«Ты оказываешься в социальном вакууме». Молодые специалисты о работе в селе
Анна, 29 лет, врач, Курган:
По специальности я дерматовенеролог. Сразу после окончания университета я с мужем уехала работать из Кургана на Крайний Север — в поселок Ямало-Ненецкого автономного округа. Родители нас только поддерживали. В моем городе вакансий не было, плюс мне, как молодому специалисту, обещали миллион рублей по госпрограмме и служебную квартиру.
По приезду нам дали комнату в общежитии — 10 квадратных метров. Я жаловалась куда только можно, писала президенту, губернатору — и через 1,5 года наконец-то переехала в служебную однокомнатную квартиру. Часть расходов по коммунальным услугам компенсирует администрация. А по программе «Молодой специалист» единовременно выплачивают 100 тысяч рублей и ежемесячно в течение трех лет по 8000.
Муж, инженер по специальности, в селе устроиться не смог. Работает в городе на постоянной основе — и это большая проблема. Между нами 60 км — час езды на машине. Для вас, москвичей, не расстояние. А мы видимся только на выходных.
Жить в селе не скучно, у нас 7000 населения. Особой разницы нет, в селе ты или в городе. Живем как все: дом — работа — дом. По улицам не гуляем. Есть интернет
Местное население — малочисленные коренные народы севера — относятся в принципе ко всем врачам в духе «понаехали тут» и считают, что мы им всем обязаны. В общем, недолюбливают приезжих: на землях, где они оленей пасли, добывают нефть и строят дороги. Детей кочевников в 7 лет принудительно забирают из тундры и отдают в интернат, чтобы они учились.
Поначалу мне сложно было: я без опыта, не с кем посоветоваться в спорных ситуациях при постановке диагноза. Лаборатория плохо оснащена: не делали все нужные мне анализы либо делали некачественно. Из плюсов: больница в новом здании, мне потом закупили все необходимое оборудование. Я отработала год и 3 месяца, а потом ушла в декрет.
Жить в селе не скучно, у нас 7000 населения. Особой разницы нет, в селе ты или в городе. Живем как все: дом — работа — дом. По улицам не гуляем. Есть интернет. На выходных можно в город съездить. Тут почти у каждого машина, иномарка. Отечественные автомобили — большая редкость. На машины котлы нужно ставить или вебасто, а то бывает –35 ночью, и утром не заведешь.
А в город, конечно, хочется.
Мы привыкли поддерживать контакты с большим количеством людей из разных сфер, живя в городе. А тут — только работа. Все твои друзья-знакомые остались в городе
Даниил, 23 года, учитель, Санкт-Петербург:
Я выпускник философского факультета СПбГУ. Я не знал точно, что буду делать после окончания университета. С моим образованием можно идти либо в науку, либо в преподавание. В программу «Учитель для России» я попал совершенно случайно. Наш староста и мой друг случайно наткнулся на рекламу этого проекта и рассказал мне. Я изучил и подумал: а почему бы и нет? Мы подали заявку, прошли отбор и попали в школу в Тарусе — небольшом городке в Калужской области с населением чуть больше 9000 человек.
Я сам из Сибири, родился в месте, напоминающем Тарусу, и 7 лет там прожил, так что опыт сельской жизни у меня был. Конечно, тут проблемы с досугом, нет кинотеатров, кофеен, к которым ты привык в городе. Но даже местные ездят отдыхать в райцентр или Москву. Еще оказываешься в социальном вакууме. Мы привыкли поддерживать контакты с большим количеством людей из разных сфер, живя в городе. А тут — только работа. Все твои друзья-знакомые остались в городе. Это тяжело. Но друзья иногда приезжают в гости.
В Тарусу нас приехало пятеро молодых учителей. Мы нашли дом с удобствами, где прожили весь учебный год. Таруса не так далеко от Москвы, поэтому цены тут довольно высокие. Благо, аренду жилья нам полностью компенсируют. Жилье было найти сложно, в итоге мы поселились в доме, от которого до школы минут 30–40 пешком. В какой-то момент мы обнаружили, что такси обойдется рублей в 80, и стали все вместе ездить на работу на такси.
