Ooхоо. Несколько замечаний по ходу

Есть свои плюсы в том, чтобы комментировать события не сразу, а после большинства наблюдателей и комментаторов, отметивших основные факты и детали. После вполне компетентного анализа коллег мне остается только обратить внимание на некоторые информативные нюансы, или же на место сформированной локальной картины в контексте глобального паззла.

Еще раз о спокойствии

Главным фактором не только российской, но мировой политики остается политическая консолидация российского общества, его глубинное спокойствие. Способность народа самостоятельно, вопреки суете элит, различать вечные ценности от сиюминутных влияний была еще не лишний раз доказана вчера на триумфальном шествии Бессмертного Полка. Публичное признание прожженного циника и опытного политика — американского посла Тефта, что это произвело неизгладимое впечатление, стоит намного дороже любых антироссийских информационных кампаний на Западе.

Спокойный, душевный, неполитизированный и очищенный от идеологий народный марш как будто нарочно состоялся в самых неблагоприятных для таких акций условиях — при самой плохой из возможных в мае погоде, во время традиционных майских каникул с выездом большей части горожан на дачи или в турпоездки. Неспешная подготовка семейных реликвий к общему празднику шла на фоне откровенно провокационных действий «системных» либералов из мэрии Москвы, после серии болезненных катастроф и терактов, а также массированной информационной войны западных СМИ и соцсетей по поводу будущего Сирии, бывшей Украины, а равно и по поводу смыслов Великой Отечественной войны.

Единственное — в эти дни не было привычной уже европошлости на российских телеканалах. Но и это тоже стало следствием консолидации и спокойствия общества. Если бы на пошлость сохранился спрос в обществе, ее бы смогли протащить и протранслировать. Однако, прямая и непрямая трансляция марша не только на ТВ собрала стократно большую аудиторию, чем любые развлекательные программы. Москва и Питер в этот день были вместе со всей Россией — и это важнее любых электоральных различий. При всем великом уважении к самым бесстрашным участникам народного марша в Киеве, Одессе, Харькове, доказавшим общерусское единство и временность оккупационной власти, решающим фактором для выздоровления наций будущего Союза остается консолидация и самоочищение российского ядра.

Еще один небольшой вклад в сложные условия прохождения марша в Москве — вероятный разгон облаков к официальному началу. Однако народ и до того, под холодным дождем издалека направился к местам сбора. Так что этот нюанс имеет другое политическое значение. Выбирая между воздушным парадом, который пришлось отменить, и народным маршем, который все равно бы состоялся, главнокомандующий обозначил приоритеты власти и понимании ею главной опоры. Хотя в надежности того же самого народа, только в погонах сомнений нет ни у кого, в том числе и у наших заклятых партнеров.

Главный козырь

Вторым по значению рядом событий стало завершение начального этапа передачи, вернее, перехвата власти в США к администрации Трампа. Уход директора ФБР Коми стал эффектной точкой. Мавр сделал свое дело, поработал временным гарантом закулисного соглашения между Трампом и Хиллари об отказе от оспаривания итогов выборов в обмен на отказ от уголовного преследования по делу «сервергейта» и другим скандалам вроде подставы под убийство посла Стивенса в Бенгази.

Находившийся под боем со всех сторон директор Коми, может, и хотел бы уйти в отставку, но не мог этого сделать до окончательного выяснения отношений в высшем истеблишменте. Теперь его уход означает достижение относительно стабильного баланса сил после размена фигур и ряда компромиссов, прежде всего, по оборонному бюджету. Знаком такого компромисса с проигравшими «ястребами» стало назначение жены сенатора Маккейна «смотрящей» в Госдеп, аппарат которого всегда контролировался соперниками «пиратов». Такая связка против влияния оставшихся глобалистов на внешнюю политику США позволит провести чистку, беспрецедентную со времен сенатора Маккарти.

