В ноябре Дональд Трамп, бросив вызов социологическим прогнозам, был избран 45 президентом США. Несколькими месяцами ранее Великобритания проголосовала за Brexit — прекращение 43-летнего членства страны в Европейском Союзе. По всей Европе ширятся популистские движения. Их оппоненты возмущены: кампании популистов, как они утверждают, получают поддержку, искажая или грубо игнорируя правду. Ученые решили исследовать причины, по которым теории заговора становятся так популярны.
Политики перевирают факты — так было всегда. В какой-то степени это натуральный продукт свободной демократической культуры. Так мы, кажется, вступили в новую эру “пост-правды о политике”, где самой сильной валютой является то, что сатирик Стивен Колберт назвал “truthiness”: утверждать, что чувствуешь правду, даже если для этого по факту нет никаких оснований. Люди хотят верить, потому что это подходит к их уже существующим взглядам. В последние годы психологи и политологи раскрыли шокирующий факт – в какой степени мы все подвержены “truthiness”. Это приводит к поляризации взглядов. Дело в том, что факты играют меньшую роль в формировании наших взглядов, чем мы могли надеяться.
Давайте просто установим один факт: факты – это хорошо. Они могут быть удобными или неудобными, но лишь за счет принятия рациональных, основанных на фактах решениях, мы можем преуспеть как общество. “Мы должны иметь дискуссии, которые основаны на общих принимаемых фактах, без этого трудно иметь демократические дебаты”, – говорит Брендан Нихан их Дартмутского колледжа в Нью-Гэмпшире.
В мире рациональной эмпирики, факты и тщательно взвешенные доказательства будут определять, какие требования мы принимаем, а какие отвергаем. Но мы предвзяты. В реальном мире аргументация часто начинается с уже установленными выводами. Находятся “факты”, которые поддерживают то, во что мы уже верим. Если мы видим факты, которые противоречат нашим убеждениям, мы находим ловкие способы, чтобы отвергнуть их. Какова мотивация?
В вопросе изменения климата наука однозначна: оно существует и человек во главе этого процесса. Однако, несмотря на это, многие люди до сих пор это отрицают..
Основным фактором, особенно в США, является политическая идеология. Опрос Pew-research, опубликованный за месяц до выборов в США, показал, что по сравнению с демократами, республиканцы менее склонны верить, что ученые знают об изменении климата, понимают его причины, полностью и точно сообщают о своих выводах. Республиканцы также более склонны верить, что учеными движет карьеризм и политические взгляды.
Многие либералы любят считать, что это продукт научной безграмотности. Однако исследования Дэна Кагана из Йельского университета говорят об обратном: “Поляризация мнений о изменении климата происходит не из-за отсутствия способности понимать проблему. На крайних позициях обычно стоят стоят наиболее образованные люди”.
Каган этот парадокс сводит к мотивированным рассуждениям: чем лучше вы обрабатываете научную информацию, тем лучше вы будете подтверждать собственную предвзятость. В случае отрицания изменения климата, исследования показывают, что мотивация часто поддерживается идеологией свободного рынка, которая подпитывает возражения против государственного регулирования бизнеса, необходимого для борьбы с изменением климата. Но либеральному самодовольству здесь не место. Рассмотрим вопрос о контроле над оружием. Либералы, как правило, за более жесткие законы об оружии, поскольку, они считают, что меньше оружия – меньше орудий для преступлений. Консерваторы, как правило, отвечают, что в таком случае преступники могут нападать на невинных безнаказанно.
Несмотря на все усилия криминалистов, доказательства по этому вопросу неоднозначны. Но Каган обнаружил, что и либералы, и консерваторы определённым образом отнеслись к статистической информации о результатах контроля над огнестрельным оружием: они принимают то, что вписывается в убеждения их политической группы. И опять же, это не зависит от IQ: “Чем больше вы “начитаны”, тем больше искажается ваше восприятие данных”, – отмечает Каган.
