«Сегодня — „синие киты“, завтра — так будут на улицы выводить протестный электорат». Как в России борются с детскими суицидами
Всероссийский съезд уполномоченных по правам ребёнка — это дискуссионная площадка, на которой чиновники, психологи и другие специалисты могли поделиться своим опытом по вопросам воспитания, формирования семейных ценностей, помощи оказавшимся в сложной жизненной ситуации. На круглом столе в НИУ «БелГУ» по профилактике детского суицида предлагались различные меры после недавних инцидентов с так называемыми «группами смерти», когда в социальных сетях школьникам предлагали выполнять задания, последним из которых было самоубийство. Большинство экспертных инициатив сводились к одному: надо больше детям уделять внимания детям и со стороны родителей, и со стороны общества.
Про первые мысли о суициде
— Дети, которые начинают интересоваться сайтами суицидального характера, зачастую приходят туда из-за психологического состояния, когда они не нашли внимания, любви и заботы в семье. Поэтому такой сайт лишь подогревает интерес к тому, о чём мысль у них уже промелькнула... Где-то учителя и педагоги не видят, что, например, ребёнка ущемляют. Это тоже иногда толкает ребёнка на деструктивные мысли о смерти. Поэтому нам необходимо обратить внимание на работу в школах. Нужна система по выявлению детей, которые [находятся] в зоне риска, и работе с ними, — предложил Владимир Голубь, руководитель отдела контроля расследования преступлений несовершеннолетних против несовершеннолетних управления СК РФ.
***
— Та группа «эмо-кидов» (представители эмо — молодёжной субкультуры, в основе ценностей которой лежит одноимённый музыкальный стиль — прим. ред.), с которой мы работали в двухтысячных годах, теперь присутствует у нас в «группах смерти». Это те дети, которые эмоционально нестабильны и имеют депрессивное состояние. Им необходимо поговорить про экзистенциальную проблему смерти, для подростка она актуальна и интересна. Она имеет романтический налёт, начиная от «Ромео и Джульетты» и заканчивая произведениями Толстого. В нашем обществе снижена религиозная прививка на табу, которое существовало долгие годы. Она ещё работает на поколение родителей, но не работает в отношении детей и подростков, — говорит Екатерина Викторова, директор Белгородского центра психолого-медико-социального сопровождения, старший преподаватель кафедры возрастной и социальной психологии БелГУ.
Фото автора
О пропаганде «групп смерти»
— Зачастую многие пиарятся на этой теме. Дети просто заходят в интернет и смотрят, что это такое. У нас недавно был такой случай, когда ребёнок из любопытства залез и начал выполнять задания. Потом он отказался от всего этого, но ему начали поступать угрозы, что его родителей убьют. Ребёнок пошёл и бросился в прорубь. Хорошо, что прохожие его достали. Мы потом нашли злоумышленников и возбудили дело. Одним словом, это пропаганда. Напрасное муссирование в СМИ этой темы никак не способствует профилактике преступлений в этой сфере, а напротив прибавляет интереса к ней, — продолжает Владимир Голубь.
***
— Как проводится у нас с вами профилактика? Когда пошла эта волна и пришла разнарядка министерства образования, что надо в школах всем педагогам обратить внимание на эти «группы смерти», у нас в итоге пошла следующая обратная связь: «Мой ребёнок никогда не знал ни о каких „группах смерти“, но когда про них рассказали, он стал ими интересоваться». Поэтому не менее важен вопрос качественной профилактики суицидов, — считает Наталья Зыкова, уполномоченная по правам ребёнка в Тульской области.
О законодательных инициативах по профилактике детских суицидов
— Мы уже с дошкольного возраста детей готовим к тому, чтобы они в дальнейшем участвовали в «синем ките» и прочем. Я хочу сказать о том, что эти игры (речь о компьютерных играх — прим. ред), к сожалению, у нас учат и убивать, и калечить, и воровать, и получать за это вознаграждение. Когда дети всё это видят, они порой даже пробуют это друг на друге. У меня был случай, когда ребёнок взял напильник и кинул его острым концом в другого ребёнка. При этом он сослался на игру, где ничего не случилось после этого. А у второго ребёнка — травма. Нам надо обратить внимание на все эти игры. Они ведь у нас никак не регламентированы. Я в своих предложениях говорю о том, что этот регламент надо включать в закон о защите детей. Это всё упущено. Когда у нас был комитет по вопроса семьи, детей и так далее, мы тогда об этом говорили. Тогда ещё Мизулина (Елена Мизулина, сейчас член Совета Федерации — прим. ред.), руководитель этого комитета, говорила о том, что нужен отдельный закон о компьютерных играх. Он просто необходим, — считает Ольга Смирнова, уполномоченная по правам детей в Архангельской области.
