Ученый рассказал, сколько жителей будет в Латвии к 2050 году.
Не секрет, что Латвия вымирает. Ежегодно мы теряем небольшой город вроде Скрунды. Несмотря на рост рождаемости, депопуляцию страны пока не остановить. Демограф Петерис Звидриньш объяснил «МК-Латвии», почему так происходит, и поведал о некоторых демографических закономерностях и их последствиях.
– Давно хотел узнать, правда ли, что перед большими войнами рождается больше мальчиков?
– Такой явной закономерности нет. По крайней мере, если говорить о Латвии. В нашей стране еще с XVII века, когда выявили первые демографические закономерности, на 106 мальчиков приходится в среднем 100 девочек. Мальчики рождаются чаще, но и жизнеспособность у них ниже.
– Уже давно не секрет, что Латвия продолжает терять людей. Как много?
– За период независимости мы потеряли примерно 700 тысяч человек. Сюда входит международная миграция – 450 тысяч, включая бывших военнослужащих советской армии и членов их семей, выехавших из Латвии в начале девяностых. Тогда многие жители Латвии отправились на свои этнические родины – в Россию, Беларусь, Украину и т. д. Пик этой первой волны пришелся на 1992 год, когда территорию страны покинуло сразу 100 тысяч человек. После вступления в ЕС, когда граждане Латвии получили возможность без виз отправиться в старую Европу, поток убывающих возобновился. Кроме того, естественная убыль населения продолжала оставаться выше рождаемости. В 2015 году в Латвии родилось 21 979 детей, а в мир иной отправились более 28 тысяч человек. В 2015 году общие потери населения составили 17 000, из которых 11 тысяч – из-за миграции, остальные – по причине естественной убыли. Если посмотреть, сколько людей живет в некоторых наших краях и волостях, то окажется, что каждый год мы теряем полноценную волость или небольшой город вроде Цесиса. Сегодня мы пришли к тому, что накопившаяся за 25 лет разница между родившимися и умершими достигла 250 тысяч человек. В целом демографы уже 25 лет говорят о депопуляции в Латвии, но нас никто не слушал. Вспомните перепись населения в 2011 году. Политики уже тогда были заинтересованы в том, чтобы указывать большую численность населения, чем Латвия имела на самом деле, поскольку от этого зависит распределение еврофондов. А мы еще до переписи говорили, что латвийцев уже около двух миллионов, но нас никто не слушал. Сейчас в Латвии живет 1,96 млн. человек и ежегодные потери приближаются к 1% от населения. Такой показатель ставит Латвию в первую десятку в мире по темпам убыли населения. Мы, демографы, считаем сложившуюся ситуацию неблагоприятной и в ближайшие годы не видим из нее выхода. Очевидных шагов, реализация которых могла бы остановить депопуляцию, пока нет. Через несколько лет исполнится по 20 лет тем жителям Латвии, которые родились в 1998–2000 годах, когда мы достигли самого низкого показателя рождаемости. А это означит, мы приближаемся к очередной демографической яме.
– Наших экономических эмигрантов можно записать в невосполнимые потери?
– Исследованиями нашей диаспоры я не занимался. Но опираясь на результаты опросов, с которыми я в свое время ознакомился, могу сказать, что лишь малая часть уехавших на заработки занята упаковкой чемоданов для возвращения домой. По статистике, в 2014 году число вернувшихся граждан Латвии составило 6000, в 2015-м – 5000. Тенденция, как видите, есть, но несущественная. Пока возвращению мешает разрыв в доходах здесь и за рубежом, в возможностях трудоустройства, в социальных гарантиях. С другой стороны, на наших сограждан могут повлиять политические процессы в Европе и на Британских островах в частности. Сказать наверняка, сколько человек вернется в будущем, пока трудно.
– Вернувшиеся могли бы поправить нашу демографическую ситуацию?
– Могли бы, но планы по возвращению наших экономических эмигрантов фактически так и остались на бумаге и не дали ощутимого результата. Увы, материального аргумента Латвия этим людям так и не предложила. Тем не менее политику поощрения для возвращения на родину следует усилить – вне зависимости от этнической принадлежности бывших жителей Латвии. Проблема в том, что в последнее время из страны уезжают женщины в репродуктивном возрасте. А значит, уменьшается потенциал обновления поколений, оставшиеся стареют. Средний возраст рожениц в Латвии превышает 30 лет. В западных странах этот показатель еще выше, и мы к этому идем.