Я преподаю обществознание и труд. Отработал год, остался еще один. Мне кажется, обществознанию у нас незаслуженно мало уделяют времени. В школах его, как правило, преподают историки, а им больше история интересна.
Молодым педагогам сразу никто не даст много часов, от которых, собственно зависит зарплата. У меня при 15-часовой нагрузке в неделю была месячная зарплата в районе 10 тысяч
Детям было по приколу, что у них молодые учителя. А вот старшие коллеги относились к нам по-разному. Кто-то — с опаской, совершенно понятной, потому что они эту систему образования строили 30 лет, а потом мы приходим и какие-то странные вещи говорим. Дело в том, что у нас взгляд на все это другой, у нас нет опыта строительства системы образования. Но есть учителя, которые относятся с пониманием, помогают, советуют, готовы прийти на урок, рассказать, что не так.
Молодым педагогам сразу никто не даст много часов, от которых, собственно зависит зарплата. У меня при 15-часовой нагрузке в неделю была месячная зарплата в районе 10 тысяч. Плюс из регионального бюджета платят стипендию в 20 тысяч.
Конечно, из сел и деревень молодежь рвется в райцентры и города, потому что там зарплата больше. Но, если бы я год назад увидел вакансию учителя в Петербурге, я бы все равно уехал в Тарусу. В Петербурге всегда найдется, кому учителем работать.
За этот учебный год я научился планировать свое время, ставить цели и достигать их. Я никогда столько не общался с детьми. Я не считаю себя суперучителем и не думаю, что когда-нибудь стану им, потому что не совсем про это сочинен. Но я точно знаю, что хочу работать в сфере образования, потому что у нас с ним не все хорошо. Возможно, после буду разрабатывать учебные программы — это мне ближе.
Директор с деятельностью школьного психолога была мало знакома, слушать мои протесты не хотела, гнула свою линию
Алена, 24 года, школьный психолог, Ярославль:
После окончания университета я вышла замуж за сотрудника МЧС, который на тот момент работал в Костромской области. Я поехала к нему и устроилась в сельскую школу педагогом-психологом. Девочки из 10–11-х классов поначалу не воспринимали меня всерьез, могли не поздороваться, некоторые даже обращались на «ты». Девчонки 7–9-х классов очень хорошо относились ко мне, иногда приходили посекретничать, посоветоваться, я пользовалась у них авторитетом. Мальчики — это, конечно, отдельная тема: были и признания в любви, заигрывания, любовные записки, валентинки. Были и те, кто высказывался в мой адрес нецензурно. Слава Богу, это длилось недолго: мне удалось найти подход даже к таким детям.
Работы в школе хватало, но меня постоянно нагружали посторонней работой, которая даже в должностной инструкции не прописана: я сопровождала детей в библиотеку, до автостанции или на экскурсии, вела журналы обедов, в которых нужно было прописывать детей, питающихся за счет бюджета, и тех, за которых платили родители. На заполнение списков мог уйти весь рабочий день, а я еще должна была делать свою работу. Директор с деятельностью школьного психолога была мало знакома, слушать мои протесты не хотела, гнула свою линию. И вот это непонимание со стороны руководства стало главной проблемой для меня. А так практически все коллеги относились ко мне дружелюбно, особенно люди в возрасте.
Кабинет оборудовала тоже на свои деньги: купила занавески, вместо письменного стола у меня был обеденный, пришлось купить на Avito б/у
Зарплата у меня была чуть выше минималки, поэтому я взяла дополнительную нагрузку в виде 9 часов ОБЖ. Выходило тысяч 13 в месяц. Из них 6000 уходило на оплату жилья и коммуналки. Рабочий интернет и методички я оплачивала за свой счет.
