Никита Игоревич Кривошеин (род. 1934) — русский переводчик и писатель, общественный и политический деятель русской эмиграции. Внук министра земледелия Российской империи и премьер-министра правительства Юга России генерала Врангеля Александра Кривошеина. Окончил Московский институт иностранных языков. В августе 1957 года был арестован КГБ за напечатанную в газете «Le Monde» неподписанную статью о вторжении советских войск в Венгрию. Осуждён по статье 58 (ч. 10) Уголовного кодекса РСФСР; отбывал наказание в мордовских политлагерях. Работал на пилораме, на погрузочных работах. После освобождения с 1960 по 1970 годы работал письменным и синхронным переводчиком. Работал в журнале «Новое время». В 1971 году вернулся во Францию. Работал синхронным переводчиком в ЮНЕСКО, ООН, Совете Европы. Занимается переводами русской художественной литературы на французский язык. Автор публицистических работ и воспоминаний в изданиях «Русская мысль» (Париж), журнал «Звезда». Проживает в Париже.
Ниже размещена рецензия Никиты Кривошеина на книгу: Протоиерей Георгий Митрофанов. «Трагедия России. “Запретные” темы истории ХХ века». СПб., «Моби Дик», 2009. - Текст приводится по изданию: Никита Кривошеин. Дважды Француз Советского Союза: Мемуары, выступления, интервью, публицистика. — Нижний Новгород : Издательство «Христианская библиотека», 2016. Полностью книга доступна в электронной библиотеке Imwerden.
Об «уме, чести и совести нашей эпохи»О книге протоиерея Георгия Митрофанова, о катарсисе и арьергардных массовых перестрелках, ею вызванных, и об игре зеркалНа отца Георгия накинулись многие: как, он предлагает видеть во Власове трагическую фигуру, жертву сталинского режима? В этом предателе? А вот в Германии две недели назад Бундестаг, все партии вместе, единодушно проголосовал за отпускную более чем тридцати тысячам немецких военных, расстрелянных и посаженных в годы Второй мировой войны «за измену присяге». Жертвами военных трибуналов вермахта и гестапо стали немцы в мундирах. У них на ремнях с пряжками готическим шрифтом было выбито «Gott mit uns» («С нами Бог»), и это несмотря на то, что Гитлер с окружением были «оккультисты», как нам сегодня настойчиво напоминают. Эти реабилитированные сегодня военные вели пораженческую антинацистскую пропаганду, стремились попасть в плен, участвовали в саботаже. Как относиться к этим тридцати тысячам «германских власовцев», в большинстве не коммунистам? Как оценить решение фельдмаршала Паулюса: после пленения в 1943 году он и многие офицеры вермахта не за лучшую пайку, а по совести создали в СССР комитет «Свободная Германия», участвовали в пораженческой агитации в германских войсках?
Кто они, враги народа? Изменники родины? Ускользнувшие от бдительного гестапо «антинемецкие элементы»? Русская эмиграция во время войны во Франции в большинстве своём встала на антигитлеровские позиции — почти все критики о. Георгия Митрофанова ссылаются на отказ Деникина сотрудничать с оккупантами. Но те же эмигранты сразу после окончания войны помогали бывшим власовцам и «перемещённым лицам» скрываться от советских репатриационных миссий, которые за ними охотились и вывозили в СССР — на расстрелы и в лагеря. Например, огромную помощь этим несчастным оказала в Париже эмигрантская семья Курисов. Смогут ли отыскать квадратуру этого порочного круга якобы православные, а на самом деле коммунисты-сталинцы, кинувшиеся охаивать отца Георгия Митрофанова, а заодно «литературного власовца» Солженицына и историка Николая Сванидзе за «внедрение в сознание масс пагубного западнического либерализма»?
Эти авторы, увы, среди них есть и лица духовные (и не последние из духовенства), отказывают русской белой эмиграции в причастности к судьбе России, якобы ими добровольно утраченной. И упрекают представителей эмиграции в том, что их жизнь сохранилась без «целительных» лагерей и ссылок. Буду им благодарен, если они скажут, как следует поступать немцам (да и нам, как оценивать ситуацию?) с Вильгельмом Пиком и Вальтером Ульбрихтом? Ведь их от прекрасной нацистской родины укрыл в Москве Коминтерн? Что думать о Томасе Манне, Бертольде Брехте и Марлен Дитрих, «сбежавших» в США? Изменники-невозвращенцы?! Как немцам следует отнoситься к тем двум перебежчикам (кажется, коммунистам), которые 20 июня 1941 покинули свою часть, перешли границу и сообщили советским пограничникам о готовящемся нападении на СССР? Для «нас» они были герои, но, если не ошибаюсь, Сталин распорядился им не верить и в благодарность за информацию расстрелять...
