В апреле 2014 года, через месяц после аннексии Крыма, президент России Владимир Путин объявил себя защитником «Русского мира» — мира этнических русских, который охватывает большую часть территории бывшего Советского Союза. Наблюдатели внутри России и за ее пределами долгое время интерпретировали заинтересованность Кремля в евразийской интеграции как плохо замаскированные попытки восстановить влияние Москвы на постсоветском пространстве. Захват Крыма должен был продемонстрировать степень решимости россиян и стать для соседей Москвы сигналом, предупреждающим их об опасностях сопротивления.
С момента аннексии Крыма прошло уже три года. Как продвигается реализация проекта Русского мира? Не слишком хорошо. На самом деле, если за это время и произошли какие-то перемены, то это было движение в обратную сторону. Путин перестал употреблять этот термин. Если не считать Донбасс и Крым, то уровень влияния России на Украине достиг самой низкой точки со времен Екатерины Великой. Попытки Кремля превратить Евразийский экономический союз в функционирующий торговый блок привели в лучшем случае к смешанным результатам. Однако главным свидетельством неспособности Кремля увеличить уровень своего влияния на постсоветском пространстве стали его ухудшающиеся отношения со страной, которая всегда считалась самым естественным кандидатом на вступление в Русский мир, а именно с Белоруссией.
Отношения между Москвой и Минском всегда были тесными, но при этом сложными. За последние несколько лет президент Белоруссии Александр Лукашенко укрепил суверенитет своей страны, восстановил часть связей с Западом и потребовал от России более значимых уступок в обмен на сохранение условной дружбы между двумя странами. Сейчас Минск и Москва ведут чрезвычайно сложные переговоры по вопросу о поставках газа, который Россия долгое время продавала Белоруссии по ценам ниже рыночных. Дешевый газ был ценой за готовность Минска терпеть евразийский интеграционный проект России. Однако запросы Минска продолжают расти. Цена за сохранение влияния в Минске выросла, тогда как бюджет Кремля на покупку друзей существенно сократился.
Главным фактором, мешающим России сохранять свое влияние в Белоруссии, является корысть Лукашенко. Он финансирует свой режим, в основном получая деньги от России. Его способность получать от нее деньги зависит от степени его контроля над Белоруссией. Вот уже 25 лет он ведет искусную двойную игру, продавая влияние России — особенно если речь заходит о внешнеполитической программе Минска — и при этом не давая России возможности вытеснить его полностью.
С 2014 года, когда Россия захватила Крым, а цены на нефть упали, Лукашенко стал предлагать Москве меньше влияния, требуя за это больше денег. На это есть три причины. Во-первых, вместо того чтобы пробудить покорность, пример Крыма заставил Лукашенко задуматься о необходимости сопротивляться влиянию России и отстаивать суверенитет Белоруссии. Во-вторых, Запад отреагировал на аннексию Крыма, частично восстановив связи с Белоруссией. В-третьих, в результате падения цен на нефть Белоруссия пережила экономический кризис, который оказался не менее болезненным, чем в России, поэтому сейчас Лукашенко нужно больше российских денег, чтобы решить проблемы роста недовольства в стране. Сейчас он ведет чрезвычайно трудные переговоры с Россией, в результате которых возникают самые острые разногласия между странами за последние 10 лет. Цена за участие Белоруссии в проекте Русского мира существенно выросла.
По сравнению с другими бывшими советскими республиками, Белоруссия приложила наименьшее количество усилий к тому, чтобы выработать свою самобытную национальную идентичность после обретения независимости в 1991 году. Население страны говорит в основном на русском языке — даже Лукашенко обычно говорит на русском. Культурные связи между Россией и Белоруссией стали основой для возникновения движения в поддержку слияния двух стран, хотя пока все ограничивается безвизовым режимом и тесной экономической интеграцией. Тем не менее, сегодня Белоруссия связана с Россией в гораздо большей степени, чем с любой другой бывшей советской республикой.
Однако аннексия Крыма изменила отношение белорусской элиты к вопросу суверенитета. Внезапно культурная близость с Россией превратилась в угрозу для правящего режима в Минске, который стал опасаться, что Кремль может попытаться объединить две страны при помощи силы под предлогом необходимости защитить своих славянских братьев. В 2014 году Лукашенко начал произносить важные речи на белорусском языке. Он отказался признать Крым частью России и позиционировал себя в качестве нейтрального посредника на переговорах между Киевом и Москвой.
Когда Россия потребовала предоставить ей доступ к военным базам в Белоруссии, Минск отказался сделать это, несмотря на то, что у этих двух стран должна быть совместная система ПРО. Спустя несколько месяцев переговоров Москва молча положила это дело в ящик, признав, таким образом, что у нее нет необходимых рычагов, которые могли бы заставить Белоруссию открыть ей доступ на военно-воздушные базы. Несмотря на отказ Лукашенко предоставить российским самолетам доступ на его военные базы, Москва согласилась передать Минску новые военные технологии, в которых прежде она ему отказывала. Это стало уступкой со стороны Москвы и настоящей победой для Минска.
