Работать журналистом сегодня необычайно тяжело - идёт профессиональное «выгорание» от нестабильности, неуверенности в будущем, вынужденного вранья. Кроме того, в последнее время в Ярославле закрылось несколько газет, оставшиеся издания сокращают своих сотрудников.
Опытные журналисты уходят из профессии, образно говоря, «торговать макаронами» или в частные структуры и пресс-службы. Где только ни встретишь сегодня бывших газетчиков!
О том, становится ли это явление определённой тенденцией и в чём эти творческие люди находят отдушину, - наш разговор с Анастасией Вишневской, журналистом, поэтом, музыкантом.
«В результате совращения»
Ольга Савичева, «АиФ-Ярославль»: Анастасия, сегодня немало ярославских журналистов уходят из профессии. Как думаешь, не становится ли это явление некой тенденцией?
Анастасия Вишневская: К смене профессии человека обычно толкает два мотива: или что-то другое ему удаётся лучше, или за что-то другое ему больше платят. Как оптимист, в обоих случаях вижу повод порадоваться за Ярославль. Либо в его журналистике остаются лучшие, либо его торговля испытывает подъём, а это хороший для экономики признак.
- Почему выпускники факультета журналистики за редким исключением не идут работать в СМИ? От чего бегут?
- К сожалению, я даже не знаю, чему и как учат будущих журналистов... Может быть, им внушают, что журналистика - это слишком серьёзное и ответственное занятие? А дилетанты, приходящие со стороны, берутся за дело бездумно и бесстрашно и со временем выясняют, что вроде бы справляются? У меня так было. Спасибо Борису Яковлевичу Бухареву за то, что вообще взял в газету такой «сырой материал», каким я была в 2004 году, и помог опериться.
Я и сама знаю журналистов-историков, журналистов-филологов, журналистов-актёров... А с журналистами-журналистами сталкивалась, кажется, два раза в жизни.
Кстати, до сих пор по этому поводу иногда переживаю - вот, мол, пришла без специального образования. Но всегда утешаюсь, перечитывая очерк Карела Чапека «Как делается газета». Например, вот это: «... В большинстве случаев человек становится журналистом в результате совращения; я не знаю никого, кто с детства тянулся бы к журналистике... Журналистами, как и актёрами или политическими деятелями, делаются люди самых различных профессий, оказавшиеся на бездорожье».
Когда понимаешь, что 80 лет назад в Чехословакии все происходило так же, как сегодня в России, становится смешно, и совесть успокаивается.
Нужны ли честные?
- Какие СМИ, на твой взгляд, сегодня нужны ярославцам? Чтобы пользовались популярностью, чтобы их читали, смотрели, ждали с нетерпением новых выпусков?
- Сказать, что ярославцам нужны «честные» СМИ, будет слишком резко. Наши средства массовой информации, как правило, не врут, а недоговаривают: тут про соломинку запустили десять сюжетов, а там бревно незамеченным прокатилось. Вот без такой избирательности зрения нужны СМИ. Чтобы не приходилось, покупая газету, спрашивать знакомых: а это издание с кем дружит - с мэром или губернатором?
А вообще это сложный этический вопрос: что нужно читателю газеты или зрителю телеканала. Кто-то считает, что СМИ должны давать читателю, зрителю, слушателю то, чего он хочет. Причём подразумевается, что он хочет побольше крови, ужаса и скабрёзностей, но под густым соусом ура-патриотизма - чтобы уважать и издание, которое читаешь, и себя, читающего это издание.
Другие уверены, что СМИ должны воспитывать вкус и потребности у читающих, смотрящих и слушающих. Мне ближе вторая точка зрения, хотя я понимаю, что для большинства средств массовой информации без «якорного спонсора», живущих на средства от подписки и рекламы, это похоже на утопию.
- Нужна ли нам гласность в СМИ?
- Гласность - это не только одна из базовых функций СМИ. Это ещё и отличный способ привлечь внимание публики и увеличить тиражи. Только одной гласности недостаточно. Когда обсуждение, даже открытое и захватывающее, никак не может повлиять на происходящее, интерес к нему неизбежно теряется.
Я недавно в интернете наткнулась на отрывок телепередачи 90-х годов. Сидят люди в маленькой комнатке и спорят. Композиция не продумана, декораций ноль, сценария никакого, а оторваться невозможно. Потому что спорящие на экране верят, что в споре рождается истина и что эта истина что-то изменит к лучшему в их городе, стране, в настроениях их сограждан. А я уже не первый год, когда пристаю к экспертам с вопросами для проблемных статей, через раз слышу: «А зачем мне своё мнение высказывать? Ничего ведь не изменится». Или ещё: «Давайте не будем ничего писать, а то у меня бизнес отберут - у моего знакомого уже отобрали».
