С этим военным-контрактником я познакомился в баре на Центральном рынке, в Харькове. Рядом было свободное место и пришлось немного потесниться. Из-под гражданской куртки просматривался поношенный и застиранный камуфляж, каких наши «тыловые герои» здесь, на своих факельных шествиях и акциях, не носят. Ему было явно за сорок. Да и по обветренному, лужёному лицу видно, - человек с фронта. После дежурных фраз спросил:
- С «передка»?
- Оттуда, откуда же еще?
- Ну и как там на фронте?
- Как обычно.
- Стреляют?
- Стреляют.
- Войне скоро конец?
- Нам еще хватит.
- Дембель?
- Рано мне, в командировке, начальство с волонтерами прислало за новогодними подарками и прочими нужными вещами. Мы же на самоснабжении. Воюем за неньку Украину исключительно за свой счет. От фабрики «Рошен» ни одной конфетки еще не получили.
- Давно воюешь?
- С лета 15-го.
После третьего бокала служивого все же удалось разговорить. Картина, обрисованная им о ситуации в зоне разграничения , оказалась далекой, от той , что показывают по телевидению.
Если кратко резюмировать все, что удалось услышать от собеседника, получается ситуация примерно такого характера.
Война давно приняла позиционный характер, а сама фронтовая жизнь вошла в свою размеренную колею. Быт и снабжение в целом худо-бедно налажены. Помощь волонтеров существенно сократилась, но как-то удается выкручиваться. Позиции оборудованы, окопы отрыты, живут в блиндажах. Внутри установлены печки, проведен свет, на стенах висят реквизированные из брошенных домов ковры, есть микроволновые печи. С телевизорами тоже проблем нет. Есть интернет и мобильная связь.
С ополченцами отношения, в общем-то, нормальные, друг друга ни те, ни другие стараются не задевать. Провокации боестолкновений в основном устраивают откровенные нацисты.
Война эта всем уже осточертела. Однако многие к ней как-то приспособились, приноровились. А некоторые даже очень хорошо устроились, в основном те, кто при штабах, в подразделениях снабжения, и особенно на блокпостах.
После демобилизаций сброд из отмороженных «патриотов», «аватаров» и прочих дегенератов сократился, остались большей частью контрактники. В подразделениях очень большой некомплект. Так, в роте вместо 100 человек сейчас остается по 30-40. Во взводах вместо 30 по 10.
Из оставшихся есть еще и идейные бандерлоги, но их уже немного, такие долго не живут, да и кучкуются они все больше в нацгвардии, где сытнее, безопаснее и есть чем поживиться. Есть бомжи и бывшие уголовники, которым просто некуда податься.
Есть те, которые просто не хотят уже возвращаться в свою прежнюю жизнь. Здесь у них как-то все наладилось, приноровились, деньги какие-никакие платят, кормят, водка всегда есть, появились даже подруги из местных. А дома ждут проблемы: работы нет, семьи которые надо кормить…
Очень часто приходиться слушать такого рода разговоры по телефону. Звонит жена, мол, денег нет, платить за квартиру нечем, детей в школу собрать не на что, родители болеют, лекарства нужны. В ответ раздраженно – «Я же послал две тысячи, что еще от меня надо? Ты что, не знаешь, где я нахожусь? Я на войне. Сходи к депутату, скажи, что жена участника АТО, тебе положены льготы и скидки. Не поможет, тогда скажи, что я сам приеду и разберусь с ним уже по-другому…»
Контингент бойцов в основном остался из сельской местности, которые в силу своей инертности не смогли отвертеться от мобилизации. Хитрые горожане давно уже в Европе или а России батрачат на безопасном расстоянии.
Подготовка командиров, - нулевая. Особенно на уровне взвода и роты. Никто особо их дурацких команд не выполняет. Каждый действует по своему усмотрению. Знают, случись какая заварушка, эти командиры первые же свалят с позиций, бросив нас, как было в Дебальцево. Больше слушаются и считаются с мнением сержантов и даже рядовых, из тех, кто прошел службу в Советской армии.
