Госпожа канадская удача
Канадец и бывший рижанин Фишель Исаакович Пустыльник, известный под псевдонимом Ефим Дымов, последний музыкальный руководитель ансамбля «Верные друзья» и свидетель заката звезды Валерия Ободзинского, рассказал о своем опыте эмиграции и личном успехе в Канаде.
Однажды «важное лицо», председатель Гостелерадио Сергей Лапин, наизусть цитировавший Пастернака и Цветаеву, но предвзято относившийся к евреям и лично регулирующий их появление на голубых экранах, недовольно поморщился:
— Градского уберите!» и на замечание: «Но это Ободзинский», ответил: «Тем более, хватит с нас одного Кобзона!»
В СССР талантливые музыкальные евреи брали себе псевдонимы русской этимологии, дабы иметь возможность творить и быть признанными местной властью.
Пятница в «Пятнице»
Мы встретились с Фишелем Исааковичем в пятницу у памятника Свободы. По иронии, наша «свобода» оказалась под завесой реконструкции. Путь и разговор продолжили в сторону былых лет.
Старая Рига меняется, но для эмигранта с опытом создается впечатление — в стране денег нет, медленные темпы прихорашивания в сравнении с другими странами бросаются в глаза. В «Пятнице», что неподалеку от бывшего джазового кафе «Аллегро», культового места молодежи советской Риги и знакового места в музыкальной карьере моего собеседника, мы продолжили вспоминать былую Ригу за чашкой кофе.
— Какой вас встретила Юрмала? Сейчас там очень людно и музыкально.
— Когда–то выступал в концертном зале «Дзинтари» с популярным ансамблем «Верные друзья», чьим музыкальном руководителем я был в течение 15 лет. Эта сцена всегда была престижной площадкой для любого музыканта. Сейчас — из того, что я вижу и слышу в Юрмале — меня не впечатляет. Слишком ярко и пестро — это бросается в глаза. Но человек не может быть всеядным. Моя главная и первая цель была не посещение концертных площадок, а дань воспоминаниям о своей Юрмале тех былых лет, встреча с друзьями молодости. Нас разделяют тысячи километров по воздуху.
— В 1988 году вы эмигрировали в Канаду. Долгий путь Восток — Запад. Как это было?
Рига и джаз
— Родился я в Молдавии (Бендеры), а в семь лет переехал с родителями в Ригу. Отец мой был профессиональным музыкантом, он очень настаивал на моем музыкальном образовании и порой жесткими методами добивался моего послушания. Но я противился скрипке, всем своим нутром ощущая, что это не мое. В 14 лет взял в руки мою судьбу — саксофон, и до сих пор мы не расставались.
Музыкальная карьера началась в оркестре Р. Паулса. В Риге стал руководителем оркестра в первом джазовом комсомолько–молодежном кафе «Аллегро», сыграл неоднократно с лучшими рижскими музыкантами того времени. Это певец Саша Пищиков, Виталий Долгов, Вадим Ветров, саксофонист Эгилс Страуме, трубач Борис Коган, Гунар Кушкис.
Кафе и весь его штат был под бдительным оком БЭО — Бюро эстрадных оркестров. И все музыканты работали в этой организации по трудовым книжкам и получали зарплату. Мне добавили даже два года, чтобы мог официально исполнять свои обязанности руководителя. В раппортах мы писали композиции своих достопримечательностей, таких как Раймонд Паулс, а на деле играли джаз, и эта была наша свобода.
Рига в музыкальном плане всегда стояла поодаль строгой цензуры советской партии, еще тогда приезжие воспринимали Латвию как Запад.
Москва и Ободзинский
Ситуация в тот момент была неразрешимая. В 1967 году мне вместо консерватории пришлось поступить в Политехнический институт, так как из него не брали в армию, а из консерватории брали. В 1972 году, после окончания Рижского политехнического института (химфак), я уже был женат на москвичке и переехал в Москву. Анатолий Могилевский (мой друг по Риге), работавший в то время в «Самоцветах» познакомил меня с ребятами из ВИА «Москвичи», где и стал играть на саксофоне и скрипке.