Так что гласность, как явление, сейчас испытывает очень сильное сопротивление среды. Но нужна она однозначно. Думаю, люди по ней истосковались.
О том, что болит
- Творческая натура берёт своё, и даже те журналисты, что ушли из профессии, всё равно пишут - стихи, прозу. Но почему-то ярославских поэтов мало кто знает. А в обществе их считают в лучшем случае «странными», в худшем - не от мира сего...
- Как «не от мира сего» поэтов воспринимают по простой причине - они такие и есть. И всегда были. Наверное, потому, что не считают «сей мир» таким уж прекрасным и единственно верным, чтобы им ограничиваться. Другое дело, что и само общество иногда становится на край «сего мира» и в такие моменты остро нуждается в тех, кто умеет выходить за рамки, что-то видеть там и рассказывать об увиденном. Судя по всему, сегодня обществу этого не надо. Даже не знаю, хорошо это или плохо. Тут тоже многое от правильно найденного слова зависит. Скажешь про это состояние общества «Тишь да гладь да божья благодать» - вроде и хорошо. А назовёшь его «застой» - вроде бы и ничего хорошего.
Это про интерес к поэзии в целом. Что касается конкретных имён именно в ярославской поэзии, тут всё сложно. Например, имя Константина Васильева в последнее время вполне на слуху - но посмертно. Для того чтобы выходили его книги, чтобы ежегодно проходили Васильевские чтения, собирающие поэтов со всей России и из зарубежья, потребовалось полтора десятка лет и немалые усилия родных поэта и других неравнодушных людей.
Недавно в Некрасовской библиотеке прошла презентация первой и последней книги молодого талантливого поэта Никиты Титаренко, погибшего в октябре прошлого года. Возможно, через несколько лет и его имя будет широко известно за пределами Ярославля, Но для этого тоже потребуются и усилия, и деньги. Поэту, как и любому другому производителю, нужна реклама, как бы кощунственно это ни звучало. При этом рекламировать самого себя считается неприлично. Что закономерно, потому что часто саморекламой занимаются люди, которые больше преуспели в технологиях продвижения, чем в поэзии. Да и со стороны других людей более приличной считается «реклама» уже ушедших от нас поэтов. Вот и я сейчас, как видите, решаюсь только ушедших называть...
- Поэты и писатели в Ярославле обычно собираются своим узким кругом и читают произведения для самих себя. Разве это интересно?
- Читать друг другу свои произведения и получать в ответ критику - это чисто профессиональная потребность. Даже когда у автора есть возможность получать отклики и отзывы от «широкого читателя», обратная связь от собратьев по цеху (в гумилевском смысле, от «Цеха поэтов») ему жизненно необходима.
Справедливости ради скажу, что я крайне редко оказываюсь на литературных собраниях... Хотя бы потому что пишущие - зачастую довольно неприятные люди. Может быть, по причине своей особенной тонкокожести, а может, из-за махрового эгоизма. Всё-таки, если не считать себя центром вселенной, сложно всерьёз пытаться написать что-то своё после тысяч уже написанных шедевров.
- Ты, как мне стало известно, тоже пишешь - и стихи, и песни. О чём? Почему музыку и поэзию ставишь рядом?
- Мне повезло, наверное, - я себя поэтом не считаю. Это спасает от слишком серьёзного отношения к себе и тому, что я делаю. С другой стороны, может быть, это «спасает» меня и от гениальных текстов. К счастью, в песне не всегда нужен гениальный текст, важнее гармония между составляющими: мелодией, словами, голосом, интонациями. Этим и спасаюсь.
Пишу о том, что болит. Заболела любовью - пишу про любовь. Заболела Родина, пишу про неё.
Есть, например, такой отрывок в песне «Ямщик»:
«Я кричал во сне,
Видел степь да степь,
А казалось мне -
Вижу смерть да смерть.
Просыпался, пил,
Засыпал, и вновь
По краям степи
Только нефть и кровь.
Только бог и чёрт
И особый путь,
Знамя цвета щёк,
И в медалях грудь.
И босой Толстой,
И душистый стог,
И любой святой,
Равно чёрт и бог.
И окно Петра,
Снова бог и чёрт,
И ура-ура,
И ура ещё.
И куда ни кинь,
Все кресты да щи,
А в степи один
Умирал ямщик».
