В Петербурге открыли музей-квартиру Бродского

Музейная квартира Нобелевского лауреата Иосифа Бродского открыли в доме на Литейном проспекте, где он жил до эмиграции и мировой славы. Символично, что этот дом стоит совсем рядом с Большим домом КГБ, поскольку именно чекисты хотели сделать из Бродского литературную звезду, но вот родная партия запретила.

Евгений Колесников, Санкт-Петербург У нашей страны не так много Нобелевских лауреатов по литературе, а из тех, кто получил премию, будучи гражданином СССР, вообще только Михаил Шолохов. Другой «нобель», Иосиф Бродский, в родной стране получил срок за тунеядство. А вот офицер ленинградского КГБ Василий Бережков предлагал «наверх», чтобы поэту дали выпустить книжку своих стихов. И выпустить пар. Не вышло, а музей в знаменитом доме Мурузи открылся 25 января. Пока в тестовом режиме, еще частично идет ремонт. Полностью он будет открыт в мае, к 80-летию поэта. Коммунальная соседка Коммуналки особая вещь для жизни советского человека. Они возникли после революции, впрочем, не отпускают нас до сих пор. Увы. Вот и та кампания поэтов/писателей брежневской России из Бродского, Довлатова, Попова и причастных, жила в самом центре Ленинграда, но в коммунальных комнатах, с непростыми порой «пролетарскими» соседями. Почему затронули тему коммуналок? Даже после смерти Бродского, даже после смены режима в нашей стране из его несчастной комнаты в доме по Литейному, 24, где он прожил с 1955 по 1972 год, долго не могли сделать музей. Из-за характерной соседки Нины Федоровой, которая отказывалась даже от отдельной квартиры, лишь бы не съезжать. Ее мотивация – «жила тут всю жизнь и буду жить». В итоге через много лет уговоров, инвестор, вложившийся в музей, строительная компания , решила сделать финт ушами. Выкупила соседнюю квартиру, не скрывая и цену – 35 миллионов рублей. То есть, ее соединили с комнатой Бродского, минуя комнату своенравной соседки. В итоге музей-квартира с учетом комнаты поэта стала четырехкомнатной, как рассказывает управляющий партнер компании Максим Левченко, курирующий музейный проект, в помещении поместились лекторий, библиотека, различные артефакты из жизни поэта, гардероб. Как поведал друг Бродского, искусствовед Михаил Мильчик, сопричастные люди пытались добиться создания такого музея почти двадцать лет, и вот получилось. «Люди будут попадать в атмосферу Ленинграда 1960-1970 годов, - говорит он. - Думаю, что среди посетителей будет много молодежи, Бродский ей близок». «Рыжий» и «Гений» Теперь о взаимоотношениях Бродского с правоохранительными органами. Тут представим и оперативный эксклюзив. Как и любой инакомыслящий поэт советской поры, Иосиф Бродский был в поле зрения КГБ, так называемого идеологического отдела. Корреспонденту «НИ» в свое время удалось найти бывшего сотрудника ленинградского управления Комитета Василия Ивановича Бережкова, который его «курировал». Всех тайн он не выдал, но рассказал, что Бродскому дали оперативный псевдоним – «Гений». Надо отметить вкус комитетчиков - в те времена гением Бродского не называли даже коллеги-поэты и писатели. Впервые в поле зрения Конторы Рыжий (как называла Бродского Ахматова) попал в 1960 году. Тогда пять его стихотворений были напечатаны в самиздатовском журнале «Синтакис». А арестовали Бродского спустя два года. Его «куратор» Бережков рассказывал: - Поместили его в наш изолятор, что на Шпалерной (ныне следственный изолятор Управления ФСБ по Петербургу - прим. ред.). Пробыл там Бродский всего-то два дня. Арест произошел в рамках уголовного дела по кружку Усманского, куда входили диссиденты. Но никаких обвинений поэту не предъявлялось. В казенный дом он попал так, для острастки. Маховик репрессий задел, так сказать. Помнится, Бродский выглядел растерянно, но не испуганно. Вообще у нас ним был налажен человеческий контакт... По долгу службы, так сказать, приходилось читать его стихи. Что-то нравилось, что-то нет... Обсуждали их, Бродскому это заметно льстило. Внимание он любил, пусть даже от офицера госбезопасности… Мнение Геннадий Орлов, петербургский спортивный комментатор: - Мне пару раз приходилось ночевать у Иосифа Бродского в его коммунальной комнате, на диване. Моя жена актриса, брат кинорежиссер, поэтому мне, молодому футболисту, удалось попасть в ленинградскую богемную тусовку. Зачастую эта кампания собиралась как раз у Бродского, все-таки самый центр города. Говорили мы с ним и о футболе: он болел за ленинградское «Динамо», а я за него играл. Конечно, возникла взаимная симпатия. Про футбол у Бродского, к примеру, есть такие строки: «Что начато головой, заканчивается ногой». Бродскому очень нравился Валерий Лобановский. Еще как игрок, не тренер. Что касается той коммуналки на Литейном, то она считалась еще хорошей – не так много народа проживало. Ее даже называли «полуторкой». Почему? Квартира у него очень простая – большая комната. Огромный шкаф. Входишь в шкаф – проходишь в часть комнаты. Перегорожено все клетками от яиц. Вот это все перекрыто, и он там отделен. Ну а родители живут в этой большой комнате, до шкафа. Там у него, конечно, какие-то портреты, диван – такой канцелярский, в суде такие стоят и в учреждениях разных. Черный такой дерматин – на нем мы и спали. И он спал на нем. «Трутень» В 1964 году Бродского опять арестовывают, но уже милиция. Тогда как раз вышел указ «Об усилении борьбы с лицами, уклоняющимися от общественно-полезного труда». И Бродского осудили к ссылке за тунеядство, ведь у него не было постоянной работы. В этом случае в судьбу Бродского опять вмешался КГБ. В газете «Вечерний Ленинград» от 29 ноября 1963 г. появилась знаменитая статья «Окололитературный трутень», подписанная Лернером (и еще двумя соавторами), бывшим капитаном КГБ (а бывших чекистов, как известно, не бывает). Статья, в которой Бродский был раскритикован в пух и прах (цитата – «Бродский - пигмей, который самоуверенно лезет на Парнас»), явно повлияла на суд. А, может, и что-то другое. Ссылка находилась в Архангельской области. Там Бродский провел всего полтора года, ведь за него вступились такие знаменитости как Ахматова, Твардовский, Чуковский, Шостакович, Паустовский, Жан-Поль Сартр. Власти вынуждены были вернуть поэта в Ленинград. Бродский как поэт серьезно вырос за этот сравнительно небольшой срок, творчество приобрело зрелость. Как показывает литературная история, ссылки всегда благоприятно сказывались на отечественных поэтах. Примеров – тьма. «Куратор» дела Бродского Бережков с возмущением поведал: - Ошибочно пишут, что Бродскому настоятельно рекомендовал эмигрировать из страны именно КГБ. На самом деле у Бродского не было откровенно антисоветских стихов. Мы со своей стороны предлагали официально опубликовать целый сборник нейтральных произведений «Гения». Дабы он выпустил пар. Это бы польстило Бродскому. Он был заметно честолюбив. И он вполне мог стать «законным» советским поэтом. Но партийные органы того времени стали на дыбы - как мы его будем печатать, если он печатается на Западе?! Топорно они работали... В итоге именно идеологические органы настоятельно рекомендовали поэту покинуть родину. А он и не отказывался. В 1972 году Иосиф Бродский навсегда уехал из Советского Союза. А ленинградский КГБ позже все-таки осуществил свою идею по «выпусканию пара» из неформальных поэтов. Так в 1981-м был создан легендарный Ленинградский рок-клуб, хотя комсомол выступал против. Чекисты полностью контролировали все выступления в клубе... Но это уже другая история. А Бродского за рубежом ждала Нобелевская премия, насыщенная творческая жизнь, а потом публичная слава догнала его тень и на родине. Сейчас он – классик. Справка «НИ» Бродский Иосиф Александрович родился в 1940 году в Ленинграде – умер в Нью-Йорке в 1996 году. Работал фрезеровщиком, помощником прозектора в морге, анатомируя трупы. Участвовал в северных экспедициях в качестве рабочего. 14 февраля 1960 года состоялось первое крупное публичное выступление на «турнире поэтов» в ленинградском Дворце культуры им. Горького с участием А. С. Кушнера, Г. Я. Горбовского, В. А. Сосноры. Чтение стихотворения «Еврейское кладбище» вызвало скандал. Рэп-баттл, как сказали бы сейчас, задался. 29 ноября 1963 года в газете «Вечерний Ленинград» появилась статья «Окололитературный трутень», подписанная Я. Лернером, М. Медведевым и А. Иониным. Авторы статьи клеймили Бродского за «паразитический образ жизни». 13 января 1964 года Бродского арестовали по обвинению в тунеядстве. 14 февраля у него случился в камере первый сердечный приступ. 10 мая 1972 года Бродского вызвали в ОВИР и поставили перед выбором: немедленная эмиграция или «горячие денечки», каковая метафора в устах КГБ означала допросы, тюрьмы и психбольницы. К тому времени ему уже дважды - зимой 1964 года - приходилось лежать на «обследовании» в психиатрических больницах, что было, по его словам, страшнее тюрьмы и ссылки. Бродский принимает решение об отъезде.