– Сколько населения реально нужно Латвии?
– Нельзя назвать такую цифру. Уровень благосостояния зависит не от абсолютного числа жителей, а от соотношения темпов роста населения и роста экономики – в первую очередь производства продуктов питания. Массового возвращения выбывших мы не ожидаем, но наша плотность населения позволяет принять назад практически всех желающих вернуться латвийцев.
– Говорят, что в советское время демографической проблемы у Латвии не существовало.
– Действительно, при СССР мы, демографы, наблюдали другую картину. Республика была «в плюсе», в 1986–88 годах в Латвии ежегодно появлялось на свет около 41–42 тысяч детей. Уже при независимости, работая в правительственных демографических комиссиях, я ратовал за комплексную долгосрочную программу, а не за отдельные мероприятия по повышению рождаемости вроде искусственного оплодотворения за госсчет. Да, на несколько сотен маленьких жителей Латвии благодаря этой программе стало больше. Для отдельной семьи появление малыша очень важно, но в масштабах страны этого слишком мало. Важна, как я упоминал, долгосрочная система. В советское время мы имели такую комплексную программу, которая в конце 80-х дала результаты. Между прочим, в СССР наша республика была первой, где была принята специальная программа по народонаселению. Так вот, в Латвии мы добились роста рождаемости, параллельно решили вопрос полной доступности детских садов, женщины получили возможность неполной занятости, если малыша было не с кем оставить дома и т. п. Цифры показывают, что первые 12 лет независимости наша рождаемость снижалась. Мы пришли к тому, что в среднем число детей на одну женщину достигло 1,1. Такой показатель зафиксирован в 1998–1999 годах. Потом наступила стабилизация и среднее число детей на одну женщину постепенно стало увеличиваться.
– Латвийское государство занялось рождаемостью?
– Я не назвал бы демографическую политику активной, скорее пассивной. Но отдельные мероприятия вроде введения материнских пособий при рождении ребенка все же имели место быть. В прошлом году, по нашим данным, в среднем на одну женщину Латвии приходилось уже 1,7 ребенка. В ??? 1986-м нетто-коэффициент рождаемости в Латвии превысил единицу – 1,06, в 1998-м – 0,53, что является лишь половиной от нормы, а сейчас он равен 0,81. Впрочем, лишь в некоторых западноевропейских странах нетто-коэффициент рождаемости достигает 0,96–0,98.
– Сколько же детей надо рожать жителям Латвии, чтобы страна сохранила население?
– Для простого возобновления поколений необходимо 2,1 ребенка на одну женщину. Поясню на примере. Есть 1000 женщин в репродуктивном возрасте от 16 до 50 лет. Допустим, в среднем рожают в 25 лет. Кстати, соотношение мужчин и женщин в таком возрасте у нас одинаковое. Так вот, если показатель достигает показателя в 2,1 ребенка на одну женщину, то через одно поколение у нас снова появится 1000 женщин репродуктивного возраста. Однако при нынешних показателях 1,7 ребенка на семью уже через одно поколение у нас будет на 20% меньше женщин, готовых рожать, чем теперь. Опять же, не забывайте о естественной убыли населения и эмиграции.
– Согласно принятой в прошлом году правительственной декларации в 2017 году рождаемость в Латвии должна превысить смертность. Получится ли?
– Этого не будет даже в 2020 году. В таких документах, как, скажем, национальный план развития на 2014–2020 годы, трактовки и прогнозы довольно субъективны. Евросоюз смотрит на нас глазами статистического агентства Eurostat, и это очень пессимистический взгляд. В ЕС говорят, что к 2050 году латвийцев будет не больше 1,5 млн. С учетом рождаемости и естественной убыли, миграции, в плюс мы не выйдем в ближайшие годы. Латыши в сельской местности продолжат вымирать еще быстрее.
– Если жители Латвии рожают недостаточно, то в чем причина?
