В Риге выставка «Роману Суте — 120. Универсальная формула искусства» развернулась на два больших зала — в Музее декоративного искусства и дизайна и в главном здании Латвийского национального художественного музея.
Академия и модерн
Творчество Суты многогранно и очень значимо как для Латвии, так и в контексте мирового искусства. Он был графиком, живописцем, дизайнером, сценографом, иллюстратором, мастером прикладного искусства, художником по интерьерам, критиком и педагогом. Как все это уживалось в одном человеке?
В шутку говорят, что он изобрел универсальную формулу искусства. А, скорее, он сам был универсалом, соединившим в себе все эти грани. С одной стороны, он был провозвестником латвийского модернизма, а с другой — учился у мастеров академической школы. Сначала — в Рижском художественном училище у Пурвитиса и Тилберга, а когда семью его родителей эвакуировали в 1915–м вглубь России, окончил Пензенское художественное училище.
В Пензе он познакомился и с будущей супругой — Александрой Бельцовой, тоже студенткой училища.
И в Риге, и в Пензе преподавали по академическим образцам, но молодых живописцев овевали ветры нового французского искусства, которое в то время как раз было на подъеме. Этот конструктивизм, национальный романтизм, кубизм и другие «измы» в полной мере воплотились в творчестве Романа Суты.
Все, что можно увидеть на этой «двойной» выставке, собрано из нескольких рижских музеев — не только художественных и исторических, но и театра и кино, из частных коллекций.
Эксклюзивные тарелки
В большом зале Музея декоративного искусства и дизайна расположились творения мастерской росписи по фарфору «Балтарс», одним из основателей и активных членов которой был Сута, продукция Рижского фарфорово–фаянсового завода Кузнецова, где он почти десять лет был главным художником, мебель и предметы интерьера его дизайна, эскизы.
— Эскизы мы получили в Нацархиве, а продукцию «Балтарса» и Кузнецовского завода нам любезно предоставили из восьми частных коллекций, — говорит директор МДИД Инесе Барановска. — Самое большое количество предметов, конечно, нам дали из коллекции Петра Авена. Благотворительный фонд «Поколение» передал на выставку все, о чем мы просили. К тому же Авен поддержал нашу обширную образовательную программу и научную конференцию, посвященные творчеству Суты.
Вторая коллекция авторского фарфора хранится в семействе Яниса Зузанса — он тоже поделился с нами. В прошлом году и в нынешнем вышли две книги, посвященные творчеству Суты, которые были снабжены большим числом репродукций. Но собрать и увидеть вместе все эти предметы «вживую» — возможность поистине уникальная, и представиться она может, наверное, раз в 10–20 лет.
Свой язык
В 2014 году у нас была выставка «Рижский художественный фарфор, 1920–1930–е», но за это время и частные коллекции, и наша музейная пополнились новыми уникальными предметами. Во многом благодаря и поддержке банка Rietumu — когда мы находим какие–то уникальные предметы, он помогает нам их приобрести для нашей коллекции.
На выставке в нашем музее 207 предметов. И неожиданно оказалось, что продукции мастерской Baltars у нас больше, чем Кузнецовского фарфора, да первый и более эксклюзивный. Ведь фабрика выпускала массовую продукцию, хотя многие изделия были на уровне предметов искусства благодаря работавшим там выдающимся художникам.
Идея Суты была в том, что новое государство нуждается в собственном художественном языке, и это должен быть язык модернизма, выраженный в национальном, но не этнографическом характере произведений. Не надо копировать стиль и образы других стран.
…Прошла Вторая мировая война, многое не сохранилось, но мы видим по эскизам, как много было у художника еще замыслов и идей. Сута предстает как мастер Ренессанса, универсальный художник. Своим новым видением декоративной росписи посуды и предметов обихода он «перебил» господствовавшие тогда в обществе «немецкие» вкусы. Хотя, конечно, «Балтарс» выпускал уж слишком эксклюзивные предметы — и долго работать в том же ключе не мог.
