Донбасса, по-прежнему настроен против Северного потока — 2». В Польше к этому добавляется также, что Америка по-прежнему рассматривает предложение о размещении в республике своей военной базы.
Правда, прилетевшее накануне выходных приглашение В.В. Путину посетить Вашингтон, вероятно, запустит восточноевропейскую паранойю на второй круг.
Столь же молчаливо выступили и более продвинутые постсоветские республики — отмолчавшись. Самым головокружительно смелым (по местным меркам) стал ход экс-министра транспорта Латвии в местной деловой прессе, где он выразил надежду на восстановление хороших отношений с Россией.
«Отношения США и Евросоюза с Россией очень повлияли на нашу страну. Если смотреть на транзитную отрасль, то за последние годы мы видим существенное падение на 30%, что связано с этими «экономическими войнами». Также пострадала и отрасль пищевой промышленности. Россия по-прежнему является нашим важным торговым партнером и таковым навсегда и останется, — сообщил экс-министр, — с Россией надо сотрудничать. У нас точно есть возможность не быть такими агрессивными, какими мы были. Мы многое от себя отпугнули таким агрессивным поведением. Мы не можем сотрудничать только экономически, нам нужно считаться с политическим отношением к России. Экономически мы очень зависимы». И так далее.
Понятно, что в любой стране такую степень прагматичной откровенности себе позволяют только «бывшие». Но фокус в том, что в урезанных до крайней степени «медиапространствах» восточноевропейских лимитрофов — даже подобные выступления отставных чиновников ранее были немыслимы.
…Разница между реакциями Украины и остальных пост-социалистических гособразований обусловлена очевидной причиной.
Говоря просто, антироссийскость как бренд подавляющим большинством стран Восточной Европы исчерпана. Ещё 20 и даже 10 лет назад противороссийская ориентация условного балтийско-черноморского пояса была экономически содержательным проектом — в нее готов был вкладываться «старый Запад» и на ней было что осваивать «новым европейцам». Поток средств, которые шли на переорганизацию и перевооружение под потребности НАТО местных вооруженных сил, на «подкуп через обучение» местных чиновников и общественных деятелей, на обработку местных общественных мнений — был в разы, если не на порядки, больше, чем сейчас.
Можно было спорить о макроэкономических эффектах этой политики — но конкретные структуры и местные деятели имели возможность оценить конкретный экономический эффект антироссийскости.
Сегодня же потоки резко и повсеместно сократились — или по крайней мере вышли на плато. При этом практически во всей Восточной Европе сейчас имеется нерешаемая «проблема перманентного отставания». Грубо говоря, у стран Новой Европы не просматривается ресурсов для качественного скачка в благосостоянии, который позволил бы им ликвидировать разрыв между собой и странами Европы старой.
Даже в Польше, отличающейся исключительно самостоятельной и грамотной — на фоне постсоветских стран — экономической политикой, сохраняется внушительное до трагичности отставание от западных соседей. Местная деловая пресса приводит цифры: средняя брутто-зарплата в Польше — 1189 евро. В Испании при этом средняя пенсия (не зарплата) 2189 евро, в Италии — 2484, во Франции — 2957, в Германии — 3730 евро.
Даже с учетом перепада в стоимости жизни «Германия и Франция остаются экономически выгодными местами для трудовой эмиграции». Как следствие — эмиграционный поток в Западную Европу сохраняется, эмигрировать желают 58% граждан в возрасте от 18 до 34 лет (для сравнения — процент желающей выехать на ПМЖ из России молодежи по данным июльского исследования
ВЦИОМ сильно вырос и достиг 31%. То есть вдвое ниже). С учётом плачевных восточноевропейских показателей рождаемости — на рынке труда возникает пустота, ведущая к росту зарплат (что снижает эффективность экспорта). При этом низкооплачиваемые рабочие места замещаются украинскими гастарбайтерами — и в итоге даже успешная восточноевропейская страна фактически застревает в качестве «Европы второго сорта».
Подчеркнём ещё раз — это про успешную восточноевропейскую страну. Можно привести примеры куда менее удачливые — от Болгарии до той же Латвии.
В этой ситуации Россия выглядит для многих восточноевропейцев все более привлекательным, хотя все еще запретным плодом. Отсюда то самое «восточноевропейское молчание» по поводу встречи Путина с Трампом: политические догмы о необходимости противостоять России по-прежнему действуют, но они для местных элит — уже не источник дохода, а скорее бремя. И возможность если не прекращения холодной войны, то по крайней мере перемирия значительной их частью воспринимается как шанс выйти из тупика.
Что касается Украины — то она (о чём многократно писалось) безоглядно подобрала нисходящий тренд. Фактически ошибка была совершена ещё в конце 2013 — начале 2014 года, когда местные элиты решили выбрать антироссийскость как главное торговое предложение Западу. В результате уже спустя три года выяснилось, что они вложились в переставшую окупаться схему. И сегодня по факту вынуждены по-паниковски пилить её — уже не столько для того, чтобы успешно продать кому-то снаружи, сколько для того, чтобы оправдать на внутреннем политическом рынке все понесённые потери.
Виктор МараховскийИсточник
