Русская служба RFI, Франция
Сразу после своего освобождения из тюрьмы в августе 2015 года экс-кандидат в президенты Николай Статкевич приступил к «созданию площадки свободы в центре столицы» — немногочисленным уличным акциям в Минске. С февраля 2017 года из-за вступления в силу так называемого «налога на тунеядство» и общего ухудшения экономического положения акции стали массовыми и распространились на регионы.
Накануне 25 марта, Дня Воли, Николай Статкевич пропал, супруга политика Марина Адамович заявила, что будет подавать в правоохранительные органы заявление о его исчезновении, но 27 марта Статкевич нашелся. По его словам, он был отпущен на свободу после трех дней нахождения в КГБ. В самом КГБ до сих пор заявляют, что Статкевич не задерживался и в СИЗО КГБ помещен не был. По словам политика, в СИЗО КГБ ему сообщили, что он является подозреваемым по уголовному делу «о подготовке массовых беспорядков вместе с группой неустановленных лиц».
Напомним, 20 марта Александр Лукашенко заявил о выявлении «лагеря боевиков» и задержании двух десятков человек, которые готовили в Беларуси вооруженные беспорядки, как о свершившемся факте. Аресты же активистов ныне несуществующей военизированной патриотической организации «Белый легион» последовали позже. Николай Статкевич считает, что главной целью спецслужб была его дискредитация в глазах соратников и участников акции 25 марта. Но, как отметил политик в интервью RFI, обвинения властей в его адрес не выдерживают критики, попытка его исчезновением внести растерянность в ряды протестующих тоже не удалась.
Николай Статкевич: Звучит так: с 2011 года вместе с неустановленными лицами готовил лиц для массовых беспорядков, поджогов, применения оружия. Я там дико хохотал, говорю: я же у вас с 2010 года сидел до 2015-го. Я не буду скромничать, очень большое число людей считает меня лидером этих протестов. Лукашенко ведь сам, когда я сидел, публично заявлял: «Пусть он напишет три слова: прошу меня выпустить, и идет на свободу». И они (сторонники Статкевича — RFI) знают, что я это выдержал, это рождает у них чувство доверия. Понятно, власть пыталась и изолировать, и дискредитировать, но тут, по-моему, есть уголовное преступление, если они не признают факт задержания. И этому есть свидетели, в том числе мои коллеги: двое моих соратников, которые спрятали меня, скажем так, они до сих пор сидят в СИЗО КГБ, они — подозреваемые в подготовке этих самых массовых беспорядков. Это просто, на мой взгляд, месть.
Жесткий разгон акции 25 марта и демонстрация карательного потенциала государства, как считает Николай Статкевич, вызвана испугом власти перед волной протестов, особенно тем, что на улицы вышли люди, ранее далекие от политики.
Николай Статкевич: Здесь просто Лукашенко пытается подавить протесты и сохранить отношения с Западом. Он не может отмести отношения с Западом, потому что оттуда нужны не только деньги, но и маневр против Путина, от Путина, от слишком тесных объятий Кремля. Но одновременно — все больше страх этого протеста, когда он увидел, как его сторонники вышли на улицы и не стесняясь камер стали кричать ему очень неприятные слова. Когда он увидел всю степень этой ненависти, наверное, для него все это было открытием, потому что такие режимы рано или поздно теряют связь с обществом. Они (власти — RFI) пытаются представить на Западе сторонников протеста как агентов Кремля, ну а чтобы вызвать сочувствие Москвы и получить какие-то поблажки, новые дотации, они пытаются представить России участников протестов как финансируемых Западом для Майдана. Хотя могу сказать честно, что никакого финансирования протест ни с Запада, ни с Востока не получал вообще. Белорусский национальный конгресс работал без денег, были небольшие пожертвования белорусов, не более того. Ну и вот они (власти) стараются не допустить появления политических заключенных, это значит, они будут до суда людей удерживать долго (по данным правозащитников центра «Весна», обвинения по уголовному делу о подготовке массовых беспорядков выдвинуты десяти задержанным, всего в списке задержанных на 3 апреля остаются 22 человека — RFI), чтобы испугать общество. Поэтому есть уголовные дела, абсолютно неадекватные, нелепые, невероятные.
Своя запретная линия есть и у сторонников перемен, отмечает политик.
