Корреспондент АиФ-Новосибирск выяснил, почему люди убивают редких животных и чем это чревато.
Почти половину территории Сибири занимают национальные парки, заповедники и заказники. Там специалисты пытаются сохранить исчезающие виды животных и растений. Но защитникам природы катастрофически не хватает человеческих и финансовых ресурсов. Изменится ли ситуация в наступившем году, который пройдёт под знаком Года экологии?
Первый в России заповедник – Баргузинский – создали в Забайкалье больше ста лет назад для сохранения баргузинского соболя. Сегодня в сибирских заповедниках занимаются охраной снежного барса – одной из самых малочисленных на земле диких кошек, горных баранов аргали, которых осталось чуть больше тысячи особей, котов-манулов. Эти животные были практически уничтожены в 90-е годы прошлого века.
Варварское истребление
Но и сейчас браконьерство – одна из основных причин исчезновения диких животных. Органы снежных барсов используются в китайской медицине. Дельцы с сопредельной территории платят бешеные деньги нашим браконьерам. «Торговля дериватами животных наряду с наркотиками и оружием – самый прибыльный вид незаконного бизнеса», – говорит Татьяна Иваницкая, пресс-секретарь Алтае-Саянского отделения Всемирного фонда дикой природы. Поэтому охотников не останавливают ни гигантские штрафы, ни даже перспектива сесть в тюрьму на три года – таково максимальное наказание за браконьерство на особо охраняемых природных территориях (ООПТ).
Основная пища снежного барса – горные бараны аргали. И здесь конкуренцию диким кошкам опять же составляют браконьеры, считающие, что голова самого большого в мире барана с рогами, длина которых достигает полутора метров, – лучшее украшение для кабинета в офисе или гостиной в загородном доме.
Юрий Михайлов, заместитель председателя комитета по охране, использованию и воспроизведению объектов животного мира Республики Алтай, сетует, что поймать и наказать браконьеров крайне трудно. Они убивают зверей с большого расстояния, из оружия с оптическим прицелом. А за тушей посылают безоружных местных жителей, которые, будучи задержанными, «вешают лапшу» охотинспекторам: мол, тушу нашёл, сам не стрелял.
Однако настоящее бедствие для диких животных на Алтае – охота с помощью проволочных петель. Аборигены расставляют такие петли на кабаргу. Охота на неё не запрещена. Органы добытых животных продают всё тем же китайцам. Струя кабарги – ценнейший препарат в тибетской медицине. Нередко в петли для кабарги попадаются и снежные барсы, и красные волки – тоже краснокнижные животные. За один рейд инспекторы снимают до 100 петель. Но на всю Республику Алтай охотинспекторов – порядка 20 человек. Так что их труд – капля в море.
Юрий Михайлов уверен в необходимости включить кабаргу в Красную книгу. Но пока этот вопрос остаётся открытым.
В тесноте и в обиде?
Огромная проблема, мешающая развивать особо охраняемые природные территории, – потребительское отношение к природе со стороны коренных жителей и недоброжелательное отношение местных властей, которые видят в ООПТ помеху для хозяйственной деятельности – ведь в заповедниках нельзя рубить лес, добывать природные ресурсы, пасти скот.
Евгений Давыдов, замдиректора по научной работе Тигирекского заповедника, рассказал о своих попытках «отвоевать» землю: «Диким копытным – кабарге, косуле – нужен большой ареал обитания. Когда мы подавали документы на создание ООПТ, заявляли необходимую площадь 220 тыс. га.
Но под заповедник дали только 40 тыс. га. Животные могут пройти эту территорию из конца в конец меньше чем за день. В заповеднике охота запрещена. Но как только звери выходят за территорию – они становятся жертвами охотников. Таким образом, вся работа по сохранению животного мира сводится на нет».
Эксперты уверены: нужно работать с местным населением, предлагать варианты законопослушного бизнеса в качестве альтернативы браконьерству и варварскому использованию природных ресурсов. Простыми запретами ничего не решить.