Можно ли провести некую аналогию между «Молодой гвардией» и антинацистской организацией «Белая роза»? В этой группе состояли молодые интеллигенты: протестанты Ганс и Софи Шоль, православный Александр Шморель. Они распространяли антигитлеровские листовки, были арестованы и казнены. Александр Шморель особо почитается Русской Православной Церковью за рубежом. Быть может, участники «Белой розы» заслужили ещё больших проклятия и забвения? Ведь они противостояли не противнику, а действовали против своей страны, такой, какой она тогда была. Исходя из христианского долга, как они его понимали. Авторов, утверждающих, что у власовцев мотивы были только шкурнические, что ими двигало желание худшего для России, — легион. Немало околоцерковных сайтов, блогов, печатных СМИ дают им приют...
Отца Георгия самого едва ли не обвиняют в переходе на сторону врага: доводы наступающих нелепы, многословны и однообразны. Ограничусь лишь одной цитатой: «Да, это было страшно и не дай Бог нам увидеть что-то вроде раскулачивания, ГУЛАГа и воронков по ночам, но если бы этого не произошло, сейчас уже не было бы не только русского народа, но и многих других, примкнувших к нему лет 200 назад племён. Большевики воссоздали страну после либерально-революционного погрома ценой жизни миллионов её сыновей и дочерей». Из сердоболия к автору этой фашистской и действительно «языческо-оккультистской» белиберды не называю его имени, но он профессор...
Нацизм = человеконенавистничество. А Советы, при «ошибках, трудностях роста, перегибах и культе личности» — человеколюбивы? Если верить написанному: «Всё для человека, всё для блага человека» — конечно же. Побывать в Бутово — усомнишься. Или в расстрельных Крымской ЧК после эвакуации Крыма, или в Соловках и Суханово. Гениальна сознательно замалчиваемая формулировка академика Вернадского о практике коммунистов: «классовый расизм»! Признать её правильность — и весь наш разговор (да и проводимая ныне в психотропных целях бесполезная попытка реставрации коммунистической идеологии) станет зряшным. «Ликвидация как класс», начавшаяся при Ленине, это ли не жёлтая звезда и не Освенцим-Колыма? Две мои двоюродные тёти, не сумевшиеэмигрировать, стали по закону лишенками в СССР: их морили без продовольственных карточек, не давали учиться, еле наметившихся женихов быстро арестовали и расстреляли. Их кузен дал показания на своего отца и необратимо спился.
Когда меня в 57-м ЧК упрятало на Лубянку, то в порядке отягчающего обстоятельства написала в своих ксивах, что я «из дворян»... А серовско-кабуловские депортации малых этносов — это ли не жёлтая звезда? Оказавшийся в середине 1970-х в Париже состарившийся И.С. Черноуцан, многолетний, со сталинских времен, ответственный работник Отдела культуры ЦК КПСС по литературе, захотел познакомиться с моим отцом. После приветствия засмущался: «Игорь Александрович, скажите мне прямо: где было хуже, в Бухенвальде или в Тайшете?» Отец, он это умел, учтиво уклонился. О смысле террора в обеих формациях:
При фюрере уничтожали евреев и цыган. Сажали коммунистов, социал-демократов, протестующих католиков, диссидентов, дворян, гомосексуалистов и сектантов. Номенклатура более или менее исчерпывающая. Бюргер, коли тихо жил, мог не бояться «почтальона или молочника» (слова Черчилля). «За болтовню» гестапо стало массово забирать, когда поражение стало очевидным. Но вот лагерный куплет о Сталине:
Жил в железной башне Джугашвили,
Псы его цепные сторожили....
Без суда и без закона он убил три миллиона
(это для размера. — Н. К.),И его живые полюбили.
Но всему приходит свой конец:
Умер наш учитель и отец.
По нему поминки были,
Сутки трупы хоронили,
Тихо спи, за идеал борец.
Советский тоталитаризм отличался тем, что в придачу к ликвидации классов действовал алеаторно-массово, террор был слеп — и тем эффективен. Эффективен настолько, что и поныне объекты и жертвы «стокгольмского синдрома» находят много положительного в преступниках, державших в заточении целых четыре поколения. «Спасибо ж Вам за подвиг Ваш высокий, <...> За то, что Вы — такой, какой Вы есть...«* Это, увы, относится и к авторам текста, на который мы отвечаем. Видимо, вдохновляет их недостаточно напугавшая бескровность (почти) падения КПСС, а отсутствие подлинной декоммунизации вселяет надежды на очередное «светлое будущее». Нацисты процарствовали неполные тринадцать лет, а последующая денацификация была радикальной и плодотворной. Гитлер мечтал о тысячелетнем Рейхе и тем довольствовался, далее не заглядывал, да и во все стороны света тоже. Не помышлял подарить счастье Кубе или Гвинее, индоевропейского пространства ему для радости хватало. Советы были движимы вселенским мессианством: рисовали земной шар на своём гербе, коммунистическое общество замышлялось глобальным, не ограничивали они себя в долгожительстве ни до завершения его строительства, ни после Приносимое ими всечеловеческое счастье означало конец истории.