Николай Статкевич: Я не знаю, почему они так испугались 25 марта — это пусть ключевая, но одна из дат протеста. Мы не рассчитываем на какой-то одномоментный успех, потому что мы сдерживаем себя, у нас тоже есть «красная линия» — мы не можем тут насилие использовать и спровоцировать агрессию Москвы, мы не хотим потерять независимость. Я думаю, он (Александр Лукашенко — RFI) понял, насколько оторван от народа. Он был уверен, что социальный контракт «Лояльность в обмен на безопасность» работает, как раньше работал контракт «Лояльность в обмен на какой-то уровень жизни», а когда увидел, что этот контракт не работает, что лояльности нет, то просто паника и чуть ли не попытка в режим уже не социального контракта, а внутренней оккупации страны, что и увидели 25 марта. Эта власть будет одной рукой давить (протесты), а другой — выгонять людей на улицы. Ненависти будет все больше и больше. Наша основная проблема сейчас будет: удержать какую-то часть общества, пусть небольшую, но уже в самом деле радикальных действий. Потому что ненависть будет зашкаливать, и тут уже как бы не дошло до крови, ведь самые нетерпеливые, как и Лукашенко, почему-то решили, что 25-го решится все. Это не работает, поэтому, значит, нужны другие методы. И какие они другие методы изобретут? Это будут уже не придуманные какие-то боевики, это будут настоящие, возможно, те, которых никто не знает и не видит. Но это уже зреет внутри, я же это чувствую.
Николай Статкевич намерен поменять тактику протестов, следующие акции намечены на официальные праздники — 1 и 9 мая, хотя традиционно в Беларуси уличная активность падает с началом огородно-дачного сезона.
Николай Статкевич: Тут уже тяжело предсказывать, потому что когда люди беднеют, они начинают сажать картошку, рассчитывать на себя. С другой стороны, есть очень большой слой молодых нетерпеливых людей, есть разные люди… Я в этой ситуации должен делать то, что делал. Раз мы уже завоевали эту площадку свободы, значит, надо ее отстаивать. Я не знаю, сколько людей выйдет, например, 1 мая. Даже не знаю, смогу ли дойти я. Больше не буду прятаться, наверное, люди это уже поймут. Если бы я не прятался перед 25-м марта, и меня бы 23-го потащили на суд, назначенный за февральскую акцию, и посадили бы на 15 суток — люди этого бы не поняли, хотя, честно говоря, прятаться душа у меня не лежала. Может быть, приглашу всех вас (прессу), когда буду 1 мая двигаться в ту сторону, за полтора часа до акции. Если не возьмут раньше. Но все-равно, сколько бы людей не приходило, пусть это будет несколько тысяч, даже несколько сотен — эту площадку надо опять отстоять для следующих протестов. А дальше мы увидим: идут люди — значит, надо продолжать, нет — надо сделать паузу.
Николай Статкевич отмечает, что на нынешнем этапе взаимоотношений Минска и Брюсселя и не ожидал ничего другого от Евросоюза, кроме как заявлений об озабоченности применением силы при разгоне массовых акций.
Николай Статкевич: Я же вижу: это испуганные люди, которые готовы жертвовать принципами ради безопасности, по крайней мере, принципами здесь ради своей безопасности там. Но тот, кто жертвует свободой других ради своей безопасности, рано или поздно теряет и безопасность, и свою собственную свободу. Я могу только обратиться к европейским политикам с одним посланием: мы не очень верим, что вы нам поможете, я вижу, что европейские политики даже стараются как-то дистанцироваться, как мне сказал один дипломат, «мы слишком много вложили в этот диалог»… Поэтому только одно послание: не давайте денег. Эти деньги идут — вы видели на что. У нас две самых больших, с отрывом, статьи расходов: выплата внешнего долга и чуть-чуть отстает от этого содержание милиции, спецслужб и судов. То есть они одалживают деньги, чтобы содержать этот аппарат подавления, аппарат внутренней оккупации страны. Они за счет будущих поколений подавляют нынешнее поколение, потому что будущие поколения будут отдавать эти деньги. Не давайте им денег на наши тюрьмы, на наши избиения и преследования. А там хоть целуйтесь взасос с Лукашенко, это уже ваши дела.
26 апреля в Минске пройдет традиционная акция оппозиции — «Чернобыльский шлях». В организации этого ежегодного шествия в память о Чернобыльской катастрофе Николай Статкевич принимать участия не будет — есть разногласия с оргкомитетом акции.
Геннадий Шарипкин
Фото: Sputnik
