Опечалила весть, что Дмитрия Харатьяна ресурс «Миротворец» объявил врагом Украины. Даже не стану выяснять, за что. Там враги самой Украины причину придумывают — на их родине телевизоры редкая штука. Даже если есть, то на польские каналы настроены. В основном, разумеется.
Но по факту они ни нам не родные, ни основному населению центральной и восточной неньки. Для нас Харатьян — узорное звено массового бессознательного. Он наш эльф, благородный идальго, красивый человек.
Не знаю точно, что он сам говорит о своём отношении к бесовне в Незалежной, но, скорее всего, он брезгует даже думать о самой возможности войны братских народов. Не по чину сказочным героям в коровью лепёшку сапогом попадать. У него под ногами горы и долы.
Тот, кто хочет обидеть Харатьяна, настраивает против себя несколько миллионов по разные стороны баррикад, которые в свободное от противостояний время садятся перед телевизором и, чтобы отдохнуть от бреда насущного, не отказываются посмотреть «Гардемарины, вперёд!» ещё раз.
Но суть не в этом. Суть в том, что стукач Геращенко не друг Украине.
Во-первых, само по себе «стучать» (даже на друга заклятого) — просто «фу»!
Во-вторых, он это «фу» молодёжи безголовой навязывает. А это — преступление против нации. Любая нация — это союз народов, объединённых общими моральными принципами.
Ни одна нация не приемлет стукачество, потому что это качество не идеально. А всё, что не идеально, то нации, уважающей себя, не подходит.
Вот Харатьян — подходит, а Геращенко — нет.
В случае чего, Харатьяна на том свете ждут влюблённые дамы, а Геращенко ждёт Бузина с шуруповёртом.
До чего же мы дожили?! Кто же отравил нас ненавистью? Кто так занизил планку?
Я помню времена, когда мне было непонятно, зачем в паспорте графа национальность.
Сейчас другие времена и мне очень хочется задать вопрос нашим законодателям: почему я не могу указывать свою национальность? Я хочу её указывать! Я горжусь этим и это делает моё положение в обществе более осмысленным. И я никогда не позволю представителям других национальностей чувствовать себя в моём присутствии неуютно. Я их понимаю и уважаю за их принципиальность. Только на принципе почитания своей нации можно выстроить самые сердечные отношения с другой нацией. Только в субъективном общении достигаются доверие и преданность. А как я могу этого добиться, если меня лишили возможности указывать в своём главном гражданском документе национальность?
Или давайте выпускать особый тип удостоверения, где нация указывается. Только боюсь, к мятежу это прямая дорога.
Мятеж внутри страны делает её слабой. Дворцовые перевороты эргономичней. Но тоже болезненны.
Поэтому на грядущем референдуме за отмену 13-й и 15-й статей Конституции надо бы и этот вопросик обсудить.
Что у нас нет права иметь государственную идеологию и мы международное право ставим выше государственного — это мы помним. Как и понимаем, кто напел Ельцину по пьяни, чем ещё можно Бушу угодить. Но опять же — из соображений гражданской ответственности и христианского милосердия — прощаем. Так пусть же и нас потешат благодарностью преемники старой власти — вернут пятую графу. Она важная составляющая самосознания. Вернём понимание нации и нашу государственную константу — «русский человек». Она уникальна. Нет ведь французского человека — есть француз, нет английского — есть англичанин, а русский человек есть. Русский грузин — Сталин — есть, русский мавр — Пушкин — есть, русский помор — Ломоносов — есть, русский варяг — Рюрик — есть, русских евреев — полно. В конце концов, есть мы — просто русские. Простоту эту за столетия из сотен племён сковавшие в огне междоусобных пожарищ и резни. Простыми, опять же, словами: «Всё оплачено, верните наше».
Мы найдём, как этим распорядиться.
Если нежить, подобная Геращенко, продолжит множиться, то наш святой долг противопоставить ей волоокую уверенность в собственной избранности и жертвенную готовность спасти погибающий этнос. Причём сделать это в соответствии с широтой наших душ и необъятностью территорий, за которые мы все несём ответственность, поскольку они принадлежат нашим детям. Территории можно только приумножать. Их много не бывает. Пусть не завтра, не через год и даже не через столетие, но рано или поздно наши потомки нам скажут спасибо. Ведь что может быть на Земле ценнее самой земли?
И мне бы очень хотелось, чтобы на этой земле было больше поэтов и красавцев Харатьянов, чем стукачей и уродов Геращенко.