Отношение ВСУ с нацгвардией и пограничниками очень напряженные. Те служат на блокпостах на дорогах и неплохо наживаются на поборах с фур и грабеже гражданских, которые проходят через КПВВ. Пограничники зарабатывают целые состояния после 3-х месячной командировки в зону АТО. Они и на своих границах с Европой и Россией неплохо себя чувствовали: крышевали поставки сигарет, алкоголя, санкционных продуктов. Но такого размаха контрабанды, как на линии разграничения, даже они не видели. С одной фуры сахара получают 30 тыс. гривен. Не забывают они и своих пограничных генералов – поток денег в Киев, руководству ГПСУ не иссякает, а чтобы не мешали зарабатывать, делятся так же с СБУ, полицией, прокуратурой. Да и по ту сторону линии разграничения довольны – поставки жизненно важных товаров продолжаются, не смотря на блокаду. Правда ГПСУшники немного забеспокоились, из-за того, что у них появятся новые конкуренты, в лице Семенченко и других ветеранов-нациков, которые объявили о «полной» блокаде республик.
Разумеется, никто на передовой не верит, что эти клоуны всерьез собираются бороться с «серыми» поставками товаров через линию разграничения – ими движет только стремление присосаться к сытной кормушке, под патриотическими лозунгами поставить свои блокпосты и также, как и пограничники доить контрабандистов. Но «защитники границ» твердо намерены бороться за свое и не допускать новоявленных конкурентов. Так что контрабанда будет процветать. ВСУшников к своим хлебным местам погранцы также и близко не подпускают, случалось отгоняли пулеметными и автоматными очередями. В ответ тоже получали, - оружие и техника у ВСУ помощнее будет.
Но и у ВСУ есть свои источники дохода. Есть коридоры на линии разграничения в обход официальных КПП. Проводники, из местных собирают группы и с разрешения командира проводят кого надо с ручной кладью в обход минных полей и по уговору с «сепаратистами».
Говорить о возможности какого либо серьезного наступления не приходится. Для этого нет ни людей, ни технических возможностей. Оружие часто выходит из строя, на вооружение уже поставляются пулеметы «Максим», времен Второй мировой войны, техника вся убитая, горючего нет. Ремонтная база отсутствует, все ремонтируется на позициях самими экипажами. Часто если БМП на ходу, то пушка не стреляет, если стреляет пушка, двигатель не исправлен. Изрядная часть мин, гранат и снарядов, снятых с хранения, при выстрелах просто не разрываются. Патроны дают осечки.
Если ополченцы начнут серьезное наступление, то даже отбиваться будет нечем и отступать будет не на чем. Скорее всего дело кончится новыми котлами. Недавняя разведка боем под Светлодарском эти проблемы наглядно подтвердила.
В целом моральное состояние военных по сравнению с 2014-2015 годами неуклонно снижается. Свидомые «патриоты» из тех, кто не погиб, сами разбежались, не выдержав унылого быта окопной жизни. Кишка у них оказалась тонка. Заниматься рэкетом, вымогательством и поборами дома в тылу под патриотическими флагами им куда безопаснее и выгоднее.
Простым же бойцам давно уже надоела бессмысленная война, плодящая новых калек, оставляющая сиротами детей по обе стороны фронта, отравляющая горем и бедные полтавские хутора, и шахтерские поселки Донбасса. Но деваться солдатам некуда – повернуть на Киев они пока еще не решаются, дезертировать готовы не все. Так и тянут от безысходности трудную лямку войны, повинуясь бессмысленным приказам.
Вот такая непроизвольная беседа прошла у меня недавно с обычным бойцом с передовой. Вполне себе адекватным, закаленным жизнью на войне, умудренным опытом каждодневной опасности.
Виталий Слепенчук, специально для ИА Новороссияг. Харьков
С этим военным-контрактником я познакомился в баре на Центральном рынке, в Харькове. Рядом было свободное место и пришлось немного потесниться. Из-под гражданской куртки просматривался поношенный и застиранный камуфляж, каких наши «тыловые герои» здесь, на своих факельных шествиях и акциях, не носят. Ему было явно за сорок. Да и по обветренному, лужёному лицу видно, - человек с фронта. После дежурных фраз спросил: