В Латвии готовится очередной проект из серии «героизация нацизма»
Его обнародовали на пресс–конференции, состоявшейся на этой неделе в «замке света». Председательствовал Юргис Клотиньш, известный как депутат Рижской думы от национального объединения Visu Latvijai!–TB/LNNK. На этот раз он представился как учредитель и член руководства Фонда памяти Латвийского центрального совета.
— Встречая 100–летие латвийской государственности, Фонд памяти Латвийского центрального совета призывает каждого подданного Латвийского государства оказать сотрудничество и поддержку в создании памятника участникам движения национального сопротивления, — с этого начал встречу с журналистами политик и общественный деятель. — Местом для установки избрано левобережье Даугавы, неподалеку от Латвийской национальной библиотеки…
Чаксте и другие…
Что такое Латвийский центральный совет (ЛЦС), для увековечивания памяти которого создан фонд, и какое отношение он имеет к движению национального сопротивления? Заглянем в официальные источники.
13 августа 1943 года по инициативе сына первого президента Латвийской Республики, профессора–юриста Латвийского университета Константина Чаксте состоялось собрание, на котором решили создать подпольное движение сопротивления как гитлеровскому, так и сталинскому режиму. В Меморандуме ЛЦС от 17 марта 1944 года содержались требования немедленного восстановления суверенитета Латвийской Республики и восстановления Конституции, действие которой было прекращено авторитарным переворотом Карлиса Улманиса 15 мая 1934 года. В документе указывалось на нелегитимность мобилизации жителей Латвии в вооруженные силы Германии. Одновременно одной из целей законного латвийского правительства провозглашалась «защита государства Латвии от вторжения армии Советского Союза».
Меморандум получил широкое распространение среди представителей латвийской общественно–политической и интеллектуальной элиты. В числе почти 200 его подписантов были председатель последнего демократического сейма, социал–демократ Паулс Калниньш, экс–депутаты сейма, два экс–премьера, шесть министров, генералы, сенаторы, судьи, видные юристы, руководители вузов, деятели культуры, церковнослужители…
Весной 44–го гестапо вышло на след ЛЦС. Были арестованы Константин Чаксте и ряд других активистов. Руководитель ЛЦС скончался 21 февраля 1945 года по пути из Штутгофа в концлагерь Лауэнбург в Германии.
Памятник нужен давно!
Пальма первенства в вопросе увековечивания деятельности ЛЦС в камне или граните принадлежит не нацрадикалам. Еще четыре года назад разразился гневным публицистическим разносом в медийном пространстве историк Игорь Ватолин по поводу волокиты с установкой памятника патриотам Латвии. Он нужен, утверждал Ватолин, потому что деятельность ЛЦС — едва не единственный пример последовательной демократической и национальной позиции в годы Второй мировой войны. Сегодняшняя латвийская власть, взявшая за привычку по любому поводу клясться в верности Республике 18 ноября, забыла о тех, кто ценой жизни отстаивал идеалы этой республики. Якобы уже были собраны деньги на памятник. Но он так и не появился на карте столицы…
Этот парадокс Игорь Ватолин объяснил недоверием нынешней политэлиты к своему электорату. Поскольку почти в каждой латвийской семье кто–то побывал в рядах легиона Ваффен СС или Красной армии или каким–то иным способом сотрудничал с администрацией Третьего рейха или советской властью, то и правящие, и оппозиция договорились: клясться демократическим ценностям, не вдаваясь в детали контекстов истории, памяти, политической культуры.
Концепция Клотиньша
Вот и получается, что национал–радикалы плохо лежавшую идею с бородой подобрали и вытащили на свет божий. При этом основательно ее реформировав. Снова вслушаемся в пояснения г–на Клотиньша на упомянутой пресс–конференции:
— Мы (фонд памяти ЛЦС. — Авт.) долго думали, кому устанавливать памятник — только учредителям ЛЦС, тем почти 200 подписантам меморандума, — или в целом всему движению национального сопротивления. И остановились на последнем варианте. Памятник нужен всем, кто боролся за свободу…
На подобный пассаж не смогли не отреагировать даже представители латышскоязычных массмедиа:
— Один памятник Свободы уже стоит в центре Риги. Разве это не будет дубляж? — прозвучал вопрос из зала.
