Город был плотно набит всякими эксцентричными персонажами. Такой Твин Пикс, можно сказать... И казнь Александра Ильича, который вдруг оказался без пяти минут цареубийцей, — это для них было все равно что смерть Лоры Палмер. Шок, для всех!
Одной из самых ожидаемых и, возможно, сенсационных книг этого года будет биография В. И. Ленина, которая готовится к выходу в легендарной серии «ЖЗЛ». Автор — Лев Данилкин.
Фрагменты из книги напечатаны в журнале «Новый мир», и по ним можно понять, что перед нами предстанет «другой Ленин», увиденный взглядом писателя нового поколения. Это не тот Ленин, который лежит в Мавзолее и которого мы сначала обожествляли, а потом — в 90-е годы — демонизировали. Это — живой человек, оказавшийся в эпицентре живой истории и творивший эту историю, потому что лучше других чувствовал ее пульс. Смешной и страшный. Похожий на Сократа и на персонажа сериала «Твин Пикс». Кому-то эта книга может показаться провокационной. Но, поверьте, она гораздо интереснее большинства книг, написанных о Ленине.
— Все-таки не понимаю! Ты — известный критик, блистал в журнале «Афиша», писатели тебя боялись: что скажет Данилкин? Все знают, что ты — англоман, помешан на английской литературе. То, что ты написал книгу об Александре Проханове под названием «Человек с яйцом», многие восприняли как прикол. Но потом была биография Юрия Гагарина в серьезной серии «ЖЗЛ». Теперь — «Ленин». Это что-то поколенческое? Модная ностальгия по СССР?
Лев Данилкин: Нет-нет, ничего поколенческого, я сам по себе. Тут дело не в идеологии, а в географии. Мне нравится выискивать такие существа, по которым все понятно становится про эту географию, про то, почему история здесь так складывается. Это как художник ищет себе пейзаж и ракурс, по которому все понятно. Левитан такие умел находить. «Над вечным покоем» — в этой картине есть что-то поколенческое?
Кроме того, для биографа написать про Ленина — все равно что для актера Гамлета сыграть. И за пять лет, которые я потратил на эту биографию, у меня возникли с моим клиентом фантомные, но все же отношения. Да, он был неприятным, много кого обидевшим и много зла допустившим человеком; иногда прямо-таки отталкивающим... Когда меня спрашивают: так что же за человек был Ленин... Не знаю. Если бы я оказался на месте большевика Евгения Преображенского, который летом 1923 случайно попался на глаза Ленину в Горках... Он знал, что нельзя Ленину показываться, но не смог увернуться. Когда он подошел к инвалидному креслу, он что-то такое почувствовал... они не были друзьями, просто коллеги... но он инстинктивно, в ответ на рукопожатие, поцеловал его в голову и едва сдержал слезы. Думаю, я поступил бы так же.
— Постоянно муссируются слухи о таинственной родословной Ленина. В диапазоне от его «калмыцкого» до «немецкого» и даже «еврейского» происхождения. Кто он был по национальности?
Лев Данилкин: Практически все генеалогические тайны были разгаданы к концу 1980-х: евреи, немцы, шведы, русские, калмыки, такой набор. Единственный вопрос, который остается — это соотношение русской и калмыцкой крови в отце. Наиболее колоритная фигура из пантеона предков Ленина — его прадед по матери Дмитрий Бланк, который поссорился со всеми своими соплеменниками и засыпал Николая I предложениями, как лучше христианизировать российских евреев. [...]
— Ты написал биографию в жанре «травелога», по географическому принципу. Необычная идея! В каких «ленинских местах» ты лично побывал и как увидел их «ленинскими» глазами?
Лев Данилкин: Мне пришло это в голову, когда я понял, что Ленин был бешеным путешественником. На этом никогда не делали акцент, но это невозможно игнорировать. Он прошел и проехал, на поезде и велосипеде, десятки тысяч километров, иногда по делам, чаще для развлечения, между Восточной Сибирью и Гринвичским меридианом — и всюду лазил наверх, на Монблан и Везувий, Ротхорн и Свиницу, Юнгфрау и Борус, и еще десятки разных вершин. Ни Сталин, ни Мартов, ни Троцкий не делали ничего подобного, это его, ленинский, закидон.
Они с Крупской в 1904 году за два месяца 400 километров пешком прошли по швейцарским горам. Если бы он был Филеасом Фоггом, то уложился бы вокруг света не в 80, а в 60 дней, или даже меньше (хотя я скорее вижу его в роли мистера Фикса). Я пять лет за ним гоняюсь, был почти везде — в Шушенском и на Капри, в Закопане и Лондоне, в Ульяновске и Женеве, в Мюнхене и Самаре, в Хельсинки и Алакаевке, в Казани и Стокгольме — но это именно «почти»; каждый раз ты думаешь — ну вот, все, ты сцапал его — но нет, обнаруживаешь что-то вроде записки: «Ушел туда, куда вы не хотели, чтоб я уходил».
Это важно для биографа — прогуляться 10 км от дома Фофановой до Смольного таким же вот ноябрьским вечерком, или прокатиться на велосипеде от парка Монсури до Лонжюмо. Чувствуешь клиента.
Материал приведен в сокращении. Полная версия интервью доступна на сайте «Российской газеты».