***
— Прозвучал комментарий про информацию о Мизулиной и то, чем она занималась. Мы тут все с вами сегодня начали с психологов, коллеги. Мы говорим о том, что нам не хватает психологов, и надо повышать качество их работы. Но недавно на форуме Мизулина сказала, что психологов надо истребить как класс, их быть не должно. Вот это слова Мизулиной, — обратил внимание коллег Владимир Шабардин, уполномоченный по правам ребёнка в Кировской области.
***
— Вот с этим законом (речь о законопроекте, который недавно прошёл первое чтение в Госдуме; он устанавливает уголовную ответственность за склонение к суициду несовершеннолетних — прим. ред.)... Я выступлю старцем-прозорливцем и расскажу, к чему он приведёт. Он приведёт к тому, что вся антисуицидальная работа станет вообще. Потому что доведение до самоубийства можно будет приписать любому человеку. Это будет использовано как манипуляция. Вы знаете, что 80 процентов суицидентов — манипуляторы?! Они будут резать руки или глотать по три таблетки, показывать на вас и говорить, что их довели до самоубийства, — сказал Михаил Хасьминский, руководитель Патриаршего Центра кризисной психологии.
***
— Озвучу одно предложение. Многие знают, чтобы зарегистрироваться в какой-либо социальной сети в Европе, необходимо разрешение законного представителя. Знаете, да? Чтобы открыть свою страничку в какой-то социальной группе, несовершеннолетний должен принести письменное соглашение родителей. Чего у нас на сегодняшний день в России нет. Родительский контроль в Европе давно уже налажен. Они с этим давно столкнулись. Может быть, нам стоит выйти с инициативой и у себя внедрить эту методику, — рассуждает Дмитрий Кислицин, уполномоченный по правам ребёнка в Кемеровской области.
О роли психологов в профилактике детских суицидов
— У нас есть традиционные методы профилактики: безопасность на железнодорожном транспорте, безопасность на дороге, безопасность на льду… То есть, это хорошо отработанные модели, большое количество материала, система предупреждения родителей. Но появилась ещё другая опасность, которая чётко связана с информационным пространством, в котором находится наш ребёнок, — объясняет Екатерина Викторова. — Информация о детях, которые находятся в зоне риска у нас закрытая. А нам необходимо на уровне внутренней защищённой информации об этом знать. Потом уже в отношении ребёнка начинаешь работать. Потому что самостоятельно только 15-20 процентов обращаются уже по факту суицидального случая. Моё предложение — рассмотреть возможность создания внутреннего межведомственного реестра, в который будут попадать дети, совершившие попытку суицида. В Белгородской области в 2014 году три ребёнка погибли от суицида, в 2015 году — шесть, в 2016 году — три. В 2015 году двое из шести погибших имели психиатрический статус. Его узнали только по факту гибели ребёнка.
***
—[Есть ещё] все эти деструктивные культы. Мы сегодня обсуждаем «китов», завтра точно этой же технологией будут выводить людей на улицы, протестный электорат. И мы опять начнём с этим непримиримую борьбу, но уже на другом уровне. А это будет такая же технология — один в один, и мы это уже видим. Опять же, всё по принципу сект. У нас есть, чем им противодействовать? Только традиционные культурные основы. Этим надо заниматься, если этого не будет — ничего не будет, — считает Дмитрий Кислицин.
***
— Необходимы центры психолого-медико-социальной помощи. По документам министерства — один центр на 5 тысяч детского населения. В нашей области 150 тысяч детей и [всего] три центра. Однозначно не хватает моих коллег педагогов-психологов. У нас их 372, и я хочу сказать, что по ЦФО это не самая низкая цифра. В первую очередь, [нужна] работа с родителями. Чаще всего мы с вами видим совершённый суицид в благополучной, комфортной, стабильной, среднестатистической семье. Группа риска детей, которых мы могли бы рассматривать как девиацию, она присутствует только в 20 процентах суицидальных случаев, — говорит Екатерина Викторова.