– Есть несколько причин. В кризисные времена пары откладывали рождение детей. Мероприятия по стимулированию рождаемости после кризиса сработали, но рост произошел бы и без этих мероприятий, пусть даже не такой стремительный, как в последние годы. Еще пять лет назад на одну латвийскую женщину приходилось 1,3–1,4 ребенка. Параллельно мы достигли рекордного показателя жизнеспособности. Средняя продолжительность жизни выросла. Если в 1991 году она составляла 64 года у мужчин, то сегодня – почти 70. Есть мировая закономерность – чем выше уровень благосостояния, тем ниже рождаемость. Повышение жизнеспособности дает возможность экономнее относиться к воспроизводству детей. Раньше рожали много, но и до зрелого возраста доживали не все. Сравните, еще 100 лет назад на 1000 детей, родивших на территории Латвии, каждый пятый не доживал до 15 лет, а сегодня младенческая смертность составляет четыре ребенка на 1000. Люди рационально относятся к рождению детей, поскольку сами стремятся жить лучше и дольше. Такое отношение является объективным и носит массовый характер в Европе. Все общества и страны переходят от высокой смертности и рождаемости к низкой смертности и рождаемости. Мы в Латвии фактически реализовали этот переход.
– Есть ли разница для государства, в каких семьях рождаются дети – в латышских или русских?
– Рождаемость в латышских семьях несколько выше, чем в семьях других национальностей, живущих здесь. В городах преобладает относительно русскоязычное население, тогда как латыши больше живут в сельской местности, где рождаемость выше, чем в городе. Преобладание титульного населения важно для сохранения культурного пространства языка, культуры, традиций. В спорте, например, этническая принадлежность не важна. Спортсмен представляет страну, а не национальность.
– Раз так, то почему национально настроенные политики и граждане часто говорят об опасностях, подстерегающих латышский язык и культуру?
– Доля латышей в Латвии возрастает, но численность снижается. Для сравнения, в 90-м году латышей в Латвии было 52%, а сейчас 62%. Однако численность за время независимости снизилась с 1,4 млн. до 1,2 млн., то есть минус 200 тысяч. Это уже приводит к сокращению школ, вымирает сельская местность. Я 34 года руководил кафедрой статистики и демографии ЛУ, и сейчас мы не можем набрать на бакалаврскую программу необходимые 25 человек, а группу на 10 студентов открывать дорого. Правда, демографов столько не надо. В итоге работаем индивидуально с ребятами с разных факультетов, которым интересна статистика. Главное, у малочисленного этноса весьма плохие перспективы. Сколько десятилетий простоит наша страна, кем она будет заселена? Когда на одной территории живет миллион, то еще возможно найти партнера той же национальности. Если жителей меньше, то начинается ассимиляция. Мы видели, как латыши постепенно исчезают, растворяются за рубежом. И если бабушки-дедушки еще знают язык и культуру, то внуки и внучки уже нет. Я склоняюсь к необходимости обеспечивать прирост коренного населения. Честно говоря, я пока пребываю в некотором пессимизме, но надеюсь, что будущее поколение подойдет к решению проблемы депопуляции комплексно. Наша программа-минимум в Латвии – обеспечить массовое рождение второго ребенка в каждой семье. Это вопрос выживания и сохранения народа.
– Помимо вышеперечисленных причин убыли населения, влияет ли на рождаемость, например, налоговая политика государства, в частности, ставки налога на недвижимость? Стали раздаваться мнения, что при помощи высоких налогов Латвию просто зачищают от населения.
– На рождаемость много чего влияет, в том числе и употребление алкоголя, наркотиков, строительство многоквартирных домов и инфраструктуры, наличие мест в детских садах. Например, своим студентам я иногда задаю вопрос: есть ли связь между тем, сколько людей родится весной, и прилетом птиц? А такая связь есть! Если посмотрим на статистические данные, то весной действительно рождается больше детей. Только возвращение птиц – фиктивная причина, реальная причина – это активность мужчин и женщин в прошлый летний период. Корреляционная связь с птицами ложная, а мы должны найти фактическую. Поэтому, чтобы определить, насколько сильно на рождаемость влияет тот или иной фактор, необходимо его исследовать. Я живу в Юрмале и уже обратил внимание, что упомянутый вами налог на недвижимость действительно выдавливает людей с насиженных мест. По крайней мере, такое происходит в городе-курорте, поскольку некоторые владельцы домов не могут позволить себе содержать свою недвижимость. Смотрю – один сосед съехал, другой... А кто покупает их недвижимость в престижных местах? В основном иностранцы.
Олег КОЖИН
