Татьяна Воеводина. Революция люмпенов? (18 июня 2015)

Под не­умол­чный гул бол­товни о «че­лове­чес­ком ка­пита­ле», о кре­атив­ности, об ус­пешной лич­ности с дос­ти­гатель­ной мо­тива­ци­ей, о твор­ческом и лич­нос­тном рос­те, о не­ог­ра­ничен­ных воз­можнос­тях, от­кры­ва­ющих­ся пе­ред изум­лённым обы­вате­лем пос­ле вве­дения из­мордо­ван­ных то­тали­тариз­мом сов­ков под свет­лые сво­ды хра­ма ци­вили­зации и прог­ресса – так вот под ак­компа­немент этих раз­го­воров, что ль­ют­ся нам в уши уж чет­верть ве­ка, про­изош­ла вы­ражен­ная … кад­ро­вая дег­ра­дация? Нет, кад­ро­вая дег­ра­дация бы­ла лет де­сять на­зад. А на се­год­няшний день наб­лю­да­ет­ся зри­мая люм­пе­низа­ция на­селе­ния.

Сов­ре­мен­ные люм­пен-про­лета­рии – это не обя­затель­но жи­вопис­ные горь­ков­ские бо­сяки, ко­торы­ми вос­торжен­но ув­ле­кались сто с лиш­ним лет на­зад пре­сыщен­ные да­мы и гос­по­да; впро­чем, и нас­то­ящих обор­ванцев-бо­сяков се­год­ня хва­та­ет. К нам в по­сёлок из­редка заб­ре­да­ют та­кие с ле­ген­дарной Ку­чин­ской свал­ки, где, го­ворят, сфор­ми­рова­лась их осо­бая ци­вили­зация. Но я не о том. Иног­да ны­неш­ние люм­пе­ны выг­ля­дят впол­не при­лич­но.

Глав­ный приз­нак люм­пен-про­лета­рия – от­сутс­твие со­ци­аль­ной, про­фес­си­ональ­ной, да и час­то фи­зичес­кой при­вяз­ки к ка­кому-то «мес­ту» - мес­ту в жиз­ни, мес­ту ге­ог­ра­фичес­ко­му, мес­ту в со­ци­аль­ной и­ерар­хии. Они ник­то, они ниг­де, они всег­да го­товы. На что го­товы? Да на всё. У них нет про­фес­сии, нет ни­како­го ус­той­чи­вого за­нятия и мес­та ра­боты. Кста­ти, ус­лужли­во сфор­ми­рова­лась те­ория, что-де про­фес­сия – это прош­лый век. Се­год­ня ра­боту на­до ме­нять не ре­же ра­за в че­тыре го­да, да и во­об­ще за­сижи­вать­ся на од­ном мес­те не кре­атив­но. Но это от­но­сит­ся ско­рее к бо­лее прод­ви­нуто­му слою люм­пе­нов – о них речь впе­реди.

Люм­пе­ны ин­дус­трии

Сна­чала о люм­пе­нах са­мых прос­тых. Пос­ле по­беды де­мок­ра­тии в 91-м го­ду по­кати­лось, на­рас­тая, раз­ру­шение про­мыш­леннос­ти. Пред­при­ятия зак­ры­вались од­но за дру­гим – тем же тем­пом, как ког­да-то вво­дились в строй. Лю­ди ли­шались ра­боты. Ты­сяча­ми ли­шались. При этом те­ряли они не толь­ко ра­боту – они ли­шались все­го строя жиз­ни. Жизнь в Со­вет­ском Со­юзе бы­ла ор­га­низо­вана не столь­ко по тер­ри­тори­аль­но­му, сколь­ко по про­из­водс­твен­но­му прин­ци­пу – вок­руг пред­при­ятия, мес­та ра­боты. Инос­тран­цы, с ко­торы­ми до­води­лось ра­ботать, пом­нится, удив­ля­лись: слов­но фе­одаль­ное по­местье в Сред­ние ве­ка. Но, так или ина­че, так бы­ло. На пред­при­ятии по­луча­ли не толь­ко зар­пла­ту, а и все жиз­ненные бла­га: квар­ти­ру, дач­ный учас­ток, пу­тёв­ки на от­дых для взрос­лых и де­тей, час­то бы­ли так на­зыва­емые мед­санчас­ти пред­при­ятий – боль­ни­цы с по­лик­ли­ника­ми. Бы­ли учеб­ные за­веде­ния при боль­ших пред­при­яти­ях, где мож­но бы­ло вы­учить­ся без от­ры­ва от про­из­водс­тва… Бы­ли до­ма куль­ту­ры, где кру­тили ки­но и ус­тра­ива­ли тан­цы и вся­кую са­моде­ятель­ность. При­чём по­доб­ный под­ход был не толь­ко на за­водах и фаб­ри­ках – да­же в МИ­Де это бы­ло: по вос­кре­сень­ям в клу­бе по­казы­вали муль­ти­ки для де­тей сот­рудни­ков, а в бо­ковуш­ке смо­лен­ской вы­сот­ки бы­ла по­лик­ли­ника для тру­дящих­ся МИ­ДА и Внеш­торга. По осе­ни от мес­тко­ма «вы­деля­ли» (со­вет­ское слов­цо) ав­то­бус для по­ез­дки тру­дящих­ся по гри­бы. В Бе­лорус­сии, рас­ска­зыва­ли, та­ким же по­ряд­ком ез­ди­ли со­бирать клюк­ву.