Художники объединения покупали тривиальную посуду без росписи и делали надглазурную роспись. Фарфор обжигали несколько раз, потому что для каждого цвета нужен был свой обжиг. Сута тесно сотрудничал в «Балтарсе» с Дмитрием Абросимовым, бывшим художником Кузнецовской фабрики.
Если пройдемся по залу, то увидим диковинные росписи — рыцари и воины в стилизованных шлемах, городские и сельские пейзажи, окрашенные национальным колоритом народные праздники, гуляния, сельские работы, танцы и свадьбы. На многих тарелках и вазах надписи — народные присловья, поговорки, дайны. На видео, проецирующемся на стену в конце зала, — этапы изготовления авторской расписной посуды. А потом новый этап в творчестве художника — когда в начале 1930–х «Балтарс» распался, он стал сотрудничать с Кузнецовской фабрикой, привнеся в массовую продукцию свой неподражаемый колорит. Здесь же — предметы домашнего обихода и интерьеры кафе, созданные Сутой.
В плагиате не замечен!
А уж в «большом» музее на Валдемара просто глаза разбегаются. Юбиляру отдали весь цокольный этаж, где чего только нет! Живопись, графика, иллюстрации, критические статьи и педагогические находки, переписка и кадры фильмов, где Сута выступал художником.
Оформлять огромный зал помогали студенты Латвийской академии художеств и воспитанники Рижской средней школы искусств и дизайна.
Еще с 1922 года на стипендию Латвийского культурного фонда Сута несколько раз ездил в Берлин, Дрезден и Париж, где, естественно, завязывал связи с собратьями по цеху. Так, в Париже он свел знакомство с Амеде Озанфаном, Ле Корбюзье, Маркусом Люперцом и другими известными художниками Парижской школы.
Один из стендов рассказывает, как однажды Суту обвинили в плагиате, в чем он замечен никогда не был, — скорее, у него воровали идеи. Да и зачем — он сам фонтанировал новыми небывалыми замыслами.
Он создал натюрморт в господствовавшем тогда стиле кубизм, и некий журналист написал, что это «содрано» с Ле Корбюзье. На стенде представлен и натюрморт второго — но они разные! Сута подал в суд иск об оскорблении чести и достоинства, а сам Ле Корбюзье в своем письме защитил Суту, опровергнув обвинения.
В живописные и графические работы художника можно всматриваться часами, здесь же его сценография — большие эскизы к оперным и драматическим постановкам, и кадры из фильма Рижской киностудии, где он был художником, — «Каугурцы» («Каугурское восстание»). А кинокартины «Неуловимый Ян», «В черных горах» и «Щит Джургая» он оформлял уже на студии «Грузия–фильм», когда эвакуировался в Тбилиси в 1941 году.
Судьба его оказалась трагичной. Кому–то он перешел дорогу, а может, ЧК смутило его бывшее латвийское гражданство? В 1943–м он был арестован в Тбилиси по надуманному обвинению, а в 1944–м расстрелян. Под стеклом — документы охранки, где указаны имя, фамилия и отчество художника.
И кто знает, сколько бы еще прекрасного во всех областях своей многогранной деятельности сотворил Сута, если бы не эта трагедия. Он вряд ли вмешивался в политику и высказывал свое мнение — был предан исключительно творчеству.
…Реабилитирован в 1959 году.
Достижения
Роман Сута — обладатель золотой (за стилистические идеи национального конструктивизма) и бронзовой (за роспись по фарфору) медалей на Международной выставке современных декоративных и промышленных искусств 1925 года в Париже, серебряной медали (за Кузнецовскую керамику) на Международной выставке 1935 года в Брюсселе, Гран–при на международной выставке 1937 года в Париже за хрусталь Ильгюциемской фабрики.
Вместе с Отто Скулме работал над праздничным Первомайским оформлением Риги в 1919 году. Был одним из основателей культурного общества Латвия — СССР (1926), художником–оформителем павильона СССР на международной промышленной выставке (1928). Участвовал в оформлении Сельхозвыставки в Елгаве (1936), Ремесленно–художественной выставки в Риге (1938), был главным художником оформления латвийских павильонов на Международной выставке в Париже (1937) и на Лейпцигской ярмарке (1939).
Наталья ЛЕБЕДЕВА.