Второй фактор, увеличивающий степень влияния Лукашенко на Москву, — это улучшающиеся отношения Белоруссии с Западом. До начала войны на Украине США и Евросоюз поддерживали изоляцию Белоруссии. Кондолиза Райс (Condoleezza Rice) назвала Лукашенко «последним диктатором Европы». Западные державы требовали, чтобы Лукашенко отказался от своей авторитарной манеры управлять страной в обмен на восстановление связей с Западом.
Крым изменил позиции Минска и в этом вопросе. Столкнувшись с Россией, готовой применить силу для перечерчивания границ, Запад решил, что демократизация Белоруссии — это второстепенная цель и что теперь гораздо выгоднее наладить связи с Минском, чтобы сбалансировать агрессию Москвы. В феврале 2016 года Евросоюз снял санкции с Белоруссии, закрыв глаза на авторитарной характер режима Лукашенко. США тоже смягчили свои позиции в отношении Белоруссии. Минск возобновил переговоры с МВФ по вопросу о предоставлении финансовой помощи. Аресты сотен участников мирной демонстрации, которая прошла в Минске в конце марта, вызвали весьма сдержанную реакцию со стороны западных правительств.
Вместе с улучшением отношений с Западом Минск получил более эффективные рычаги влияния в отношениях с Москвой. В прошлом Россия убеждала Лукашенко, что укрепление связей с Западом повышает риск «цветной революции» в Белоруссии. Теперь Запад готов сотрудничать с Лукашенко на его условиях. Москва больше не может претендовать на преимущества только потому, что она является единственной страной, готовой принять авторитаризм Лукашенко. Теперь России приходится идти на все более значительные уступки, чтобы заручиться верностью Минска.
Экономический кризис, который стал следствием падения мировых цен на нефть, усложняет для Москвы задачу покупки влияния в Минске. Теперь у Кремля меньше ресурсов, чем раньше. А Лукашенко, между тем, пытается справиться с собственным экономическим кризисом, поскольку белорусская нефтеперерабатывающая промышленность тоже испытала на себе мощный удар падения мировых цен на нефть. Запросы Минска растут, а Москве становится все тяжелее выполнять его требования.
Учитывая финансовые ограничения, с которыми столкнулась Москва, и сосредоточенность Минска на сохранении своего суверенитета и улучшающихся связей с Западом, отношения между Лукашенко и Кремлем начали портиться. В 2016 году Белоруссия начала платить лишь часть той цены, которую «Газпром» установил за свой газ, в результате чего у нее накопился долг в размере 500 миллионов долларов. Затем Минск предложил ограниченный безвизовый режим иностранцам, приезжающим в Белоруссию, по слухам, не проконсультировавшись с Москвой, несмотря на то, что у этих двух стран общая граница. В ответ на эти шаги — и чтобы продемонстрировать, что Москва способна причинить ощутимую боль — Россия начала создавать пункты пограничного контроля там, где их никогда не было. Лукашенко отказывался принимать участие в саммитах Евразийского экономического союза и создавал препятствия на пути к достижению некоторых его задач. Между тем в начале марта российский премьер-министр Дмитрий Медведев объявил о том, что любая страна, решившая покинуть Евразийский экономический союз, столкнется с гораздо более высокими ценами на газ. А Евразийский банк развития снова отказался выдать кредит Минску. Такой обмен репрессалиями между Москвой и Минском продолжает способствовать ухудшению отношений между странами.
Самым вероятным исходом текущей ссоры между Минском и Москвой станет очередной компромисс в вопросе цен на газ и военное сотрудничество между странами. Военные учения «Запад-2017», вероятнее всего, пройдут осенью этого года, и в ходе них российские военные на время окажутся на территории Белоруссии. Минск вряд ли покинет Евразийский экономический союз, поскольку он все еще надеется на новые кредиты.
Однако планы Москвы по превращению Белоруссии в краеугольный камень ее проекта евразийской интеграции выглядят все более бесперспективными. Возможно, Минск является членом-основателем Евразийского экономического союза, однако, с точки зрения России, он стал самым проблемным его членом, который постоянно требует все больше денег, одновременно налаживая связи с Западом. Россия поняла, как мало в ее распоряжении инструментов, способных заставить Белоруссию подчиниться ее воле — особенно теперь, когда бюджет Кремля весьма ограничен. Учитывая ее историю, культуру и экономику, ни одну страну нельзя назвать более естественным членом Русского мира, чем Белоруссию. Но за последние два года ни одна другая страна не сделала больше для того, чтобы продемонстрировать слабость попыток России восстановить свое господство на постсоветском пространстве.
Автор: Крис Миллер (Chris Miller)
Оригинал публикации: Belarus and the Failure of the Russian World