Че­ловек был по­мещён в плот­ную со­ци­аль­ную ткань, она его и опу­тыва­ла, ли­шала ка­ких-то по­тен­ци­аль­ных сте­пеней сво­боды, но она же – под­держи­вала. Ткань эта обоб­щённо име­нова­лась «тру­довым кол­лекти­вом». Со­вет­ский тру­дящий­ся по­лучал от­ту­да не толь­ко брен­ные бла­га вро­де, нап­ри­мер, мя­са из за­вод­ско­го под­собно­го хо­зяй­ства или мес­та в дет­ском са­ду. Он по­лучал от­ту­да же и мыс­ли, по­нятия, взгляд на мир. Про­води­лись по­литин­форма­ции, соб­ра­ния, где разъ­яс­ня­лось меж­ду­народ­ное по­ложе­ние, по­лити­ка пар­тии по тем или иным воп­ро­сам, ри­сова­лись пер­спек­ти­вы раз­ви­тия. Для утон­чённо­го ин­теллек­ту­ала это мог­ло по­казать­ся при­митив­ным, как про­фес­со­ру учеб­ник вось­мо­го клас­са, но для то­го кон­тинген­та – в са­мый раз. То есть прос­той тру­дящий­ся по­лучал от сво­его мес­та ра­боты прак­ти­чес­ки всё – и ду­хов­ное окор­мле­ние , и ма­тери­аль­ные бла­га. Он проч­но сто­ял на рель­сах и ехал в дол­жном нап­равле­нии. И что ин­те­рес­но, по­дав­ля­ющее боль­шинс­тво не ощу­щало та­кое по­ложе­ние стес­ни­тель­ным. Хо­телось бы иметь то­го же, но по­боль­ше – вот ка­кое бы­ло гос­подс­тву­ющее ощу­щение. Лю­ди «рос­ли на ра­боте» - то­же со­вет­ское вы­раже­ние. Не­дав­но я для од­ной те­лебе­седы уси­лива­лась вспом­нить, как по-со­вет­ски на­зыва­лось «сде­лать карь­еру» - и вот толь­ко те­перь вспом­ни­ла – «вы­рас­ти на ра­боте».

От­дель­ная пес­ня бы­ла – про­филак­ти­ка неп­ра­виль­но­го по­веде­ния, глав­ным об­ра­зом, пь­янс­тва. Сре­ди ра­бочих, да и не толь­ко их, это бы­ла боль­шая проб­ле­ма. Бы­ла и проб­ле­ма т.н. не­сунов, мел­ких про­из­водс­твен­ных во­ришек. Мой отец, ди­рек­тор за­вода, изоб­рёл ноу-хау, ко­торым де­лил­ся с кол­ле­гами: на­до да­вать пре­мии не каж­дый ме­сяц, а, по­ложим, раз в пол­го­да. Тог­да по­луча­ет­ся при­лич­ная сум­ма. Мне за­пом­ни­лось, как отец го­ворил: «Ма­лень­кие день­ги он точ­но пропь­ёт, а тут он мо­жет и мо­тоцикл ку­пить». То есть о че­лове­ке за­боти­лись, его как-то под­держи­вали, ве­ли по жиз­ни. Бе­зус­ловно, иног­да это вы­ходи­ло по-ду­рац­ки, но ска­тить­ся на дно бы­ло прак­ти­чес­ки не­воз­можно. Но и для тех, кто всё-та­ки су­мел до­пить­ся до чёр­ти­ков, су­щес­тво­вали ЛТП – уч­режде­ния для тру­доте­рапии ал­ка­шей, где ле­чение сов­ме­щалось с при­нуди­тель­ным тру­дом. И при всех эк­сцес­сах ис­полне­ния это бы­ло пра­виль­ным ша­гом. А что с ни­ми де­лать при­каже­те?

