Президент России Владимир Путин подчеркнул необходимость сохранять единую российскую нацию. «Мы знаем, как хрупок гражданский мир. Теперь мы это знаем, мы никогда не должны забывать об этом, не должны забывать о том, как тяжело затягиваются раны раскола, и именно поэтому наша общая обязанность — сделать всё от нас зависящее для сохранения единства российской нации», — сказал Путин на торжественной церемонии освящения нового Храма новомучеников и исповедников российских в Сретенском монастыре Москвы.
Также он отметил, что необходимо поддерживать общественно-политическое согласие, опираясь на традиционные ценности и религии. Стране необходимо не допустить ожесточения и раскола. Путин также отметил, что одна из главных целей — благополучие каждого человека и Родины в целом. Это и есть тот ключ, который помогает преодолевать разногласия, заключил он.
При всей верности произнесённых слов, возникает вопрос: а есть ли то самое единство нации, которое призывает беречь президент? И почему эта тема поднята именно сейчас?
— В последнее время Владимир Путин сделал лейтмотивом многих своих выступлений именно тему единства нации и борьбы с расколом, — говорит президент Института национальной стратегии Михаил Ремизов. — Эта тема прозвучала и в недавнем послании президента Федеральному собранию.
С одной стороны, эта тема актуализировалась в связи с приближением столетия Великой Октябрьской социалистической революции. В Кремле долго решали, как стоит подавать это событие. Возобладала точка зрения, что нужно делать акцент на «гражданское согласие». А главным лозунгом должно стать: «не разжигать» ни в какую сторону. То есть не устраивать бурных дискуссий в СМИ о том, кто был всё же более прав — «красные или белые», не обострять социальные противоречия, ни тем более этно-религиозные.
Это общая установка последних лет — сохранить статус КВО во всём, что касается символов нашей истории. Главный принцип — как можно меньше «раскалывающих» тем.
— Насколько эффективен такой подход?
— Поляризация в обществе всё равно происходит. Как по идеологическим линиям, так и по этно-религиозным. Достаточно посмотреть, как активно распространяется исламистская идеология, причём не только там, где большинство населения традиционно придерживается мусульманства.
— Почему всё острее противостояние между сторонниками советской идеи и теми, для кого, условно говоря, идеальным государем представляется Александр III?
— Да, если вспомнить конец 90-х годов, раскол «на красных и белых» был слабее, чем сейчас. Наверно, тогда внимание и тех, и других было отвлечено на борьбу с «либеральным оскалом» власти. С того времени государственный официоз изменился (речь не идёт о том, что власть перестала быть либеральной, а о том, что она перестала себя таковой подавать). Просто сменился, скажем так, идеологический фасад власти. И поэтому противостояние «коммунистов» и «антикоммунистов» снова усилилось. Но я вижу в этом ещё симптом ощущения обществом политической и экономической неуспешности России в последние четверть века. Зацикленность на прошлом, на обсуждении исторических персонажей является признаком отсутствия серьёзной работы над современными идеологическими и социальными проблемами. По основному набору мифов и «красных», и «белых» можно проследить какие сегодняшние неврозы проявляются через них.
— В чём недорабатывает государство?
— На мой взгляд, наше государство ещё с советских времён слишком увлечено культом разнообразия. Как культурно-этнического, так и идеологического. В то время как именно политика культурной интеграции способствует укреплению единства нации. Однако вот ей-то как раз уделяется мало внимания. Единство появляется не в результате табу на «раскалывающие» вопросы, а в результате планомерной политики интеграции на базе единой культуры и целостной версии исторической памяти. Усилия по культурной интеграции общества на базе русского языка, русской культуры, русской исторической памяти должны быть регулярными. В противном случае могут начать преобладать центробежные процессы.
— Социальное неравенство также раскалывает общество. С этим что делать?
— Если государство выведет тему уменьшения социального неравенства в приоритет, результат не будет немедленным. Но это будет позитивный вектор для всего общества. Это может стать очень хорошим объединяющим фактором. Единство нации достигается не за счёт негласного запрета поднимать «опасные темы», а за счёт смелости браться за них и решать их. Именно политику по снижению социального неравенства примут люди самых разных политических взглядов и национальностей. Тот же исламский терроризм на Кавказе потеряет один из главных своих аргументов, что современное светское государство не может и не хочет выстроить общество хотя бы относительной социальной справедливости. Однако мы видим, что подобные идеи если и звучат с политических площадок, то в очень ослабленном, паллиативном виде.
— Что конкретно можно было бы сделать в данном направлении, кроме введения прогрессивного подоходного налога?
— Тут надо подходить комплексно. Надо проводить политику деофшоризации, направленную на возвращение капиталов в Россию. Необходимо выравнивать и территории, то есть вкладывать огромные средства не в несколько субъектов федерации, как сейчас, а в те регионы, которые остро нуждаются в этом. Усиливать профсоюзы и так далее. Простор для деятельности тут широкий. Все эти меры хорошо показали себя, в частности, в первые десятилетия после Второй мировой войны в ряде европейских стран.
— Способна нынешняя политическая элита в России осуществить подобные меры?
— Пока не вижу к этому никаких предпосылок. Долго держать единство нации под лозунгом «не разжигать» — невозможно.
— Единство российской нации сегодня держится на концепте государственного патриотизма, — считает декан факультета «Социология и политология» Финансового университета при правительстве РФ Александр Шатилов. — Всё-таки граждане России в большинстве своём государственники, и пока ещё большая часть из нас в той или иной степени ориентируется на власть. Кроме того, продолжает сказываться фактор Крыма и фактор противостояния Западу, претендующего на наш государственный суверенитет.
Весна 2014 года показала, что нас может сплотить активная внешняя политика, борьба с внешней угрозой.
Другое дело, что скрепы, на которых держится страна, необходимо усиливать, а этого не происходит.
При этом российская элита действует топорно, а иногда чуть ли не самоубийственно. Своими зачастую непоследовательными действиями власть провоцирует конфликты и нездоровые настроения в обществе. Взять ту же коррупционную тематику. Хоть она и была вброшена в наши СМИ, скажем так, «пятой колонной», борьбу с коррупцией никто не отменял. И народ должен видеть, что эта борьба приносит вполне конкретные результаты.
Непоследовательная внешняя политика, упорное нежелание открыто признать поддержку Донбасса, например, отталкивает от власти патриотически настроенные слои общества. У меня есть ощущение, что Владимир Путин понимает эти опасности, но вот чиновничество нередко проявляет пассивность или даже нежелание исправлять порочные стороны сложившейся государственной системы.
— Почему в обществе усиливается противостояние по идеологическим мотивам?
— Действительно, в обществе в нашем интеллектуальном сообществе порой наблюдается война всех против всех. Либералы воюют с державниками, державники с коммунистами, коммунисты с православными и так далее. На это накладываются, мягко говоря, странные инициативы от лица власти. Как, например, установление мемориальной доски Маннергейму в Санкт-Петербурге. Это надо было додуматься сделать в городе, который потерял сотни тысяч жителей в годы Великой Отечественной войны. А в той войне, напоминаю, Маннергейм был союзником Гитлера. Или — памятник Колчаку, который был тоже весьма противоречивой фигурой и умудрился репрессиями настроить против себя зажиточное сибирское крестьянство.
Таким образом будоражить прошлое совершенно не стоит. Владимир Путин это понимает и потому уже много лет поддерживает самые разные слои российские элиты, пытаясь объединить коммунистов, либералов и патриотов. Не случайно в своё время был заброшен в общество концепт суверенной демократии.
Подпишитесь на нас
