Карп-любитель
«До нас дошли слухи, что в Брединском районе, в пруду станицы Наследницкой, хорошо ловится карп. В те далёкие 70-е годы рыбацкая снасть была простецкой. Леска 0,5 мм на все 100 метров, вместо кормушки - кусок свинца, отлитый в столовой ложке и на поводках два крючка № 8-10. И вся эта снасть собиралась на куске фанеры с прорезями.
Останавливаюсь на подробном описании снасти, так как именно ей суждено было сыграть главную роль в нашей истории. Заводилась донка одним человеком на лодке, у которого руки были заняты веслами, а грузила (свинцовые ложки) были зажаты между пальцев ног, второй рыбак аккуратно стравливал леску с фанерки. В конце, метрах в девяноста от берега, грузила опускались с левого и правого борта, а это место подкармливалось - делали компактный рыбий стол, приглашая к нему обитателей глубин.
Когда заканчивалась эта суета на берегу, начинали готовить тоже стол, но уже для себя. Причём все дружно верили, что ночь не будет тёплой, а потому следует принять для сугрева. Расположились мы около одной снасти, и бутылка вина очень удобно поместилась на фанерке с остатками лески. Домашние сборы, дорога, постановка донок - всё это сказалось приятной усталостью. Мы отдыхали... Вдруг все умолкли и уставились на двигающуюся в сторону берега бутылку с остатками вина. Никто не ожидал, что карп так быстро придёт к «столу» кормиться. А это именно он, закусив кукурузой, потребовал своей доли вина.
Пока закрывали рты, то да сё, с подсечкой опоздали, и карп благополучно ушёл в свои глубины. А мы так и не смогли узнать, откуда у него взялось пристрастие к молдавскому вину».
Геннадий Косых, Челябинск
За зайцами
«Ночью на промороженную голую землю густо упал снег. И мы, собравшись накануне на облавную охоту, были счастливы: свежая пороша всегда сулила удачу.
Выехали на маленьком автобусе в полуночь. Дорога предстояла длинная. Кто-то тихо переговаривался в темноте салона, кто-то беспощадно смолил сигареты, дед Рябинкин мирно посапывал, положив мне на плечо голову в каракулевой фуражке.
Миновали город, свернули на просёлок.
«Тормозни здесь».
Автобус остановился. Рябинкин стоял у двери, за плечами рюкзак, на плече ружьё. Из рваного его чехла выглядывали кончики складных спиннинговых удилищ.
«Ты куда, дед?» - изумлённо загалдели охотники, ведь до места ещё полсотни вёрст.
«Уж больно у вас орава велика, - ответил мой друг, - я решил в одиночку зайца потропить».
«А спиннинги зачем?» - спросил я.
Дед не ответил, шагнул в сторону и пропал в темноте.
Автобус тронулся, а мужики ещё долго обсуждали непонятное поведение Рябинкина.
Несмотря на свежую порошу, день у нас не задался: то неудачно выстраивали загон, то на номерах стрелки безбожно мазали. Итог, как говаривал дед Рябинкин: «Ноги сшоркали до самой задницы», а взяли на добрый десяток мужиков всего двух зайцев-беляков. И двинули домой.
Деда встретили в условленном месте. Он шагнул из кустов волчьей ягоды заснеженный и... с тремя матёрыми русаками через плечо. Мужики в автобусе онемели.
Рябинкин поднялся на подножку, горделиво бросил на пол зайцев, и автобус взорвало: «Как?! Где?!»
Дед долго и высокомерно молчал. Потом расстегнул чехол для ружья, вытянул и сложил спиннинговые колена в одно удилище.
«Когда заяц на жировку встаёт?» - устроил дед нам экзамен.
«После захода солнца», - ответили мы.
«А когда отдыхать на лёжку уходит?»
«Перед рассветом».
«Правильно. Вот в это самое время я и охочусь... со спиннингом».
В автобусе опять кто-то нервно подавил смешок. На него зашикали. А дед всё тем же учительским тоном продолжал:
«А в этом деле, значитца, орава не нужна, потому как ни суеты, ни спешки оно не терпит. Раскидал я на заячьих переходах бросовой мелкой моркошки, а сам в густом кусту засидку себе делаю. Острые крючки-тройники крупной морковью наживляю и из куста во все стороны длинные забросы делаю, к лесе сигнальные бубенчики подвешиваю. Ну а дальше всё как на рыбалке: зазвенит бубенчик - не зевай, подсечку делай!»
Охотники осветили зажигалкой дедовы трофеи. Заячьи морды были ранены, но это не был след дробового удара.
Несколько дней спустя я выехал самым ранним автобусом в Челябинск. Среди пассажиров заметил двух охотников с лыжами из нашей «облавной» команды. По неписаному охотничьему правилу не стал задавать вопросов. Они вышли в ночь у густых лесопосадок. Из чехлов охотничьих ружей скромно выглядывали кончики спиннинговых удилищ.
Анатолий Столяров, Троицк
Одним выстрелом - девять уток!
Однажды мы с отцом были на охоте. Мне тогда было лет 15. Мы ездили по лугам, смотрели дичь - уток. Возле небольшого водоёма, в паре метров от берега, видим - стая уток. Сидят довольно кучно. Я отцу говорю: «Стреляй, а то улетят!» А он медлит. Полез в воду, наклонился. Я ещё подумал: может, он рыбачить собрался? А он держит ружьё параллельно воде и ка-а-ак выстрелит. Всего один раз. Стая отплыла. А остались лежать убитые. Насобирали девять лысух убитых, и одну раненую. Отец даже не стал тратить второй патрон в двустволке. Тем более норма в этот вечер была пять штук.
Я когда рассказываю эту историю, никто не верит. Хотя это дробь разлетелась в разные стороны, и такой урожайной вышла охота.
Евгений Макеев, Шадринск