Кабинет оборудовала тоже на свои деньги: купила занавески, вместо письменного стола у меня был обеденный, пришлось купить на Avito б/у! Мы с мужем даже как-то подсчитали, что со всеми расходами мне на жизнь остается около 3 тысяч. Еще можно было взять подъемные в 100 тысяч, как молодому специалисту, но их нужно отрабатывать то ли 3 года, то ли 5. Я не брала, потому что из-за этих копеек пришлось бы батрачить несколько лет.
Я отработала в школе всего год и ушла. Сейчас в декрете, возвращаться туда не планирую. Сначала жить в селе мне даже нравилось: тихо, чистый воздух, нет суеты, природа кругом, речка в пешей доступности. Но природа и тишина быстро наскучили. Все было однообразно, развлечений в деревне для молодежи нет вообще, есть ДК, но там такой контингент. Теперь я поняла, почему в деревнях очень много пьющих людей — от скуки всё. Благо мы переехали в город! Тут хоть выбор есть. Я заканчиваю магистратуру в этом году, возможно, потом попробую устроиться в вуз.
Последние 2 года у нас не было терапевта. Я гинеколог, но приходилось работать иногда за всех: и за хирурга, и за терапевта
Алена, 29 лет, врач, Омск:
По специальности я акушер-гинеколог. После учебы поехала в село, где живут родители: жить в городе было слишком дорого. Устроилась в больницу, работала сутками без сна — для меня это было рабство. Проблемы, с которыми я столкнулась: отсутствие многих лекарств, ночные дежурства, когда ты один в больнице, оптимизация, сокращение штата среднего персонала, нехватка рук в неотложных ситуациях, отсутствие кадров, скудное финансирование. Последние 2 года у нас не было терапевта. Я гинеколог, но приходилось работать иногда за всех: и за хирурга, и за терапевта. С коллективом отношения были отличные. Одна команда во всем.
Жилье снять было проблематично, а больница и администрация жилья не представляют. На зарплату не жалуюсь, платили стимулирующие: 30 000 от администрации района, и три года из областного бюджета платили 5000 каждый месяц. Затем я получила категорию, и надбавки шли уже на нее.
Так я отработала 5 лет и сейчас переезжаю в город. В деревне проблемы с досугом и нет возможности заниматься чем-то кроме работы. Ну и в городе больше возможностей совершенствоваться в своей специальности.
В деревне ты один и должен справиться с любой ситуацией. После работы в деревне меня ничто не пугает
Олег, 29 лет, врач, Барнаул:
Я отработал почти два года хирургом в сельской больнице Алтайского края. Квартиру снимал сам, с предоставлением жилья тянули и кормили «завтраками». Зарплата была не сногсшибательной, но и не самой плохой — от 23 до 29 тысяч. В 2008 году — относительно неплохо, но, если учесть, что часто работал сутками, а в отпуск уйти было крайне затруднительно, — это явно не те деньги, за которые можно идти на жертвы, тем более что тратить их в деревне некуда.
В деревне ты один и должен справиться с любой ситуацией. После работы в деревне меня ничто не пугает.
Население в большинстве своем — несчастные люди, которым некуда податься, коллеги — почти все пенсионеры. Деревня вымирает, у врачей, работающих там, нет никаких перспектив. Молодежь уезжает в город, а те, кто не могут уехать, спиваются.
Я уехал оттуда, потому что бывшая жена была городская и каждый день после работы твердила, как тут все плохо и что она не может здесь жить. Меня хватило чуть меньше чем на два года: работал круглые сутки на не самой простой работе, да еще потом и дома выслушивал тирады жены.
Сейчас работаю завотделением в краевой больнице. Зарплата достойная. В обществе уважаем, есть перспективы развития. Сплю по ночам дома, а не вкалываю на работе, как проклятая лошадь. В деревне бываю регулярно — там родители. Местные меня до сих пор добрым словом вспоминают. Недолюбливают только тех, кто тупо отбывает положенное время для получения денег по программе.