* * *
Дело не в «защите» Власова, тем более Гитлера. Война началась между социализмом расистским и социализмом универсальным («пролетарии всех стран...»). Отечественной она стала, когда народы России на себе почувствовали, что вермахт — вовсе не армия-освободительница от большевиков, а те же колхозы, Бабий Яр, казни заложников и насильственные вывозы в Германию. Когда т. Сталин из инстинкта самосохранения стал во время войны открывать церкви, распустил Коминтерн и решился воззвать к Дмитрию Донскому и к «братьям и сёстрам», плюс погоны, новый гимн — всё это внушило и русской интеллигенции (Пастернак, Твардовский...), и многим простым людям надежду на декоммунизацию СССР после победы. А Власов, его генералитет и офицерство, что ж, действительно персонажи трагические. Если вспомнить Софокла с Еврипидом: довольно быстро они осознали, что выхода нет, выбрать наименьшее зло не получилось. Это ли не трагедия?
В местах исполнения наказания (лагерь Дубравлаг) я застал последних пребывающих там рядовых из РОА. Чаще всего это были не очень грамотные крестьянские дети, у которых на глазах красные комиссары-горожане разрушали церкви, отнимали последнее у близких, раскулачивали, насаждали колхоз с поборами и недоеданием, потом шли аресты, теплушки и лагеря. А у других мобилизация, паническое отступление, окружение. О Треблинке они не знали. Солженицынский образ власовской РОА, «коней, мечущихся в горящей степи», абсолютно точен. От соседей по бараку, рано состарившихся от сидения, я неоднократно слыхал: «Что Гитлер, что Ус — один фуй». Вот и весь спрос. У меня эти сосидельцы вызывали, не боюсь сказать, сочувствие.
Власов — совсем не главный герой книги о «запретных темах». Главное — то, что именно книга священнослужителя о. Георгия оказалась детонатором жесточайшей полемики, в которую вовлеклись самые разные круги, в том числе церковные. Решение дилеммы, кому быть верным, России или Советам, или им обоим в одном лице, частично (исчерпывающий ответ невозможен) данo в «Основах социальной доктрины Русской Православной Церкви»: не должно христианину исполнять приказов, противоречащих вере и морали (цитирую по памяти). Действительно: правильный выбор по совести между добром и злом приоритетен по отношению к чувству этнической верности — тем более, когда свой этнос начинает заниматься антропофагией!
Задача этого текста — не миссионерская агитация за православие, оно в нём не нуждается. Да, Церковь должна заниматься политикой. «Слесарю — слесарево» — так говорилось при диктатуре пролетариата. И она делала это даже в советские годы — священники, несмотря на запреты, с амвона говорили, что аборты — грех. Папа Пий XI издал энциклику Mater et magistras, в которой отлучил от Церкви коммунистов и голосующих за них. Святой Патриарх Тихон занимался политикой, отвергая большевиков. Патриарший местоблюститель Сергий, свободно, и до Сталина, призвав к защите Отечества, выступил как политик...
О полемике вокруг РОА и книге протоиерея Георгия Митрофанова сказали свое слово Синод РПЦЗ и архиепископ Марк Берлинский — это тоже церковное различение правды и неправды. Пример этих жёстких экзистенциальных диспутов и попытка найти ответы на сложнейшие вопросы — это пример того, как церковное слово способствует химчистке, психотерапии, начавшихся давно: 5 марта 1953-го. И без книги о. Георгия тема продолжала бы оставаться спящей инфекцией в коллективном сознании. В постсоветском обществе, ещё поныне не протрезвевшем от большевизма и застоя, не излечившемся от страха, лишений и спровоцированного ими цинизма, Церковь (тоже всем перечисленным, увы, поражённая) всё же приблизилась к тому, что можно недемагогически обозначить как «ум, честь и совесть нашей эпохи».
Вы также можете подписаться на мои страницы:
- в фейсбуке: https://www.facebook.com/podosokorskiy- в твиттере: https://twitter.com/podosokorsky- в контакте: http://vk.com/podosokorskiy- в инстаграм: https://www.instagram.com/podosokorsky/- в телеграм: http://telegram.me/podosokorsky- в одноклассниках: https://ok.ru/podosokorsky