Еще раз повторим для ясности, что финансовая олигархия не только была, но и остается доминирующей частью глобальной элиты в высшей точке своего совокупного влияния. В том числе и за счет кооптации и подчинения других крыльев элиты, например тех же милитаристов как политическую часть производственного капитала. В современных условиях для поддержания уровня влияния важно иметь не столько производство и технологии, сколько доступ к финансовым ресурсам — через оборонный бюджет или фондовый рынок. Так, скажем, спекулятивные проекты И.Маска являются прикрытием участия элиты ВПК в переделе финансовых ресурсов.

Мобилизация всех разнородных частей элиты в ряды спекулянтов и лоббистов делает текущий момент максимального влияния финансовой элиты одновременно моментом максимального раскола в этой элитной сфере. Дальнейшая экспансия финансистов невозможно, вместо этого предстоит сокращение пирога финансовых ресурсов, потому раскол в начале 2016 года и становится явным, начинается взаимная борьба за право сохранить свою долю, а для этого диктовать соответствующую политику. Банкстеры-менялы хотят инфляционной накачки и возврата к «золотому стандарту». Бывшие пираты мечтали бы о дефляции с одновременным бегством всех в доллар и продолжением эмиссии, но этот фокус в декабре 2015 года у них не вышел.

Так что в итоге собственно милитаристские элиты, ранее бывшие в союзе с банкстерами-пиратами, вынуждены кинуть и пойти на поклон третейской силе финконтроля, которая в свою очередь опирается на спецслужбы, авангард национальной бюрократии. Это мы и наблюдаем в лице Маккейна, заключившего союз с Трампом. Увеличение на $50 млрд и без того нехилого оборонного бюджета, наверняка, обусловлено задачами сокращения сугубо финансового распила и создания рабочих мест в промышленности. В этом интересы милитаристов с национальной бюрократией совпали, а с мастерами бюджетного распила и лоббистского чеса во главе с Хиллари разошлись.

Но теперь нужно обеспечить минимальную устойчивость финансовой системы, давно находящейся на грани полного краха. Угроза неуправляемого обвала финансового рынка к концу нынешнего года уже озвучена самыми авторитетными для американских элит экспертами. Значит стоит задача сделать этот процесс управляемым и относительно плавным. А для этого нужно брать под еще более жесткий контроль на ближайшие годы спекулянтов и прежде всего банкстеров-менял. Тем, разумеется, нужно продать свою нынешнюю свободу рук подороже.

Отсюда недавний всплеск применения главного «ядреного» политического оружия банкстеров — монополии глобальных масс-медиа и шире накопленного социального капитала в виде подопечных лидеров общественного мнения. Вернее, это носитель «ядреного» информационно-психологического оружия. А его боеголовками являются постановочные или даже реально кровавые провокации, вроде «катастрофы» малайского боинга или недавней «химической атаки» в сирийском Идлибе. Так же немаловажной частью этого оружия является «система наведения» и интерпретации в виде Викиликс и прочих «сливов» якобы хакерских атак. Приписать западному политику связь с Кремлем, приписать Кремлю или его союзникам кровавую провокацию, а затем всей мощью подконтрольных западных СМИ обрушиться на западного политика — технология простая, но испробованная, осечки раньше не давала.

Контригра Трампа тоже была простой — не спорить по существу вброса и развернутой информкомпании, а перевести игру из затяжного позиционного формата стоклеточных шашек с перевесом у противника сначала в формат поддавков, и тут же в формат «игры в чапаева» - быстрого сброса шашек с информационной доски. Гипертрофированно милитаристский ответ Трампа на «химическую» провокацию пролондонского крыла банкстеров с угрозой тут же повторить «бесцеремонный фейерверк» в Корее не только привлек к Трампу сердца милитаристов во главе с Маккейном, но и остудил провокационные порывы оппонентов-менял. Ведь следующим шагом могло стать физическое ограничение торговых транзакций в китайских морях, на которых эти самые меняльские банки в основном и зарабатывают.

И вообще, любая провокация оставшихся нелояльными банкстеров-глобалистов против власти финконтроля ведет к немедленной опоре на милитаристов с самой главной для торгашей угрозой перекрыть или жестко контролировать, как минимум, финансовые транзакции. После чего уже сами финансовые глобалисты начинают немедленно бороться «за мир во всем мире», не давая милитаристам шанса перехватить управление у спецслужбистов.

