В 90-е годы мы начали движение в правильном направлении и очень многого добились. В стране утвердилась частная собственность, построена рыночная экономика, открылись границы (и пока не закрылись!), созданы институты политической демократии — не работающие сейчас, к сожалению. Но, знаете, бассейн без воды из старого советского анекдота — лучше, чем вообще без бассейна: трубы все подведены, нальешь воду, и будет функционировать. Вот трубы и прочее в девяностые были сделаны, с водой получилось хуже. То есть из двух задач, которые стояли в девяностые — построение рыночной экономики и политической демократии, — с первой страна, общество в целом справились, со второй — нет. Разумеется, неудача в строительстве демократии ставит сейчас под угрозу и достижения в строительстве нормальной экономики. Ну а реакции людей понятны. В 90-е люди перенесли колоссальные трудности — не только материальные, но и моральные. Даже рост потребления имеет свои негативные последствия. Раньше, например, «Жигули» были чуть ли не символом жизненного успеха — чтобы купить это ведро с запчастями, люди «на северà» уезжали на годы. А сейчас подержанные «Жигули» может купить любой пацан, пару месяцев поработав официантом в московском кафе. С одной стороны, это очень хорошо. Но это же обесценивает достижения его дедушки!..
— Но помните: «бывали хуже времена, но не было подлей»…
— А мне кажется, это подходит не к девяностым, а к нынешним временам. У нас, конечно, чудовищное отступление в последние годы…
— Откат?
— Да, откат, ужасный совершенно. Больше, чем мы ждали. Конечно, после каждой великой революции бывает откат, термидор. Это нормальная вещь. Дело в том, что время революции, быстрых глобальных преобразований — это время очень интересное и очень тяжелое. Очень интересное для меньшинства и тяжелое для большинства. Ностальгия по прошлому и встречная реакция элит естественны. Но такого, как сейчас, мы, конечно, не ожидали.
— Вы называете великой революцией распад великой страны? Как говорил Владимир Владимирович Путин: «Кто об этом не сожалеет, у того нет сердца».
— У Владимира Владимировича очень большие полномочия: он главнокомандующий и т.д., но у него нет полномочий объяснять мне, у кого есть сердце и у кого его нет. Я в этом сам разберусь, честно говоря. И он для меня в данном случае авторитетом никак не является.
— Вы же родились в той стране, которой больше нет. И никак не сожалеете об этом?
— Нет, я совершенно не сожалею об этом. Более того, в свое время меня поразили прозвучавшие из уст президента слова о том, что это крупнейшая геополитическая катастрофа ХХ столетия. Наша страна была волею судеб одной из самых пострадавших стран Второй мировой войны. Наш народ был жертвой коммунистического эксперимента. Мне кажется, что в этом контексте называть распад Советского Союза крупнейшей геополитической катастрофой по меньшей мере странно.