Моя свек­ровь лю­бит, вспо­миная о сво­ём тру­довом пу­ти, пов­то­рять: «Нас пес­то­вали и от­сле­жива­ли». Мой муж к это­му вы­раже­нию от­но­сит­ся край­не иро­ничес­ки, оно да­же ста­ло в на­шей семье не­ким юмо­рис­ти­чес­ким ме­мом. Но по су­щес­тву-то ведь вер­но! Име­ет­ся в ви­ду, что к лю­бому ра­бот­ни­ку, мо­лодо­му спе­ци­алис­ту, нап­ри­мер, бы­ло вни­матель­ное, за­ин­те­ресо­ван­ное от­но­шение, его обу­чали, соз­да­вали ус­ло­вия для рос­та.

И вот эти лю­ди, при­вык­шие ехать по пред­на­чер­танным рель­сам, вдруг ока­зались выб­ро­шен­ны­ми «пос­ре­ди сте­пей», in the middle of nowhere – бре­ди ку­да сам зна­ешь. И они поб­ре­ли. У нас в ком­па­нии во­дите­лем ра­ботал ква­лифи­циро­ван­ный ра­бочий с ка­кого-то зак­ры­того в преж­ние вре­мена пред­при­ятия, что-то свя­зан­ное с элек­тро­никой. Этот мос­квич. А ещё ра­ботал двор­ник с брат­ской Ук­ра­ины, из За­порожья. В прош­лом фре­зеров­щик с во­ен­но­го за­вода, са­мого вы­соко­го раз­ря­да, с лич­ным клей­мом ка­чес­тва, учил ког­да-то мо­лодых маль­чи­шек из ПТУ сво­ему мас­терс­тву. Па­ру лет на­зад он умер. Же­на двор­ни­ка-фре­зеров­щи­ка в За­порожье ра­бота­ла в про­ек­тном ин­сти­туте, про­ек­ти­рова­ла за­воды. В но­вой ис­то­рии ус­тро­илась в нянь­ки. Про Коль­ку, то­же граж­да­нина брат­ской Ук­ра­ины, я преж­де пи­сала. Се­год­ня он стал ещё бли­же ко дну жиз­ни, чем тог­да, ког­да я его упо­мяну­ла впер­вые. А вот си­дит вы­бивал­кой нак­ладных ин­же­нер-хи­мик, кан­ди­дат на­ук. Как зак­рылся в 1992 г. её НИИ, так и пош­ла по тор­го­во-офис­ной час­ти, за столь­ко лет уж втя­нулась.

Нет, лю­ди эти сов­сем не обя­затель­но обор­ванцы. Мно­гие име­ют прис­той­ный вид и да­же срав­ни­тель­но до­воль­ны жизнью. Но всех их объ­еди­ня­ет од­но - дег­ра­дация. Дег­ра­дация в са­мом пря­мом, эти­моло­гичес­ком, смыс­ле сло­ва – по­ниже­ние в зва­нии, в уров­не, в ква­лифи­кации.