В 1973 году «Москвичи» получили предложение работать с Валерием Ободзинским. И ансамбль был переименован в «Верные Друзья». Это был колоссальный и один самых значимых этапов моей музыкальной карьеры. География наших концертов впечатляла: Байкал, Камчатка, Владивосток — Россия.
Популярность Валеры в конце 60–х была фантастической! После первого же выступления в 1967 году на новогоднем огоньке с «Восточной песней» Давида Тухманова он проснулся знаменитым. Популярность его превзошла славу Кобзона. Даже если у Магомаева за 7 дней было 8 концертов и продано 90% билетов, то у Ободзинского за 10 дней 14 концертов и полные аншлаги.
На его первой пластинке страна заработала 30 миллионов рублей, а Валера — 150 руб. Популярность росла. Пел он открытым, не поставленным консерваторией голосом, пел душой и попадал в душу. Каждая новая песня его становилась хитом. Фонды филармонии платили тысячи только тем, кто собирал стадионы. А таких в стране было считаные единицы. Нам повезло.
Как мы завалили джаз в Гнесинке
Уже с визой на руках Ефим Дымов, в Москве окончивший Гнесинку как хоровой дирижер, а затем Институт культуры по классу саксофона, решил испытать судьбу перед отъездом в Канаду. Известные поговорки — «Сегодня ты играешь джаз, а завтра Родину продашь» и «От саксофона до ножа один шаг» — не уменьшили ряды любителей играть эту музыку. Впервые в 1988 году в Гнесинке открыли набор на джазовое отделение, вступительные экзамены на которое пришли сдавать музруководители всех известных ансамблей СССР. Экзамен состоял из трех частей: трехголосный классический диктант, сочинение композиции на заданную тему и исполнение своего сочинения.
— Я обладатель перфект питча, и для меня написать диктант никогда не составляло проблемы. Но в этот раз был крайне сконцентрирован — это было нечто! За мной сидел Макаревич, который пытался записать диктант в скрипичном ключе. Это невозможно — басовый ключ также обязан присутствовать.
Юрий Сергеевич Саульский (муж Толкуновой) позвонил мне на следующий день, сказав: Фима, ты единственный из всех, кто написал диктант на 4. Остальные музыканты не получили больше 2 баллов».
Вступительная комиссия, шокированная нашим незнанием музыки, решила не брать никого. «Это провокация против нас!» — пытался впоследствии оправдаться Макаревич. Так судьба продолжала направлять меня на Запад.
70 долларов за отказ от советского гражданства
— Советский мир начал катиться в сторону капитализма. Открывались первые кооперативы. Уже тогда многие из немногих почувствовали приход «золотой лихорадки 90–х», когда можно и нужно было зарабатывать деньги. В стране стало неспокойно. Брат жены уже десять лет жил в Канаде. Мой сын заканчивал на отлично физико–математическую школу, и я совершенно не желал ему опыта Советской армии.
В Канаду никто не ехал напрямую: только через израильскую гостевую визу можно было эмигрировать из Союза. Маршрут был один: две недели Австрия (Вена) и потом семь с половиной месяцев Италия (курорт Санта–Маринелла). Мы тогда жили там, кстати, неплохо, организация ХИАС нам выдавала деньги на жилье и еду. В Канаде позже, обустроясь, мы возвращали это ссуду.
В Москве пришлось оставить две роскошные квартиры: одну на Ленинском проспекте, другую, кооперативную, возле станции метро Академическая продал за «копейки» и с трудом перевел вырученные советские рубли в доллары — смешные 3000. За отказ от советского гражданства давали 70 долларов. В Италии не сидел без дела — играл в ресторанах, нам платили примерно 40 канадских долларов за 3–4 часа. Моей жене на туфли.
Канада. Диван на колесах
— В Торонто первое время было трудно. Но нам не обещали золотых гор, и мы знали ситуацию изнутри от брата моей жены. Мы снимали двухкомнатную квартирку на окраине, до своей первой работы я добирался на автобусе три часа в один конец.