На таком допущении провокаций и даже подталкиванию оппонентов к провокациям друг против друга с последующим восстановлением баланса строится политика власти, опирающейся на третейскую ветвь элит. У нас в России ровно то же самое — власть спецслужбистов позволяет или даже незаметно подталкивает тех же олигархов устроить провокации, вроде «собянинской реновации», чтобы потом срежиссировать контратаку с другой стороны и восстановить баланс на новому уровне контроля. Другое дело, что и в эту игру тоже можно заиграться.

Таким образом, еще раз повторим, в Вашингтоне почти завершился период временного формата поддержания политического баланса. Минюст США восстановил контроль над политически вознесшимся ФБР. Но нужно еще будет провести и утвердить в конгрессе нового директора. Можно привести аналог меньшего масштаба такой же фазы развития политической ситуации в начале ельцинского периода, когда был отменен указ об объединенном министерстве безопасности и ВД. Аналог того же масштаба — разгром в июле 1918 года верхушки ВЧК, поддерживавшей временный баланс между партиями. Так что основные проблемы Трампа и всей американской элиты еще впереди. Теперь на повестке дня — подготовка к полномасштабному финансово-политическому кризису и гибридной гражданской войне по поводу дележа и контроля финансовых ресурсов.

Любитель Макрон

Можно спорить, чего дожидался Трамп перед увольнением «временного» директора ФБР — результатов выборов в Париже или демонстрации глубинного спокойствия и консолидации в Москве? А может — и того, и другого. Однако есть основания полагать, что победа Макрона устраивает Белый дом. Чем слабее власти крупных западных стран, тем лучше для контроля над финансовыми потоками в общих интересах спасения глобальных элит.

Для понимания подоплеки французских выборов нужно учесть один нюанс — партия Национальный фронт никогда и не собиралась побеждать на выборах. У нее несколько другая политическая задача. И вообще националисты и без выборов были и остаются ведущей политической силой при власти. Только нужно понимать, что во Франции доминирующей ветвью власти является традиционно судебно-полицейская ветвь, власть национальной юстиции и в целом бюрократии. Именно эта главная и слабо сменяемая, потомственная ветвь власти является носителем националистической идеологии, как и существенная часть формально правых и левых партий. Президентская власть и правительство парламентского большинства — так же традиционно делятся между двумя младшими ветвями элиты, финансово-торговой и промышленно-милитаристской.

Фактически всегда идет розыгрыш второго места в системе, потому что во втором туре президентских выборов или при формировании коалиции в парламенте претенденты вынуждены договариваться с главной ветвью, то есть с настоящими правящими, а не публичными «националистами». Национальный фронт в 1990-х понадобился как инструмент давления и удержания баланса из-за вхождения Франции в ЕС и доминирования финансистов в глобальном масштабе. Точно так же как в России был востребован «сын юриста», который озвучивал интересы и идеологию такой же ветви, поддерживая баланс и действующую исполнительную власть в той мере, в которой она прислушивалась к самой непубличной ветви власти.

По итогам президентских выборов во Франции 7 мая мы наблюдаем полный провал старых партий, усиление националистической партии, готовой идти в правительственное большинство, если Макрон, бывший на связи местных элит с глобалистами, вдруг будет больше слушать последних. То есть в условиях глобального кризиса главная, но не публичная националистическая часть элиты обозначила свою готовность активно маневрировать, чтобы получить свою долю управляемого сообща финансового пирога мировой торговли.

При этом одной из главных задач новой французской власти будет участие в контроле над эмиссией евро. Макрон, как вхожий к влиятельным банкстерам. Необходим, прежде всего, для этого. Важным нюансом при этом является громко обозначенное со стороны Марин Ле Пен табу для нового президента на слишком тесные связи с немецким канцлером. Непубличные националисты при реальной власти будут стараться держать яйца в разных корзинах, и главные для Парижа отношения с Берлином они будут строить без влияния Лондона, то есть не через Елисейский дворец, а через правительство с участием публичных националистов и через межпартийные связи с немецкими политиками.