Слу­ча­ет­ся, не­кото­рые да­же до­воль­ны про­изо­шед­шей с ни­ми пе­реме­не судь­бы. Мне на­дол­го за­пом­ни­лась од­на встре­ча. Это бы­ло в се­реди­не 90-х, в Ту­ле, в боль­ни­це, где я на­веща­ла од­ну зна­комую. Там я че­го-то жда­ла и в ожи­дании раз­го­вори­лась с сим­па­тич­ной, очень рас­по­лага­ющей жен­щи­ной лет пя­тиде­сяти. Та рас­ска­зала, что преж­де ра­бота­ла на во­ен­ном за­воде в КБ, а по­том её сок­ра­тили и те­перь она тру­дит­ся убор­щи­цей в бан­ке. Я изоб­ра­зила на ли­це со­чувс­твен­ное по­нима­ние, но, как вы­яс­ни­лось, нап­расно. Моя со­бесед­ни­ца очень ра­да, что всё так слу­чилось. Преж­няя ра­бота её тя­готи­ла труд­ностью и от­ветс­твен­ностью, она её не лю­била. «А те­перь убе­русь – и де­ло с кон­цом. И зар­пла­та при­лич­ная», - зак­лю­чила быв­шая ин­же­нер­ша ВПК.

Впол­не до­пус­каю, что для ко­го-то та­кой не­воль­ный да­ун­шифтинг – де­ло неп­ло­хое. Но сум­ма та­ких су­деб - это дег­ра­дация на­рода. Мы бы­ли на­родом ин­же­неров, учё­ных, ква­лифи­циро­ван­ных ра­бочих, а ста­ли на­родом мел­ких тор­говцев, офис­ных клер­ков, нев­нятных ис­ка­телей ка­кого-ни­како­го за­работ­ка.

Кто-то, на­вер­ня­ка, воз­ра­зит: ге­рои этих за­меток – вов­се не люм­пе­ны, они ра­бота­ют, они прос­то сме­нили про­фес­сию. Нет, к со­жале­нию! Они не сме­нили про­фес­сию – они её ут­ра­тили. У них бы­ла про­фес­сия: ин­же­нер, хи­мик, фре­зеров­щик, а но­вое их за­нятие – не про­фес­си­ональ­ное. Тут нет ни­какой про­фес­сии. Это­му за­нятию мож­но на­учить­ся за нес­коль­ко ча­сов (ну пус­кай – за нес­коль­ко дней или да­же не­дель). И – что важ­но! - к это­му за­нятию они со­вер­шенно не при­вяза­ны, не ас­со­ци­иру­ют се­бя с ним: прос­то не­кий за­рабо­ток. Под­вернёт­ся под ру­ку дру­гой – пой­дут ту­да, ка­кая, собс­твен­но, раз­ни­ца. В этом – в от­сутс­твии при­вяз­ки, про­фес­си­ональ­ной, в пер­вую оче­редь, - ус­той­чи­вый приз­нак люм­пе­на. Кто он? Да ник­то. Со­ци­аль­ная пыль, го­нимая вет­ром. Собс­твен­но, в ны­неш­нем ми­ре оно и удоб­нее – быть ни­кем: ши­ре воз­можнос­ти ку­да-ни­будь прис­тро­ить­ся и да­же, ес­ли по­везёт, ку­да-ни­будь про­тырить­ся.

Ког­да-то очень дав­но один мо­лодой италь­янец на­писал мне сти­хот­во­рение, где сре­ди ли­ричес­кой че­пухи ме­ня по­рази­ла од­на строч­ка: «Я не по­эт, я – мон­тажник», - пи­сал са­моде­ятель­ный по­эт. Он и впрямь был мон­тажни­ком. Нас­коль­ко же он был при­вязан к этой сво­ей жиз­ненной ро­ли, гор­дился сво­им ре­мес­лом, что ни на ми­нуту не за­бывал о том, что он имен­но мон­тажник, а не что-то дру­гое. И это здо­рово! Сум­ма та­ких «мон­тажни­ков» соз­да­ёт уме­лый, ква­лифи­циро­ван­ный, мас­те­рови­тый на­род. А об­ратное по­ложе­ние соз­да­ёт на­род люм­пе­низи­рован­ных не­умех.

