По итогам прошедшего в воскресенье референдума о расширении полномочий президента победу одержали сторонники Эрдогана, перевес которых над оппонентами составил, по итогам обработки 99,82% бюллетеней, 2,74% голосов, или 1 млн 330 тыс. голосов избирателей.
80-миллионная страна, расположившаяся к югу от Чёрного моря, — для сравнения, в исторически геополитически противостоящих ей четырёх федеральных округах России (СКФО, ЮФО, ЦФО и ПФО) проживает 95 млн человек, — грезящая в последние годы восстановлением Османской империи (хотя бы в версии light), отныне полностью подчинена власти одного человека. Упразднён пост премьер-министра, создаёт или расформировывает министерства и назначает их глав президент, ставший и Верховным главнокомандующим. Отныне практически нереалистичным становится и импичмент президента со стороны парламента.
Безусловно опасным стал идеологический разворот, осуществлённый в ходе кампании Эрдогана и его сторонников. Как отмечали турецкие журналисты, президент и его исламистская Партия справедливости и развития сделали ставку на раздувание противостояния мусульман и христиан, якобы из-за извечной враждебности к первым со стороны западных "крестоносцев" (смысл, который вкладывается в этот термин на Ближнем Востоке, сравним разве что с тем, который у нас относят к нацистским СС), которые сейчас именно поэтому не хотят принимать Турцию в Евросоюз.
Более того, министр иностранных дел Турции Мевлют Чавушоглу даже заявил о "двухмиллиардной турецкой нации", очевидно, подразумевая, что возглавляемая Эрдоганом страна является неким флагманом для мусульманского населения планеты. По сути, это заявка на статус, который вплоть до Первой мировой войны имела Османская империя, султаны которой с XVI века присвоили себе титул халифа, то есть религиозного повелителя всех правоверных. В 1914 году выступавшая в союзе с Германией Турция, используя свой статус халифата, пыталась поднять на "священную войну" против России мусульман Северного Кавказа, Крыма и Поволжья.
Тем не менее победу Эрдогана сложно считать абсолютной, учитывая, что голоса на референдуме сложились практически 50 на 50. И это — несмотря на полное господство президента и его партии в массмедиа, упроченное арестами многих журналистов после провала военного переворота в июле 2016 года, несмотря на разгром курдской Партии демократии народов, лидеры которой находятся в тюрьме, несмотря на нагнетавшуюся истерию об угрозе "крестоносцев". Даже при тотальном господстве "сверху" исламисты получили на референдуме в процентном отношении лишь на 1,54% больше своего максимального результата на парламентских выборах (49,83% голосов в 2011 году) и даже чуть меньше, чем на выборах президента в 2014 году (51,79%).
Эрдоган вновь победил в тех регионах, где начиная с 2002 года побеждает его партия (это внутренняя, аграрно-кочевая, более бедная и религиозная часть страны), и проиграл, во-первых, в западных курдских регионах и, во-вторых, в юго-западных густонаселённых и экономически развитых областях страны. Последние были заселены при Кемале после прошедшей в 1923 году массовой резни и изгнания греков, после чего турецкое общество строилось здесь изначально на светских республиканских началах и до сих пор представляет собой бастион кемалистов.
Более того, география протестного голосования на выборах 2014 года и референдуме 2017 года оказалась шире курдских и кемалистских регионов, распространившись на внутреннюю Турцию и включив в себя три года назад ил (регион) Эскишехир, а в этом году также Анкару (столичный регион) и Биледжик, плюс ил Зонгулдак на берегу Чёрного моря. В Эскишехире находится крупнейший в стране Анатолийский университет — огромное объединение вузов, где учится почти миллион студентов. Здесь кампания исламистов натолкнулась на сопротивление студентов, возмущённых инициативой государственного Управления по делам религий открыть мечети во всех студенческих кампусах страны. Подобные тенденции могли усилиться в этом году.
Таким образом, описанная автором этой статьи четыре года назад угроза нового Таксима — площади в Стамбуле, где в 2013 году произошли массовые выступления против Эрдогана, расширившиеся затем в регионы юго-запада Турции, после чего поддержка правящей партии обвалилась до 35,3%, то есть до её ядерного электората — остаётся по-прежнему актуальной для Турции и, скорее всего, наряду с экономической ситуацией в стране превратится в ближайшее время в главный рычаг воздействия на её лидера.
