Проклятые книги

Примерно полгода назад я придумала выставочный проект «Невавилонская библиотека». Сейчас созданный художником Александром Бродским вагон с этой библиотекой уже стоит в Еврейском музее и можно на него и в него посмотреть. Это, во многом, памятник домашним библиотекам моего детства. Библиотекам конечным (в отличие от бесконечной «Вавилонской» библиотеки из рассказа Борхеса), таким, где все книги были читаны-перечитаны, оплаканы и выстраданы (ну, например, за них были сданы килограммы и килограммы макулатуры).

Книжки для этой библиотеки я собирала так: написала список из тысячи книг, которые так или иначе на меня повлияли. В него входят, скажем, «Божественная комедия» Данте и «Стилист» Александры Марининой. Я, разумеется, не считаю эти книги равнозначными, но все они так или иначе меня изменили. Заставили пересмотреть свои взгляды на жизнь (например, «Банальность зла» Ханны Арендт), или проехать свою остановку в метро (например, «Кошмар на улице Стачек» Андрея Кивинова). Тысяча книг «Невавилонской библиотеки» — ​это мой овеществленный и нелицемерный рекомендательный список. Я зуб даю, что все эти книжки — ​и недосягаемо великие поэмы, и легко забываемые детективчики — ​хорошие.

Когда с сомнениями и страданиями список был завершен, осталось, вроде бы, самое простое — ​все эти книги по списку купить. Разумеется, бумажные книги. Необязательно новые. За небезумные деньги.

Сейчас в вагоне в Еврейском музее и центре толерантности, действительно, стоит вся тысяча книжек по списку. Из них примерно сто двадцать моих личных, еще пару десятков я одолжила на время выставки у друзей. А покупки приходилось совершать в самых разных местах — ​в Тель-Авиве, в Харькове, во Владивостоке. Книги присылали по почте, передавали со знакомыми и незнакомыми. За некоторые книги пришлось биться на интернет-аукционах и совсем не всегда победа оставалась за нами.

И вот, когда дело, вроде бы, успешно завершено, не надо больше проводить часы и часы на книжных сайтах и на сайтах частных объявлений, можно прекратить все переписки с частными продавцами, которые иногда переходили в интимный регистр (некий господин вместе с великим китайским романом «Сон в красном тереме» предлагал «небольшой тет-а-тет: «вот подъедете забирать с деньгами, я как раз бутылочку открою»), теперь можно задаться некоторыми вопросами.

Например, таким: почему книжный рынок в нашей стране настолько неглубок? То есть нет, на этот вопрос ответ очевиден. Он таков потому, что все более или менее крупные издательства относятся к книге как совершенно коммерческому продукту. Как к пирожкам. Нужно продать все выпеченные пирожки, и потом ждать, чтобы их снова захотело очень много людей — ​а то вдруг выпечешь новую партию, а ее не раскупят до конца. И морочься потом с этими пирожками. Поставьте на место пирожков книжки не самого широкого спроса (не «Войну и мир» и не детективы Донцовой), и метафора будет абсолютно точной. Зайдите в любой книжный магазин и посмотрите на год издания продающихся там книжек. Удивлюсь, если вы найдете там издания 2017 года, о более ранних уже не говорю. То есть книжки не моментального спроса просто пропадают навсегда. Когда я поняла, что в продаже нет даже некоторых популярных переводных романов (на букинистических сайтах за ними стоят очереди в сто и больше желающих), я решилась задать вопрос сотрудникам издательств. Ответ из разных мест был однотипный. «Маркетинг считает, что раскупят не больше двух-трех тысяч тиража, такая допечатка неприбыльна».

Непреходящая ценность книги как предмета — ​тема будущей колонки, а сейчас — ​о другом.

Вот в школе учат, что должно быть устроено так. Сначала период накопления, никакой социальной ответственности, никаких заморочек на тему культуры — ​все меряется чистоганом и точка. Но потом — ​и не то, чтобы даже века прошли — ​люди начинают играть в длинную, понимают, что надо вкладываться в будущее, в том числе в культуру, требования «нестандартных» потребителей начинают учитываться, появляется понимание, что не из всего на свете надо просто вышибать максимальную прибыль. Что не всякий товар — ​просто товар. Вот книга — ​не просто товар. Она требует особого отношения, она по природе своей немассова, но при этом она воспитывает будущего потребителя. Тот, кто сегодня прочтет «Камни Венеции» Джона Рёскина, завтра прочтет «Горькие лимоны» Лоуренса Дарелла. Ой, нет, не прочтет — ​двух этих тонких книжечек нет в продаже, у букинистов они стоят по три тысячи рублей и на них стоят длинные очереди желающих.

Многие умные люди уверяют нас, что в России настоящего капитализма нет. Они правы. И про книжную отрасль в том числе. Настоящего в ней нет. Есть только очень глупый.