Но главные возражения состояли в другом. По мнению тех же журналистов, движение национального сопротивления было весьма пестрым. Скажем, после войны были элементы терроризма против мирного населения.
— Получается, что памятник будет одновременно и уважаемому Константину Чаксте, который ненасильственными методами отстаивал идею независимого государства, и бандиту, который в 1947–м, выбравшись из своего бункера в лесу, совершал налеты на советских активистов (кстати, в массе своей тоже латышей), не давая пощады даже детям, женщинам–матерям, далеким от политики?
Бандиты или герои?
Экс–президент Латвии Валдис Затлерс публично расписался в любви к национальным партизанам, именуемым еще «лесными братьями» (тем самым участникам движения национального сопротивления!). Он назвал их ни много ни мало — героями! Между тем от их рук в республиках Прибалтики погибли уже в послевоенное время 25 тысяч человек. И не только советские активисты, партийные секретари и комсомольские вожаки…
Формировать из нацпартизан диверсионные группы начали еще в ноябре 44–го под руководством СС. В ход шла наличка эсэсовских подразделений. Первый отряд, сформированный гитлеровцами в зоне Курляндского котла, насчитывал 2,5 тысячи «штыков». Командовал им Борис Янкавс, который входил в команду палача Арайса. Такие отряды действовали на территории всей Латвии.
Ответ на вопрос, кем на самом деле были «лесные братья», дает историк Игорь Гусев:
— О том, чем они занимались, известно из официальных источников того времени и со слов очевидцев тех событий. Я люблю говорить: «Если лесные братья были такими героями, как вы их описываете, то почему же в современной Латвии не снимают фильмы об их подвигах — на основе реальных фактов, естественно? Расскажите о них людям!»
Ведь чем должны были, по идее, заниматься нацпартизаны в борьбе с оккупантами, продолжает рижский историк. Примерно то же, что делали советские партизаны, находясь в тылу у нацистов. Взрывать мосты, поезда, казармы, солдат противника и его военную технику… А вот какими были проявления боевой активности «лесных братьев». Типичный пример. Беззащитный одинокий хутор, где живут жена партсекретаря и двое малолетних сыновей. Хозяин хутора отлучился в Ригу. Приходят «лесные братья» и зверски их убивают, вырезав на прощанье на лбу у мертвых пятиконечные звезды. Что же это вы, национальные герои, с бабами и ребятишками–то воюете?
— О серьезных операциях нацпартизан против частей СА и НКВД я не слышал, — продолжает Гусев. — Зато знаю массу других случаев — о расстрелах рядовых колхозников, о массовых изнасилованиях комсомолок, о разграблении продовольственных магазинов… Когда обыкновенный бандитизм преподносится как «борьба с тоталитарным режимом», как «борьба за свободу», у любого честного человека это не может вызвать ничего, кроме отвращения.
Подлог с привкусом политики
На пресс–конференции в «замке света» выступил и сотрудник музея оккупации Улдис Нейбургс. Он известен как соавтор последней монографии о Саласпилсском фашистском концлагере, где утверждается: это не был лагерь смерти, у детей–узников не выкачивали кровь для нужд гитлеровских госпиталей, а число погибших за этой колючей проволокой несопоставимо меньше, чем цифры в материалах Нюрнбергского трибунала.
Вот и теперь этот же историк стал уверять: не были все «лесные братьями» бандитами. Случаи, которые нынче кому–то дают основания их таковым считать, были единичными, не характерными… Мол, в семье не без урода. А потому движение национального сопротивления в целом заслуживает отдельного памятника!
Подробности читайте в новом номере «СЕГОДНЯ» 16 марта