Де­ин­дус­три­али­зация стра­ны – вот глав­ная при­чина люм­пе­низа­ции на­селе­ния. При этом люм­пе­низи­ру­ют­ся все – и выс­шие, и низ­шие – во­об­ще все, вклю­чая тех, кто не­пос­редс­твен­но в про­мыш­леннос­ти не ра­ботал. По­тому что ин­дус­трия – это не прос­то фаб­ри­ки и за­воды, это уро­вень уме­лос­ти, смыш­лё­нос­ти, под­го­тов­леннос­ти на­рода. Ин­дус­три­аль­ный на­род – это на­род-про­фес­си­онал. На­род не­ин­дус­три­аль­ный – это тём­ный бед­няк: «мо­гу ко­пать – мо­гу не ко­пать». Ин­дус­трия – это то, что да­ёт за­каз на под­го­тов­ку спе­ци­алис­тов и зна­токов, что ста­вит за­дачи пе­ред на­укой. Без ин­дус­трии на­ука – это бес­почвен­ная на­тур­фи­лосо­фия. Ин­дус­трия ста­вит за­дачи и пе­ред об­ра­зова­ни­ем. Нет ни­чего уди­витель­но­го в дег­ра­дации на­шего об­ра­зова­ния на всех уров­нях: на­ше ны­неш­нее об­ра­зова­ние – это об­ра­зова­ние де­ин­дус­три­али­зации.

Люм­пе­ны об­ра­зова­ния

Се­год­ня наш со­ци­аль­ный лан­дшафт на­поми­на­ет де­лян­ку, за­рос­шую бурь­яном и мел­ко­лесь­ем пос­ле то­го, как по­гиб­ла или вы­руб­ле­на бо­лее цен­ная рас­ти­тель­ность.

Бурь­ян вос­про­из­во­дит­ся сис­те­мой об­ра­зова­ния. Се­год­ня про­цен­тов семь­де­сят сту­ден­тов обу­ча­ют­ся по гу­мани­тар­ным спе­ци­аль­нос­тям: юрис­ты-эко­номис­ты, фи­лоло­ги-куль­ту­роло­ги. По су­щес­тву де­ла, это лю­ди без про­фес­сии и без ка­кой бы то ни бы­ло со­ци­аль­ной и про­фес­си­ональ­ной при­вяз­ки. Они – ник­то. То есть люм­пе­ны. Се­год­ня аби­тури­ен­ты пря­мо так и го­ворят: я-де хо­чу по­лучить гу­мани­тар­ное об­ра­зова­ние, а там вид­но бу­дет. В си­лу дей­ству­ющей об­щес­твен­ной кон­венции по­лага­ет­ся счи­тать всех этих фи­лоло­гов-куль­ту­роло­гов – про­фес­си­она­лами, а их обу­чение – про­фес­си­ональ­ной под­го­тов­кой. На са­мом де­ле, это в луч­шем слу­чае не­кое дам­ское об­ра­зова­ние, не пред­по­лага­ющее ни­каких внят­ных уме­ний и на­выков, но поз­во­ля­ющее за­сесть в офис. В луч­шем слу­чае, в ре­зуль­та­те обу­чения на всех этих лин­гвис­тов-эко­номис­тов и по­лито­логов-куль­ту­роло­гов при­об­ре­та­ет­ся кое-ка­кая внеш­няя отё­сан­ность. А в по­дав­ля­ющем боль­шинс­тве слу­ча­ев прос­то при­об­ре­та­ет­ся дип­лом. Это все зна­ют, но – тсс-с-с-с! Го­ворить об этом вслух – не­полит­коррек­тно. У нас ведь все рав­ны – и фи­зики, и ли­рики, и ин­же­неры, и куль­ту­роло­ги.

Ка­кое-то ко­личес­тво лиц с дам­ским об­ра­зова­ни­ем, ве­ро­ят­но, нуж­но, но до­пус­ти­мо и да­же нуж­но, но - еди­ницы про­цен­тов. А у нас в гу­мани­тарии идут ря­дами и ко­лон­на­ми.

Имя им – ле­ги­он. Они бол­та­ют­ся по жиз­ни, вер­нее, по офи­сам. Ес­ли нет ра­боты в офи­сах – при­ходит­ся брать­ся за что по­пало: шо­ферить, что-то ре­мон­ти­ровать, стро­ить, чем-то тор­го­вать, в чём-то пос­редни­чать, жу­лить по ме­лочам… Ра­бота­ют они пло­хо, не­уме­ло, ко­сору­ко, что по­нят­но: не учи­лись же это­му де­лу, да и не свя­зыва­ют се­бя с ним…

