История одной фотографии. «Не представляю, как удалось моим родным спасти меня, крошечного мальчишку, в блокадном Ленинграде»
Житель Котовска Владимир Шустиков делится воспоминаниями своих родных о жизни в блокадном Ленинграде.
В центре этой старой послевоенной фотографии восьмилетний мальчик в матроске. Это Володя Шустиков. Слева от него отец, справа – его брат. На этом фото ничто не напоминает о том, что всего три года назад мальчишке пришлось пережить фашистскую блокаду. Разве что взгляд не по-детски серьезный.
Владимиру Шустикову, родившемуся в Ленинграде в семье военнослужащего, было чуть больше года, когда началась война. Тех давних событий он помнить не может – слишком мал был. Но то, что ему рассказывали мама и бабушка, навсегда осталось в его памяти.
С началом войны отец Владимира оказался на передовой, в самой гуще сражений с врагом. А семье пришлось вместе со многими претерпевать ужасы фашистской блокады. Враг планировал стереть с лица земли город на Неве. Сразу не получилось. Решено было взять его измором. Лютый голод косил ленинградцев тысячами. Его пиком стал период с 20 ноября по 25 декабря 1941 года, когда снизили нормы выдачи хлеба для всех. Для служащих, иждивенцев и детей, например, они составили 125 граммов в день.
Вместе с голодом пришёл и холод. В буржуйках жгли всё, что могло гореть, в том числе мебель и книги. Жители ходили за водой к Неве, Фонтанке и другим каналам и речкам. В эту пору умер с голоду дедушка Владимира по маминой линии.
- Когда был сожжён склад с сахаром, те, у кого хватало сил, приходили сюда. Собирали просахаренную землю, вываривали ее и пили этот горячий чай в надежде хоть как-то утолить голод. Бабушка тоже ходила на пепелище. Когда она об этом рассказывала, рыдала, долго не могла успокоиться, - вспоминает Владимир Леонидович.
Фашисты бомбили город нещадно. Едва один сигнал «воздушная тревога» стихал, следовал другой. Володя плакал и от страха, и от голода. Есть ему хотелось без конца, а дать было нечего.
- Бабушка рассказывала – в блокаде мы чудом остались живы. Однажды, когда объявили тревогу, она со мной, маленьким, бросилась бежать в бомбоубежище. Бежит вниз по лестнице нашей многоэтажки, я у нее на руках. А её какая-то неведомая сила будто назад тянет, ноги подкашиваются. И в это время где-то близко взрыв. Выбегает бабушка из подъезда, а вокруг множество погибших людей в лужах крови. Не задержись мы чуть-чуть, нас тоже не было бы, - преодолевая ком в горле, вспоминает Владимир Шустиков.
Смерть настигала людей, где только могла. Испытания сваливались на их головы бесконечно. Жизнь членов семьи Шустиковых не раз висела на волоске.
- Неподалеку, где мы жили, буквально через несколько домов, находились мастерские. Здесь ремонтировали нашу бронетехнику. Фашисты об этом узнали, налетели атаковать с неба это место. Объявили воздушную тревогу. А немецкие самолеты уже кружат над нашим районом. Бабушка заметалась, схватила меня в охапку и от страха – под вешалку, под пальто. От взрыва соседняя квартира обвалилась вниз, а мы опять чудом остались живы, - делится Владимир Шустиков.
Осенью 1942 года Шустиковых и многих других блокадников эвакуировали через Ладогу, ставшую «дорогой жизни», в Архангельскую область, на родину отца Владимира, Леонида Александровича. Здесь жизнь показалась раем, по сравнению с тем, что довелось пережить в Ленинграде.
В город на Неве семья вернулась в 1944 году, после полного снятия фашистской блокады. Шустиковы получили небольшую жилплощадь в коммунальной квартире. И хотя война не закончилась, город начинал оживать.
Война не дала сбыться надеждам и планам многих людей. Дядя Владимира по материнской линии погиб на Пулковских высотах при защите Ленинграда, похоронен в братской могиле. Ему было всего 18 лет.
Но папе Владимира удалось выжить в боях с врагом, войну он закончил в звании капитана. День Победы офицер отмечал со своими сослуживцами в Таллине, куда и вызвал семью. Владимир Шустиков отчетливо помнит, как они ехали в эстонский город 9 мая на машине. Все вокруг радовались, гремели салюты. Друзья отца подарили мальчишке игрушечную пушку.
Не сразу всё наладилось в семье Шустиковых в первые послевоенные годы. Из-за того, что при вступлении в партию в 1942 году отец Леонид Александрович скрыл, что он сын репрессированного, его исключили из рядов КПСС и уволили из армии. В то время мама Владимира сильно болела – сказались недоедание и другие лишения в блокадном Ленинграде. Бабушку частично парализовало. Семье было трудно пропитаться, живя в городе, поэтому Шустиковы перебрались под Ленинград.
После женитьбы Владимир переехал в Котовск, на родину супруги, которой уже много лет нет в живых. До выхода на пенсию работал на заводе «Алмаз», потом был сторожем в спортивной школе.
Память часто возвращает Владимира Леонидовича в прошлое. Он помнит, каким разрушенным был Ленинград после фашистской блокады, когда семья вернулся туда из Архангельской области. А рассказы бабушки и мамы, полные горечи и боли, забыть просто невозможно.
- Фашистская блокада была частицей моей жизни. Даже сейчас не представляю, как удалось моим родным спасти меня, совсем крошечного мальчишку. Наверное, каждый день просили Бога пожалеть меня. И он пожалел, - не скрывает слез Владимир Шустиков.