Три года назад произошла страшная трагедия: дорвавшиеся до власти в Киеве путчисты организовали в Одессе страшное убийство огромного количества своих политических оппонентов, точное их число убитых осталось до сих пор неизвестно.
Людей сжигали заживо в Одессе, в Доме профсоюзов, тех, кто сумел выпрыгнуть в окна, добивали на земле битами. При этом путчисты в Киеве на следующий день после трагедии начали арестовывать не тех, кто сжигал, а тех, кого сжигали.
После кровавых событий 2 мая 2014 года бандеровцы разбегались при виде одесского cопротивления. О том, что происходило в Одессе 3 и 4 мая три года назад и как Майдан убил Украину, рассказал руководитель общественного движения «Куликово поле» Артур Григорян.
— Артур, самая страшная вещь: неужели убийцы останутся безнаказанными?
— Я думаю, что они уже понесли наказание. У них уже у самих все сломлено внутри, это видно по сегодняшнему репортажу с Дерибасовской, Преображенской, где они пробовали проводить свои мероприятия.
Прошло три года, казалось бы, чего им бояться, ведь они стоят в масках, прячут свои лица, но все равно знают, что одесситы не простят им этого, что здесь все держится на штыках оккупационной власти, которую Америка поставила и спонсирует.
Им очень выгодно, чтобы русские убивали русских. На этом решаются очень многие вопросы, в том числе даже внутренней политики США. А русских просто сталкивают лбами. Все это понимают. Сколько я с майданом разговариваю — и там все понимается. Но опять же — людей заставляют. Некоторые не хотят отказаться — просто потому что упрямы.
Люди, которые отрезали свои корни, думали, что им у приставного столика в ресторане Европы будет лучше. А сейчас и они понимают, что сделали страшное над собой, но уже не могут отказаться от такого страшного поведения, которое было тогда. Но сил у них нет: видно, что они просто как зомби уже, не так страшны, как раньше.
— Вы в прямом эфире сказали Яценюку, бросили ему в лицо открытый вызов: «Вы сожгли Украину в Доме профсоюзов в Одессе». Жизнь подтверждает ваш точку зрения?
— Я по матери — сердюковской породы. Для меня Украина, украинскость — это не пустой звук. Собственно, весь наш русский мир без украинскости тоже не существует, я его иначе и не представляю. И в этом как раз беда страшных националистов, нацистов, беда для нас, что они убивают украинскость. Здесь едешь в автобусе, в трамвае, и люди говорят эмоционально про рогулей наехавших, про галичан.
Я сказал, что куликовцы, как ни парадоксально, будут первые защищать украинскость. На меня очень многие ополчились. А я говорю: в том-то и парадокс, что мы хотим живое сохранить, а не то, что уничтожили.
Да, я до сих пор считаю, что те, одетые во флаги Украины, которые сжигали людей под гимн Украины, убили Украину и украинскость в одесситах. Одесситы очень страшно настроены. Поэтому тем, кто пытается продолжать майданную политику, я говорю, вы что, не понимаете, что как только ваша власть отойдет, с вами будет страшное твориться. Вас нужно будет защищать — защищать от одесситов.
— Тяжело вспоминать произошедшее три года назад, но тем не менее в России не все знают, что на следующий день после страшной трагедии путчистские, нацистские штурмовики вовсе не контролировали Одессу, их лидеры были вынуждены скрываться. Сначала и вы были вынуждены скрываться, но на следующий день одесситы освободили лидеров «Куликова поля», кого арестовали. Расскажите об этом. Что происходило сразу после трагедии, как реагировали одесситы, как боялись путчисты и что они требовали, чтобы обеспечить себе амнистию?
— Дело, что я до сих пор не понимаю: почему в России не вспоминают 3-4 мая? Как раз главная задача путчистов 2 мая была посеять страх, подавить любое сопротивление одесситов Майдану. Но эти события, наоборот, вызвали ответную реакцию. Уже рано утром 3 мая, когда я был на Куликовом поле, туда пришло огромное количество людей.
И человек 600-700 тогда было, когда кто-то сказал, что наших сидит больше 100 человек в городском СИЗО. Ни у кого не возникло ни страха, ни вопроса, что сейчас же нас будут опять убивать: не было этого. Мы подошли. «Дети Коломойского», как их называли, болельщики «Металлиста», «Днепра», запорожского «Металлурга» — все тоже там были.
Их использовали. Их использовали в этой трагедии, это так скользко и противно, что детей использовали для того, чтоб сжечь невинных одесситов. Все уже в основном уехали, а часть, которая задержалась, увидели, что мы идем с флагами, они оторопели, некоторые хотели дразнить, но потом убегали со страшной силой. Не было никакой власти в городе.
Тогда можно было договариваться, и 3 мая, когда я перевел переговоры в городском СИЗО, отпустили десять женщин и одного тяжелобольного человека. На ночь остались старшие женщины сторожить выезды из СИЗО с обеих сторон, чтобы автозаками не вывезли в Киев наших людей, и утром 4 мая пришло намного больше людей.
Почти 3 тысячи человек было возле СИЗО. Пошли слухи шли, что там рядом бандеровцы собираются. Но не было их! Не было, пока не привезли в Одессу в ночь с 4 на 5 мая отребье откуда-то из Винницы. За деньги, конечно.
Тогда еще люди не выдержали и вынесли роллеты, заграждения здания в милиции. Причем часть милиции, которая тогда защищалась, бросили щиты. Они же одесситы были, и не хотели вообще защищать новую власть, они ушли. Часть милиции забаррикадировались в оружейной комнате, сказали, что откроют огонь. Я им говорю: мы без оружия, и у нас нет задачи захватить оружие, нам надо освободить своих людей, которые не сгорели, но их вы посадили.
А среди тех, кто жгли, кто потом спокойно разъехался по своим домам, были люди, у которых совесть не выдержала. Пятнадцатилетняя девочка, одесситка, которая была среди этой толпы фанатов, сбросилась с девятого этажа. И еще многие из этих людей не пережили в себе то, что случилось. Это ужасная трагедия, которая говорит о полном цинизме и отстранении от всего живого и доброго у нашей власти. Там только расчеты, только политтехнологии, что никакого отношения к живым нормальным людям это не имеет.
— До сих пор ни один из убийц не наказан в юридическом смысле.
— В очередной раз поменялись судьи в прошлом году. Все делается для того, чтобы это все затиралось, но одесситы никогда подобного не забудут. Как только эта власть ослабнет — боюсь, что натянутая пружина страшно сработает. У многих людей это вызывает приступ справедливой мести. Я их понимаю. Я понимаю, насколько страшна будет «обратка».
