«Мы, Ксения и Анна, по стечению обстоятельств в свои двадцать-с-чем-то лет имеем паспорта неграждан. Нужно натурализоваться. Но просто получить паспорт гражданина — неинтересно: мы хотим рассказать, так ли страшен черт, как его малюют», — рассказывают Ксения Колесникова и Анна Штефан.
История Ксении:
«В паспорте каждого негражданина на английском написано – Aliens passport.
Alien значит «чужестранец», «чужак», «подданный другого государства», «нелегальный иммигрант» — а также «инопланетянин». Этот момент уже сам по себе вызывает кризис идентичности.
Я пойду сдавать на гражданство во второй раз. Идея натурализоваться впервые у меня возникла на втором курсе, когда я изучала журналистику в Латвийском университете. До тех пор было банально лень, но дело не только в этом. Мои частые поездки в Санкт-Петербург к друзьям и отсутствие всяческого интереса к политике и в семье, и в школе тоже сыграли большую роль. В семье никто особого значения выборам и гражданским правам не придавал. В школе всегда нейтрально относились к любым переменам. Математика и рейтинг школы, казалось, были важнее гражданского участия.
К моменту, когда я поступала в университет, я уже успела поссориться почти со всеми своими питерскими друзьями и втерлась в компанию классных латышских ребят, которые меня очень тепло приняли. Ко второму году обучения преподавателям удалось изжить из меня прежнюю политическую пассивность. Вдобавок один мой друг предложил съездить в Лондон, погостить у его друзей. Это означало, что мне надо было либо стать гражданкой, либо заплатить круглую сумму за визу. Поездка в Лондон и грядущие выборы показались мне отличным поводом наконец-то натурализоваться, тем более что я на тот момент уже свободно говорила на латышском и историю знала на «отлично». Однако оказалось, что знать слова гимна Латвии наизусть не значит, что я смогу его грамматически перфектно написать. Экзамен не засчитали. Было обидно, поэтому повторный экзамен я проигнорировала.
Всё изменилось в этом году. Сначала после знатной и весёлой попойки в честь Лиго я проснулась в Европе без Великобритании. Потом смотрела на то, как обнималась пара молодых американок, едва сдерживавших слёзы горечи, а на экране телевизора самодовольно улыбался Дональд Трамп. В конце концов, мне надоело, что мой велосипед либо скачет по ямам на тротуарах, либо я молюсь, чтобы меня не сбила машина на проезжей части. Безопасных велодорожек от моего дома до работы нет — улицу Кр.Барона и съезды с Земитанского моста у меня язык не поворачивается назвать безопасными.
Если британцы выбрали Brexit, а американцы Трампа, то, может, хоть в Риге появится руководство, которое будет не делать вид, а по-настоящему учитывать интересы всех участников движения?»
История Анны:
«В детстве скиталась из одного двора в другой, и в каждом из них русские держались от латышей подальше. Если контакт и происходил, то исключительно на русском. Бабушки «на кухне» говорили что-то вроде: «русский язык подавляет латышский». Там же возникали следующие истории: «Одного русского ребенка отдали в латышский детский садик, и через некоторое время все малыши залопотали на русском».
Уже в университете, учась на филолога, я узнала, что понятию «национализм» особенное внимание уделили приверженцы романтизма в XIX веке. Тогда появились и первые филологи, которые зарывались в глубину веков, создавали «народные» песни с лицом автора, проступающим сквозь строки. Я понимаю, в какой красивой обертке могут подать идею российской «Отчизны» или латвийской Tēvzeme. Но каждый раз внутри обертки я вижу что-то нехорошее и не совсем правильное.
Когда ты просто среди людей — никого не волнуют твои корни, когда же дело пахнет политикой, на национализме начинают зарабатывать голоса.
Как житель Латвии, я захотела выкинуть свой «пионерский галстук» в топку, как еще одну ненужную идеологическую дрянь. Я хочу отдать голос тому мэру Риги, который мне понравится. Хочу отдать предпочтение той партии в Сейме, которая мне приглянется. Я больше не хочу отмечаться, как stateless/refugee, чекинясь на Ryanair. О России я мало что знаю, и точно не считаю Отчизной, Родиной или вообще знакомым местом. Да, там разговаривают на моем родном языке, но, по моим ощущениям, это страна третьего мира, в которой живут очень печальные люди.
Я знаю, что мой родной город — Рига, в которой мне знаком каждый район. Знакомый мне пейзаж мелькает вдоль дорог, и если я вдруг захочу поцеловать родную землю, то это все-таки произойдет именно здесь.
Наш следующий шаг — собрать и подать все необходимые документы. То есть — пройти почти все бюрократические процедуры. Желательно — не в ущерб основной работе. О результатах мы вскоре расскажем. А сейчас мы пошли заранее зубрить правописание гимна Латвии.»