Стефан Левандовски из Бристольского университета указывает еще на одну проблему: завлечение теорией заговора. Когда дело доходит до изменения климата, “вы можете сказать, что все ученые совершили ошибку, но гораздо легче сказать, что они все продажные”, – отмечает Левандовски. Его работа показывает, что многие люди на деле не считают глобальное потепление результатом сговора ученых, но они склонны принять целый ряд других теорий заговора. Сила теорий заговора никогда не угаснет — в самом деле, согласно последним оценкам, как минимум половина американцев (прим. — мнение россиян смотрите в графиках) верит в одну или несколько таких теорий. В какой-то степени мы все подвержены этому, потому что конспирологическое мышление исходит из универсальных аспектов человеческой психологии.
По словам Джоан Миллер, политолога из Университета Миннесоты в Миннеаполисе, вера в теорию заговора также подпитывается политически мотивированными рассуждениями — склонностью исказить фактическую информацию в соответствии с нашими убеждениями убеждениями и политическими пристрастиями. “И консерваторы, и либералы склонны принимать теорию заговора, что показать другую сторону в плохом свете”, – говорит Миллер. Но она также обнаружила, что консерваторы, особенно те, кто хорошо осведомлен о политике, но не доверяет официальным органам, скорее всего, поддержит теории заговора.
По этой причине, предполагает Миллер, теории заговора являются наиболее привлекательными для тех, кто чувствует, что они проигрывают. Действительно, Миллер обнаружил, что чувство проигрыша увеличивает поддержку теории заговора по всему политическому спектру. Хотя эффект более выражен среди консервативных республиканцев. Это значит, что утверждения Трампа о том, что президентские выборы будут сфальсифицированы, имели тактический смысл в его кампании. Теперь, когда Трамп избран президентом США, мы можем увидеть разворот в сторону конспирологии со стороны либералов, отмечает Миллер.
Подобные мотивы мы можем наблюдать не только в политологии . “Оппозиция по отношению к вакцинам — это многообразное явление”, — говорит Нюхан. — ”Нет демографических факторов, которые предсказывают, кто наиболее последовательно протестует против вакцин”. Исследование 1700 родителей в британском Эксетере обнаружили, что сообщения, основанные на фактах, часто используются в общественных кампаниях по охране здоровья, но не работают, а иногда имеют обратный эффект. Так, опровержение того, что вакцина MMR вызывает аутизм, снизило намерения вакцинироваться среди родителей с неблагоприятным отношением к прививкам. Это не означает, что развенчание мифов — это пустая трата времени. Эмили Торсон из университета Джорджа Вашингтона обнаружила, что заблуждения в таких вопросах, как размер долга США Китаю или кто оплачивает социальное обеспечение, могут быть исправлены всего одним заявление. Плохая новость заключается в том, что разоблачение мифов теряют свою силу по более спорным и важным вопросам.
В некоторых случаях отношение к фактам может меняться в зависимости от способа их презентации. Обнаружено, что информация, представленная графически, заставляет людей более внимательно формировать мнение, чем просто чтение текста на эту же тему. Ещё одна идея состоит в том, что люди отвергают факты, потому что те угрожают их идентичности и мировоззрению.
До недавнего времени исследователи не находили личных черт, которые снижают мотивацию рассуждать. Но в начале этого года, Каган обнаружил кое-что интересное о людях, которые выискивают и уничтожают научную информацию для удовольствия. Эту черту он называет научным любопытством. Он и его коллеги обнаружили, что, в отличие от научной грамотности, научное любопытство связано с большим одобрением теории изменения климата по причине человеческой деятельности, вне зависимости от политической ориентации.
Кроме того, Каган считает, что спрашивать людей об изменении климата сродни тому как спрашивать “кто ты, и на чьей ты стороне?”. Но когда вы начинаете говорить об изменении климата как о личной проблеме, оно теряет свою политическую подоплеку и становится более прагматическим интересом. Несмотря на 24-часовой доступ к информации в современном мире политики до сих пор могут использовать ложные утверждения в общественных дискуссиях.
