Совместная пресс-конференция в Кремле президентов России и Турции Владимира Путина и Реджепа Тайипа Эрдогана не обошлась без восточной «тонкости». «Мы обсудили создание тройственного союза Турция-Россия-Азербайджан», — заявил в своем выступлении президент Турции. При этом он также высказался за скорейшее начало переговоров с участием России по урегулированию напряженности между Арменией и Азербайджаном. По его словам, «виток напряженности в отношениях Азербайджана и Армении — это очень важный вопрос», и «в самое ближайшее время нужно начать переговоры, Россия здесь сможет сыграть важную роль». Что касается лидера России Путина, то он вообще обошел в своем выступлении эти две темы, говоря только о роли Москвы, Анкары и Тегерана в формировании астанинского процесса по сирийскому урегулированию и сохранению в этой стране перемирия.
Можно предполагать, что на переговорах в так называемом узком формате по инициативе Эрдогана обсуждался вопрос о создании союза Москва — Анкара — Баку, но он не был выставлен российский стороной на публичность. Более того, почему-то турецкая сторона, обозначая проблемы сирийского урегулирования, старательно избегала упоминание Ирана, тогда как относительно недавно президент Турции Эрдоган говорил о готовности «больше прежнего» сотрудничать с Ираном и Россией ради восстановления мира в регионе.
Возможно, Эрдоган, который после встречи с Путиным в Москве готовится к переговорам с президентом США Дональдом Трампом, пытается упредить какие-то действия новой американской администрации, создать вектор усилий, с одной стороны, интегрированный в процесс восстановления отношений с Россией, с другой — сопряженный с американскими и израильскими мерами на иранском направлении. Этим объясняется и союз с Россией, с которой интересы в Сирии во многом тактически совпадают сейчас, но могут совпадать или не совпадать в будущем, когда Турция предпримет попытку разыгрывать собственную сирийскую «карту». Странно только вот что.
В принципе, Москве, Вашингтону и Дамаску придется рано или поздно договариваться по курдам.(Косвенно Москва озвучила свою позицию по этой проблеме в проекте Конституции Сирии — С.Т.). До сих пор в поддержку курдского проекта негласно выступал и Израиль. Тогда как Анкара требует от Вашингтона признать сирийскую курдскую партию «Демократический союз» террористической организацией, призывает его «сделать выбор между собой и террористами». К тому же до недавнего времени турецкие претензии в политике США в отношении курдского вопроса во многом находили понимание в Иране, где также может быть задействован курдский фактор. В свою очередь Ирану было бы выгодно, опять-таки с опорой на Россию, превратить Эрдогана в союзника на антизападной платформе. Но озвученный Эрдоганом в Москве тройственный союз Турция — Россия — Азербайджан, в котором Турция и Азербайджан обозначают западный вектор в качестве главного для себя, вместо Турция — Россия — Иран выявляет сложнейшее переплетение интересов и противоречий среди участников существующих тактических треугольных геополитических альянсов.
Такая очевидная геополитическая интрига строится на некоторых не всегда звучащих публично нюансах. Дело в том, что в Тегеране определенные силы считают, что именно благодаря усилиям Ирана через сирийскую проблему России удалось восстановить статус великой державы на Ближнем Востоке, но без ставки на арабов, как это было во времена СССР. Сделано это было вопреки действиям Турции, чрезвычайно болезненно воспринявшей появление в Сирии российских ВКС. Правда, есть и такие силы, которые уверены в том, что при ином ходе событий Сирия быстро превратилась бы в Ливию и очередь была бы уже за Ираном. В то же время Россию не могла устраивать ситуация хаоса чуть ли не глобального масштаба на Ближнем Востоке, когда волна террористической дестабилизации могла бы легко достигнуть ее южных рубежей.
Что касается Турции, то ряд экспертов этой страны уверены в том, что президент Эрдоган, считающий Ирак и Сирию зоной исторического влияния Анкары, якобы предлагает своему российскому коллеге Путину сохранение статуса великой державы на Ближнем Востоке с опорой на Турцию, а через альянс с Москвой и Баку усматривает возможность сохранения своего влияния в Закавказье. Не случайно турецкая дипломатия внимательно наблюдает за тем, как складываются отношения Москвы со славянскими партнерами — Киевом и Минском, в чем усматривает для себя немалые геополитические перспективы с точки зрения продвижения своих интересов на постсоветском пространстве с опорой на тюркские государства.
Анкара уверена в том, что Москва в вопросе урегулирования Нагорно-карабахского конфликта следует в фарватере Парижа и Вашингтона, являющимися сопредседателями Минской группы ОБСЕ. Отсюда и смелый призыв президента Эрдогана к Путину «сыграть важную роль в урегулировании этого конфликта», конечно, по азербайджанскому сценарию. Более того, по оценке германского издания Die Welt, интенсивная критика в адрес России и Турции со стороны Запада ведет не только к сближению этих стран, но и к формированию нового центра силы на Ближнем Востоке Турция — Россия в исламском мире, но никак не в Евразийском пространстве». Как пишет французское издание Le Figaro, «в Европе — по инерции — выражают беспокойство сближением Турции с Россией», полагая, что «Анкара якобы готовится отказаться от интеграции с Западом». Турция же наоборот обвиняет своих западных партнеров в отсутствии стратегического видения, в непонимании смысла и предназначения новых альянсов, убеждая в том, что ее отношения с Россией не строятся по принципу «сближения с тем, кто сильный».
В то же время Анкара серьезно опасается появления русского проекта, который может появиться в самый решающий момент, когда ход событий может стать практически необратимым. Как ни крути, но Сирия может стать платформой для изменения геополитического ландшафта региона, как это произошло в Афганистане, в Ливии, в Ираке, и может произойти в Турции, ведущей сейчас сразу три войны: в Ираке, в Сирии и внутри страны с курдами. Серьезной картой против Турции могла бы стать поддержка Россией и США проявлений курдского суверенитета: сначала в Сирии вблизи сирийско-турецкой границы, а потом, возможно, и на турецко-сирийской границе. Эрдоган осознает такую угрозу, но потенциально изменить ее может только в случае размена, как это сделал в апреле 1920 года Мустафа Кемаль с Азербайджаном, который после развала СССР Иран стал относить к зоне своего исторического влияния.
Одним словом, динамика развития событий в регионе такова, что исключать ничего нельзя и почти все участники ближневосточной геополитической мистерии должны иметь или имеют запасную стратегию. Вот почему по оценке многих экспертов, состоявшийся визит в Москву президента Турции Эрдогана обозначил процесс перехода ситуации из одной фазы к другой. Не случайно некоторые турецкие СМИ пишут о том что «хотелось бы думать, что за закрытыми дверьми, и в ходе беседы с Путиным Эрдоган передал ему то, о чем общественному мнению нельзя сказать открыто». Может быть, кто знает?