В моем доме в Москве бывали Жванецкий, Добрынин, Ширвиндт, Державин и другие звезды. 90–е годы для деятелей творческих профессий были тяжелыми. Эти таланты стал приглашать к себе в Канаду, организовывал им концерты в ресторанах и давал возможность всем нам заработать музыкой. Кобзон, Киркоров, Магамаев, Гурченко, Гафт, Серов, Добрынин, Малежик — самые яркие звезды были готовы на все условия тогда. Несколько тысяч долларов. И мы делили полученную прибыль пополам. Публика, соответственно, была ресторанная.
Со временем моя организаторская должность стала мешать моему собственному развитию как музыканта. Или ты занимаешься бизнесом, или музыкой. Выбрал второе. Финансовая база уже была. Я аккомпанировал в опере Сити–холла за смешные 10 долларов в час. Устав от канадских автобусов, позволил себе «диван на колесах», как мой сын называл нашу первую машину.
Никогда не сидел на шее у государства. И уже через год мы взяли ипотеку на дом в 220 000 канадских долларов под 10,75%. Вау! Выскочил из банка счастливым. Моей жене, окончившей МГУ и 20 лет там же проработавшей, пришлось идти в пиццерию работать за 7 долларов в час. Самый трудный наш год.
Уже на второй год она получила работу в Торонтском университете. Сын продолжал получать образование в физико–математическом направлении в том же университете, тем более должность мамы обеспечила ему бесплатный курс. И теперь он один из лучших системных специалистов в компании “Майкрософт” (офис в Сиэтле). Только одно это достижение нашей семьи, вернее возможность, стоило переезда на Запад.
Канада. Жизнь налаживается!
— Знакомые предложили преподавать частным образом одному талантливому мальчику шести лет, он был маленькой звездой в своем обществе.
В поиске дополнительного заработка в Канаде ты можешь расклеивать объявления на каждом столбе, но сарафанное радио всегда эффективнее. Про меня узнали быстро. Через меня прошли сотни учеников за пять лет.
В 1995 году задумал выпустить авторский проект на CD — диск с музыкой исполненной, моими учениками. Канада слушала кассеты в то время. Только за год мне удалось в одиночку записать диск «Пьяные мушкетеры», где известные классические произведения были аранжированы мною в миксе фолк и джаз, а исполняли дети. Выпуск тиража в тысячу штук обошелся мне в 2000 долларов. За дизайн обложки тогда отдал около 700 канадских долларов. Авторские права на любые произведения, созданные после 1923 года, по закону надо уважать — оформив разрешение. Этот проект отправил в пять самых крупных компаний издательств как референс к моему таланту аранжировщика. И вскоре получил ответный звонок от самой известной компании в мире — Hal Leonard — с предложением о сотрудничестве. Это как если бы мне звонил президент Америки! И, конечно, им пообещал выполнить работу с медиафайлами, на тот момент не имея ни малейшего понятия о предмете разговора. На дворе 1996 год. Они прислали ноты на следующее утро — и только через месяц справился с задачей. Все были в восторге.
Сделал первую книжку «Джазовые стандарты» и за пять лет сотрудничества сделал 12 сборников аранжировок для фортепьяно. Я не останавливался и продолжал вовлекать себя в новые музыкальные приключения: выпустил сборники (Sax Voyage, Sax Paradise), которые с успехом играются на многих радиостанциях мира. Сейчас делаю аранжировки для самой большой компании по продажам Sheet Music Plus и занимаю 6–е место в топе среди аранжировщиков музыки саксофона и пианино. Удача ко мне благосклонна.
30 лет спустя
— В любом музыкальном обществе не существует нацменьшинств — важна не твоя национальность, а талант. Музыкальное общество Советского Союза стало исключением для евреев. Я поменял страну своего проживания, но никогда не смог изменить музыке! Я, еврей, живущий в Канаде, люблю музыку.
И мы условились повторить нашу встречу в пятницу 30 лет спустя…
Ольга РЭД.