Эта пуб­ли­ка – из­де­лия вся­кого ро­да эко­лого-куль­ту­роло­гичес­ких уни­вер­си­тетов - при всём внеш­нем нес­ходс­тве с клас­си­чес­ким бо­сяком – впол­не люм­пе­низи­рован­ный слой. Они – нич­то. Куль­тур­ные бо­сяки. Они ни к че­му не при­вяза­ны, не име­ют про­фес­сии, а от­сю­да – не име­ют и внят­ных взгля­дов на мир и на се­бя. И по­это­му их мож­но под­бить на что угод­но и втя­нуть во что угод­но. Они не встро­ены в жизнь, не уме­ют ни­чего тол­ком де­лать, а по­тому име­ют ко­лос­саль­ные пре­тен­зии к ми­ру и жиз­ни, не го­воря уж о на­чаль­стве. У них под­рос­тко­вое от­но­шение к жиз­ни: не умея ни­чего, они го­товы раз­ру­шить мир, пос­коль­ку он, по их со­об­ра­жени­ям, неп­ра­виль­но ус­тро­ен.

Эта пуб­ли­ка – и люм­пен-про­лета­рии, и люм­пен-ин­телли­ген­ты – го­товая со­ци­аль­ная ба­за для оран­же­вых ре­волю­ций и фа­шист­ских пе­рево­ротов; толь­ко дай знак. Они бес­почвен­ны, сла­бо свя­заны с прак­ти­кой жиз­ни, к то­му же внут­ренне не­заня­ты, при­вык­ли бол­тать­ся по жиз­ни, ме­нять за­нятия. В про­цес­се вос­пи­тания-об­ра­зова­ния в их го­ловы не бы­ло вло­жено ни­каких внят­ных и оп­ре­делён­ных по­нятий – сле­дова­тель­но, лю­бой, кто ав­то­ритет­но за­явит лю­бую май­дан­ную че­пуху - мо­жет иметь у них гром­кий ус­пех. Имен­но та­кая пуб­ли­ка ру­коп­леска­ла ког­да-то Гит­ле­ру и при­вела его к влас­ти, точ­но та­кая же – сто­яла на май­да­не в Ки­еве и рас­ка­чала в се­бе ис­крен­нюю не­нависть к мос­ка­лям. Иног­да на­чина­ет­ся прос­то со «сто­яния» за не­боль­шой го­норар от ус­тро­ите­лей ме­роп­ри­ятия, а по­том – втя­гива­ют­ся. По­чему бы и не втя­нуть­ся: ведь они пус­тые, в их го­ловы мож­но за­лить что угод­но. Не пус­тым че­лове­ка де­ла­ет про­фес­сия, про­фес­си­ональ­ный, уме­лый труд, гор­дость этим тру­дом, связь с жиз­ненной ре­аль­ностью пос­редс­твом это­го тру­да. Се­год­ня та­кое жиз­ненное по­ложе­ние – за­тонув­шая Ат­ланти­да, се­год­ня всё вок­руг ка­кое-то од­но­разо­вое и слу­чай­ное, и са­ми лю­ди – слу­чай­ные. Дек­ласси­рован­ные. Люм­пе­низи­рован­ные.

Люм­пе­ны ге­ог­ра­фии

Осо­бый вклад в люм­пни­зацию на­селе­ния внес­ли пра­ва и сво­боды че­лове­ка – в час­тнос­ти, та­кая ба­зовая сво­бода, как сво­бода пе­ред­ви­жения и вы­бора мес­та жи­тель­ства.

Про­пис­ка от­ме­нена, всяк мо­жет течь ку­да за­хочет. Те­чёт на­род, по­нят­но, в боль­шие го­рода или уж пря­мо в Мос­кву. Мил­ли­оны сня­лись со сво­его мес­та в по­ис­ках луч­шей до­ли. На пер­вый взгляд – от­личная воз­можность, а по су­щес­тву – раз­ру­шение жиз­ни.

В прик­реплён­ности к сво­ему мес­ту есть боль­шой смысл. Ес­ли ты зна­ешь, что те­бе здесь жить ес­ли не до кон­ца дней, то не­ог­ра­ничен­но дол­го – ты так или ина­че в это мес­то вкла­дыва­ешь­ся. Ты стре­мишь­ся его улуч­шить, ук­ра­сить или уж, во вся­ком слу­чае, не га­дить там. По­тому что это твоё мес­то, в ка­кой-то ме­ре – часть те­бя са­мого. Пом­ню, ког­да-то на школь­ных тет­радках пе­чата­ли ци­тату из Че­хова: «Ес­ли б каж­дый на сво­ём клоч­ке зем­ли сде­лал всё, что мо­жет, как прек­расна ста­ла бы на­ша зем­ля» (ци­тирую по па­мяти). И это чис­тая прав­да, в су­ете за­бытая на­ми.

Иное де­ло, ес­ли пред то­бой, что на­зыва­ет­ся, от­крыт весь мир. На пер­вый взгляд, ка­жет­ся, что та­кое по­ложе­ние нес­равнен­но луч­ше и счас­тли­вее. Иди ку­да сам зна­ешь, жи­ви где хо­чешь. Не пон­ра­вилось тут – ез­жай в Мос­кву, не сло­жилось в Мос­кве – поп­ро­буй за гра­ницу. В ин­терне­те не прек­ра­ща­ют­ся об­сужде­ния: сва­лить из «Раш­ки» или по­куда ос­тать­ся в «этой стра­не», пуб­ли­ку­ют­ся муд­рые со­веты и впе­чат­ле­ния тех, кто «сва­лил» или кто по тем или иным при­чинам ос­тался. На са­мом де­ле воз­можность «сва­лить» па­губ­на для стра­ны, для на­рода и для са­мих ге­ро­ев. Па­губ­но для тех, кто у­ез­жа­ет, для тех, к ко­му он при­ез­жа­ет, и для тех, кто ос­та­ёт­ся то­же па­губ­но. У­ез­жая, че­ловек го­дами, а то и де­сяти­лети­ями, жи­вёт на два до­ма, не пой­ми как, не при­кипая ду­шой ни к од­но­му из мест. От ста­рого мес­та он отор­вался (это про­вин­ция, «ды­ра», ни­каких пер­спек­тив, не­чего ло­вить – он это мес­то пре­зира­ет), а на но­вом мес­те – пре­зира­ют его. Тут он про­вин­ци­ал, «по­на­еха­ли тут». Но­вое мес­то то­же ощу­ща­ет­ся как враж­дебное, не своё.

В Туль­ской об­ласти мне рас­ска­зыва­ли: из сёл на­род уте­ка­ет в рай­цен­тры, а ис­конные жи­тели рай­цен­тров ста­ра­ют­ся пе­реб­рать­ся в Ту­лу, а ту­ляки в свою оче­редь, по­нят­но, в Мос­кву. Жи­вут час­то в урод­ских ус­ло­ви­ях, но – в Мос­кве. Пос­коль­ку квар­ти­ра съ­ём­ная и пер­спек­ти­вы ту­ман­ны – сво­им мес­том они не счи­та­ют ни Ту­лу, ни Мос­кву. А ко­ли так, они – со­ци­аль­ная пыль, но­симая вет­ром. Вся их жизнь – вре­мен­ная и слу­чай­ная, лю­бить и ук­ра­шать зем­лю та­кой че­ловек ни­ког­да не бу­дет. Не­даром на вок­за­ле, ка­кой он ни есть рас­прек­расный, гос­подс­тву­ет ат­мосфе­ра вре­мен­ности и не­уюта, на­ходить­ся там боль­ше не­об­хо­димо­го не хо­чет­ся.

Но этим де­ло не ис­черпы­ва­ет­ся. Са­мая воз­можность вот так снять­ся и у­ехать – разъ­еда­ет ду­ши и тех, кто ни­куда не у­едет. Боль­шинс­тво ведь всё-та­ки ни­куда не у­ез­жа­ет, а так и про­жива­ет жизнь в сво­ём уг­лу. Но са­мая воз­можность у­ехать в ка­кие-то бо­гатые и счас­тли­вые зем­ли, где жить лег­че, где и ра­ботать-то поч­ти не нуж­но, – всё это дей­ству­ет раз­ла­га­юще и де­мора­лизу­ет. Че­ловек раз­ду­мыва­ет и при­мери­ва­ет­ся, собс­твен­ная жизнь ка­жет­ся ему ма­лоцен­ной и не­ува­жа­емой, вкла­дывать труд в её улуч­ше­ние он не бу­дет: что в на­шей ды­ре мо­жет быть при­лич­но­го, по­ра ва­лить от­сю­да, толь­ко вот на­до ре­шить, ку­да. Очень час­то ре­шение за­тяги­ва­ет­ся, по­рой до пен­сии, но че­ловек этот – ни в го­роде Бог­дан, ни в се­ле Се­лифан – жи­вёт с чувс­твом вре­мен­ности и слу­чай­нос­ти. Вре­мен­ность и слу­чай­ность – это как раз ос­новные чувс­тва люм­пе­на.

Хи­мера отъ­ез­да – прем­но­го то­му спо­собс­тву­ет. И, нап­ро­тив, зная твёр­до, что те­бе здесь жить – по­нево­ле бу­дешь об этом мес­те за­ботить­ся, врас­тать в не­го кор­ня­ми.

Се­год­ня та­ких люм­пе­нов-не­удач­ни­ков бро­дит по на­шей зем­ле нес­чи­тано: в ор­би­ту их не­удач­ни­чес­тва втя­нут весь мир. Боль­шинс­тво, ко­неч­но, во всю жизнь ни­куда не тро­нет­ся, но тос­ка по нес­бы­точ­но­му бу­дет гло­дать не­от­ступ­но, ме­шая на­ладить жизнь в род­ном уг­лу и при­вивая пси­холо­гию люм­пенс­тва.

Ку­да ж нам плыть?

Со­еди­нение люм­пен-про­лета­ри­ев с люм­пен-ин­телли­ген­та­ми – мощ­ней­ший кад­ро­вый ре­зерв пе­рево­рота фа­шист­ско­го ти­па. Это про­демонс­три­рова­ла Ук­ра­ина. У нас этой пуб­ли­ки то­же пре­дос­та­точ­но. И их ста­новит­ся боль­ше.

Что мож­но сде­лать? Как пре­дот­вра­тить ис­поль­зо­вание этих лю­дей ор­га­низа­тора­ми май­да­нов?

Уве­рена: ни­како­го чу­додей­ствен­но­го при­ёма тут быть не мо­жет. Нам нуж­на ин­дус­три­али­зация, ор­га­низо­вать ко­торую мо­жет толь­ко го­сударс­тво. Под ин­дус­три­али­зацию на­до пе­рес­тро­ить сис­те­му вос­пи­тания-об­ра­зова­ния, сно­ва взяв её твёр­до в ру­ки. Не «ока­зывать об­ра­зова­тель­ные ус­лу­ги», а всес­то­рон­не вос­пи­тывать и об­ра­зовы­вать мо­лодое по­коле­ние. Шко­ла дол­жна сно­ва стать еди­ной тру­довой по­литех­ни­чес­кой, а пос­лешколь­ное об­ра­зова­ние дол­жно иметь вы­ражен­ный крен в сто­рону ес­тес­твен­но-тех­ни­чес­кой под­го­тов­ки.

При­дёт­ся пе­ретер­петь ис­те­ричес­кий визг ли­бераль­ной ту­сов­ки и дав­ле­ние сто­ящих за ни­ми сил, ко­торые за­ин­те­ресо­ваны в том по­ряд­ке об­ра­зова­ния, ко­торый есть сей­час. По­нять их мож­но: ны­неш­нее об­ра­зова­ние-вос­пи­тание – это соз­да­ние уп­равля­емо­го ха­оса в моз­гах. У нас лю­бят ци­тиро­вать про­фес­со­ра Пре­об­ра­жен­ско­го из «Со­бачь­его сер­дца», что-де раз­ру­ха ко­ренит­ся в моз­гах. Это вер­но, но не до кон­ца. На са­мом де­ле, в го­ловах ко­ренит­ся во­об­ще всё, в том чис­ле и уп­равля­емый ха­ос. По­это­му из­гнать его ус­тро­ите­лей из сис­те­мы об­ра­зова­ния, вер­нее ска­зать, взять её в твёр­дые ру­ки го­сударс­тва – за­дача из ка­тего­рии на­ипер­вей­ших.

Ес­ли го­сударс­тво не возь­мёт в ру­ки де­ло вос­пи­тания-об­ра­зова­ния-тру­до­ус­трой­ства лю­дей - мы по­лучим ре­волю­цию люм­пе­нов.

Let's block ads! (Why?)